Читать книгу "Любовники смерти - Джон Коннолли"

Нет, что интересовало Микки – это добро и зло. Это интересовало его всегда, с тех пор как в детстве он посмотрел по телевизору фильмы «Одинокий рейнджер» и «Виргинец». Даже когда Уоллес был репортером, его больше всего привлекали криминальные истории. Правда, они чаще всего печатались в «подвале» полосы, а Микки любил видеть свое место как можно ближе к заголовку, но его также зачаровывали отношения между убийцами и их жертвами. Между убийцей и жертвой часто была близость, тесная связь. Микки казалось, что какая-то часть личности жертвы переносилась на убийцу, переходила в момент смерти и оставалась в глубине его души. Он также верил, в какой-то мере парадоксально, что в некотором смысле смерть жертвы в конечном счете и придавала смысл ее жизни, определяла ее, приподнимала над безымянностью повседневной обыденности и наделяла ее своего рода бессмертием, насколько это может позволить временная природа общественного внимания. Микки не считал это настоящим бессмертием, поскольку жертвы все-таки умерли, но решил называть это так, пока не подберет более удачного слова.

Будучи репортером, он впервые вошел в косвенный контакт с предметом своего интереса – Паркером. Когда были убиты жена Паркера и его дочь, Микки был в толчее у маленького домика в Бруклине в ту ночь. Он писал про этот случай, статьи становились все меньше и меньше и на полосах газеты опускались все ниже и ниже по мере того, как версии одна за другой отпадали. В конце концов, даже Микки отказался от дела об убийстве Паркеров и временно задвинул его на задний план. Ходили слухи, что федералы ищут возможную связь с каким-то серийным убийцей, но цена этой информации говорила о том, что она будет положена под сукно, пока не настанет нужный момент.

Хотя Микки искренне интересовался людьми и их историями, он знал за собой некоторую черствость, которая прививалась многим в этой профессии. Люди были ему любопытны, но не заботили его – во всяком случае, не настолько, чтобы он ощущал их боль как собственную. Они вызывали временное поверхностное сочувствие, но он не переживал за них. Возможно, это было следствием его работы – ему приходилось заниматься одной историей за другой в непрерывной последовательности, и глубина и продолжительность его вовлечения полностью зависели только от интереса публики и, как следствие, интереса газеты. Отчасти поэтому он решил покинуть мир журналистики и посвятить себя книгам. Погружаясь лишь в несколько дел, он надеялся возродить в себе чувствительность. А заодно и заработать немного денег. Нужно было только найти верный сюжет, и он не сомневался, что нашел его в Чарли Паркере.

Микки мог восстановить в памяти тот момент, когда убедился, что в этом человеке есть что-то необычное. Паркер не сник после смерти жены и дочки. Также он не ходил на дневные шоу, чтобы рассказывать о своей боли в попытке привлечь общественное внимание к тем двум убийствам и обеспечить давление на правоохранительные органы, чтобы они выследили оставшегося безнаказанным убийцу. Нет, он выправил себе лицензию частного детектива и стал сам охотиться как за убийцей, которым оказался некто по прозвищу Странник, так и за прочими. Первой, кого он нашел, была женщина по имени Модина, и тогда для Микки прозвенел первый звонок. Прямо перед ним был сюжет, достойный воскресного приложения: отец теряет жену и ребенка, погибших от руки убийцы, и начинает охоту за парой детоубийц. Здесь было все, чего желала пресыщенная публика.

Вот только Паркер не расскажет эту историю. Предложения дать интервью были вежливо, а порой невежливо, отклонены. А потом – бац! – вот он опять, на этот раз это касалось большой рыбы, которую он пытался зацепить, – Странника. За последующие годы Микки и другим ему подобным стало ясно, что происходит что-то странное, что-то совершенно исключительное. Этот человек, Паркер, обладал каким-то даром, хотя это был не тот дар, который кто-либо в здравом уме пожелал бы иметь: казалось, что его влекло к злу, а зло, в свою очередь, тянулось к нему. И когда оно находило его, он его уничтожал. Вот так просто или так сложно, в зависимости от того, как ты предпочитаешь смотреть на это, потому что Микки Уоллес не был туп и знал, что человек не может сделать то, что сделал Паркер, и не понести серьезных потерь и травм на этом пути. А теперь он работал в баре в большом городе на северо-востоке, разведенный со своей женщиной, виделся с ребенком от нее, может быть, раз или два в месяц, и жил в большом доме, на который Микки теперь осторожно светил фонариком.

Микки нужно было войти внутрь. Он хотел порыться в ящиках стола, открыть папки в шкафах и файлы в компьютерах, посмотреть, где объект его интереса ест, сидит, спит. Он хотел походить по его следам, поскольку Микки хотел сделать своего Паркера – взять его слова, его опыт и превзойти их, создать новую версию его личности, которая будет чем-то бо́льшим, чем сумма отдельных частей. Для этого Микки нужно было на время стать им, понять реальность его существования.

А если Паркер окончательно решит не сотрудничать? Микки старался не думать об этом. Этим утром он говорил с издателем, и тот ясно дал понять, что предпочитает участие Паркера в проекте. Его отказ не означал расторжения договора, но значительно повлиял бы на тираж и на сам дух и имидж книги. Точка зрения издателя была понятна, но это усложняло задачу Микки. Любой мог бы собрать вместе известные сведения, хотя и не так хорошо, как Микки, но за такую работу не платят большие деньги. Да и дело было не в баксах: нужно было рассказать реальную историю, нечто глубокое, необычное и волнующее, и слова должны исходить из уст самого героя. Микки уговорит Паркера, он был уверен, или в большой степени уверен. Тем временем он попытался установить контакт с другими подходящими источниками информации в надежде создать более подробное досье на своего героя, потому что хотел узнать о Паркере больше, чем тот знал сам.

Вот только люди, которые были близки к Паркеру, оказались преданны ему, и пока что Микки пришлось признать, что по большей части его попытки встретили полный отказ. Правда, он выстроил свои беседы, официальные и неофициальные, с парой бывших копов, помнивших Паркера по Нью-Йорку, и с бывшим капитаном службы внутренних расследований, который полагал, и Микки знал это из надежных источников, что герой повествования должен сидеть за решеткой – он сам и его дружки. Они тоже заинтересовали Микки. О них он ничего не знал, кроме имен: Ангел и Луис. Капитан сказал, что в какой-то мере может помочь и с ними. Сам он хотел остаться в тени, но пообещал Микки достать материалы расследования и некоторые неофициальные сведения, которым хороший репортер вроде него мог легко найти подтверждение. Для начала неплохо, но Микки хотелось большего.

Его одежда отсырела. Туман был очень кстати, так как скрывал журналиста от глаз случайных прохожих на дороге. Даже если бы кто-то направился по подъездной дорожке, то все равно не увидел бы машину и его самого, пока не подошел бы к самому дому. Машина стояла за деревьями, и Микки был полностью уверен, что, если только кто-то не будет специально ее разыскивать, мимо нее пройдут, не заметив. Даже если, паче чаяния, вернется Паркер, он наверняка проедет мимо. Но в то же время туман был сырой и холодный и такой густой, что, казалось, его можно схватить рукой, как сахарную вату.

В кармане пальто у Микки был набор отмычек.