Читать книгу "Царство медное - Елена Ершова"

– Запомнишь? – спросил он под конец.

Ян утвердительно кивнул и сказал:

– Я запоминаю информацию с первого раза. В Даре не повторяют дважды.

– Ну тогда, – сказал ученый, – запомни еще вот что: не привлекай к себе внимание. И не ввязывайся ни во что без надобности.

Ян снова согласно кивнул и вышел из машины.

Виктор еще несколько минут понаблюдал, как его фигура движется сквозь толпу. Думал о том, как должно быть неуютно чувствует себя существо, всю жизнь прожившее в глухих лесах и вдруг попавшее в суету большого города.

И, хотя на Яне теперь не было его мундира и никто из людей не догадывался, кто находится рядом с ними, Виктор все равно замечал, как они неосознанно отходят, отодвигаются в сторону, освобождая Яну дорогу. Будто чувствовали движение некой силы, одно появление которой могло разрушить весь привычный уклад их жизни.

«Оса в муравейнике», – почему-то пришло на ум.

Виктор подождал, пока Ян не скроется в дверях центра, развернул машину и двинулся на запад. До начала похорон оставалось около получаса.

15

Letum non omnia finit

Он все же немного опоздал к началу.

Когда Виктор подъехал к кладбищу, отпевание уже началось. По воздуху разносился тяжелый запах ладана. С погибшими пришло проститься довольно много народу, и Виктору пришлось аккуратно протискиваться в толпе, выставляя перед собой венок, будто щит. Люди пропускали его молча, и ученый вспомнил, как так же молчаливо и аккуратно расступалась толпа перед Яном.

«А они мертвы, – подумал Виктор. – Все мои товарищи… Зато их убийца каких-то полчаса назад преспокойно зашел в информационный центр. И привез его сюда я…»

В глазах снова защипало, не то от ветра, не то от пронзительных звуков молитвы, не то от нахлынувшей вновь ненависти к Яну, к себе, ко всей этой чертовой экспедиции.

Две старушки в черных платках тихонько перешептывались за спиной Виктора.

– В закрытых гробах хоронят, – услышал он. – Говорят, везти нечего было: звери поели.

– Да и что говорить, – поддакнула вторая. – Места гиблые. Найди попробуй.

Виктор протиснулся еще ближе.

Четыре гроба стояли в ряд. Облака расползались дымными клочьями, пропуская сквозь прорехи медные языки солнца: они жарко облизывали полированные бока гробов. Виктору вдруг вспомнилось, как хоронили его жену – тогда гроб тоже был закрытым (разбитое лицо едва удалось собрать по кусочкам), и тучи, будто еще одна гробовая крышка, низко нависали над кладбищем. Виктор помнил, как порывистый ветер швырял ему за ворот пригоршни снежинок, и подумал, что непогода больше подошла бы такому печальному мероприятию. Так было бы легче. Гораздо легче, чем слушать, как молитвы и плач вплетаются в гомон воронья, в сухой шелест осенней листвы и поднимаются выше золоченых макушек тополей, где в прозрачной белизне вертит свои жернова рыжее солнце.

И это создавало в сознании Виктора некий специфический контраст: черный траур – на земле, золото и медь – вверху. Полосатый мир.

Священник закончил отпевание. Приглашенные на церемонию военные выступили вперед и дали три залпа в воздух. Настало время прощания с покойными.

Виктор подошел тоже, поставил венок к подножию памятника – сделали братскую могилу, с высеченной в граните эпитафией, которую Виктор перечитал дважды, но смысл все равно ускользал. Лишь солнечные искры плясали на медной табличке с именами. Глаза снова отяжелели слезами, и Виктор отошел, моргая и растирая пальцами щиплющие веки. От жары и духоты на лбу выступили капли пота, и Виктор махнул рукой, отгоняя назойливо вьющуюся муху. Краем глаза он заметил, как поджал губы молодой парень – родственник кого-то из погибших, и шагнул вперед.

Он что-то сказал Виктору, но ученый не расслышал, а потому просто сказал:

– Я соболезную…

– Засунь соболезнования себе… – с ненавистью выдохнул парень и плюнул под ноги.

Виктор остановился, отстраненно глядя в побелевшее лицо юноши. Но перед глазами все еще плавали солнечные круги, и жужжала над ухом муха. Виктор отмахнулся снова.

– Подонок! – сказал парень. – Что ты с ними сделал, гад?

Виктор моргнул, стряхивая оцепенение, разлепил пересохшие губы:

– Я… это был несчастный случай…

– Врешь! – выкрикнул парень. – Ты один выжил, и ни царапины на тебе нет! Как это получилось, скажи? Мерзавец!

Он замахнулся кулаком, но ударить не успел – сзади навалились мужики, скрутили парню руки.

– Ну, тихо! Тихо, тихо… – примирительно и настойчиво заговорил кто-то и крикнул в сторону: – Водки там налейте! Не видите, человеку плохо?

Парень отбивался, но потом ослаб и повис в руках мужчин безвольной марионеткой. Его плечи затряслись от рыданий.

– Уходите поскорее, – посоветовал незнакомый Виктору усатый мужчина. – И не сердитесь, такое горе у человека…

– Да… я понимаю, – ошеломленно пробормотал Виктор и скользнул обратно в толпу.

Ему казалось, что все смотрят на него с болезненным любопытством, и пот снова заструился по шее.

Виктор отмахнулся от насекомого, снова усевшегося на отворот его пиджака. Но теперь увидел, что это не муха, а оса. Она взлетела над его плечом, и Виктор отшатнулся, ударил по ней ладонью наотмашь. Она спикировала вниз и упала куда-то в траву. Виктора почему-то затрясло от омерзения. Он несколько раз вытер ладонь о брюки.

Гробы опустили в могилу. Родные покойных снова заплакали, когда комья земли застучали о крышки. Виктор поежился. Пот теперь сполз за воротник, под рубашку, струйкой стек между лопатками. Это вызвало волну какого-то щемящего чувства, словно кто-то стоит за спиной и пристально смотрит в затылок. Но никто на Виктора не глядел. Люди начали понемногу расходиться, и Виктор тоже побрел прочь. Он подумал, что надо бы заглянуть на могилу Линды, и свернул к кладбищенским воротам, где всегда стояли бабульки с живыми цветами.

Виктор размышлял между гвоздиками и хризантемами, когда чувство преследования появилось у него снова. Это было похоже на ледяные иголочки, покалывающие его лопатки и бегущие вверх, к затылку. В это же время знакомый женский голос произнес рядом:

– Возьмите хризантемы…

Виктор обернулся, и волна настороженности схлынула с него, как и появилась, а вместо нее пришло чувство облегчения. Потому что рядом стоял никакой не тайный преследователь, а Лиза Гутник, аспирантка из Славена.

– Добрый день, – улыбнулся ей Виктор. – Значит, хризантемы?

– Они красивые, – смущенно пояснила девушка и слегка покраснела.

– Ой, берите, молодой человек! – прошамкала старуха-продавщица, будто продавала букет на любовное свидание. А может, ей было все равно, кому и для каких целей продавать цветы. – Смотрите, какие пушистые, где еще такие найдете!