Читать книгу "Ворошиловград - Сергей Жадан"

— Кружку отдай, — тихо сказал на это Игнат Юрович.

— Что? — не понял я.

— Кружку, говорю, отдай, — повторил старик.

Я протянул ему его посудину, он спрятал ее под подушку и задумчиво снял очки.

— Похоже, ты неплохой парень, — сказал он, помолчав. — Признаюсь честно, я тебя недооценивал. Хорошо, — он деловито хлопнул в ладони, и в глазах его снова вспыхнула своевольная ленинская лукавинка. — Я помогу тебе.

— Спасибо, — облегченно выдохнул я, но Игнат Юрович не дал мне выдохнуть до конца.

— При одном условии, — добавил он. — Сыграешь со мною в скракли.

— Во что? — не понял я.

— В скракли, — повторил Игнат Юрович, довольно наблюдая за моей растерянностью. — Ну, в городки. Любимая игра академика Павлова и графа Толстого. Ты как относишься к графу Толстому?

— Позитивно, — ответил я.

— Вот и прекрасно. Выиграешь у меня — помогу тебе. Проиграешь — иди с богом и не мешай мне лечиться.

— А можно как-то помочь без скраклей? — переспросил я на всякий случай.

— Нет, внучек, — строго ответил Игнат Юрович. — Без скраклей — никак нельзя.

Я оглянулся на Ольгу. Та в отчаяньи закатила глаза. Из-за ее спины злорадно выглядывал пациент с газетой. В уголке размеренно разлагался третий. Нужно было делать выбор. Скракли, — подумал я, — скракли. В конце концов, что этот старик может мне сделать, на моей стороне молодость и азарт, на его — только партийная дисциплина. Я решил рискнуть.

— Хорошо, — сказал я, — скракли так скракли. А не обманете?

— Что за разговоры, внучек, — деловито ответил Игнат Юрович, легко спрыгнул на пол и забегал по комнате. — Скракли! — закричал энергично. — Скракли!

Он вдруг переменился, куда подевались его нервозность и недавняя неуверенность, он весь как-то подтянулся, подобрался, как боевой пес, и метался по палате, вытаскивая откуда-то из-под умершего соседа туфли для гольфа и черную бейсболку с белыми буквами NY.

— Скракли! — выкрикнул старик, открывая дверь мощным ударом резинового тапка. — Пусть нас рассудит спорт!

Дверь распахнулась, и навстречу Игнату Юровичу высыпали пациенты, похоже, подслушивавшие нашу беседу и ожидавшие развлечений, которые тут, можно предположить, случались нечасто. Ставили они, без сомненья, на Игната Юровича, он был их фаворитом, на меня они только бросали глумливые, полные скепсиса взгляды. Вся шумная толпа, одетая в больничные халаты и спортивные костюмы, позванивала фронтовыми орденами, на ком-то были даже порванные в боях гимнастерки. Мужчины с костылями скалили желтые сточенные зубы, а женщины с гипсовыми повязками на руках улыбались густо накрашенными ртами, которые делали их похожими на клоунов-убийц. И весь этот клубок хронических болячек покатился в санаторский сад, за старые корпуса, где между яблонек вытоптана была довольно-таки просторная игровая площадка. Мы с Ольгой и Наташей поспешили за пациентами, Наташа несла в одной руке ингалятор для старика, а в другой — обитые железом дубинки, с помощью которых мы и должны были выяснить отношения. Вся моя решимость и боевой настрой быстро рассосались и выветрились. Ольга поглядывала на меня озабоченно, но молчала, не желая, наверное, вконец напугать.

В саду между яблонь уже разминался Игнат Юрович, ловко забрасывая ногу за голову и по-кошачьи прогибаясь в густой траве. Меня он откровенно пугал. Нужно ли говорить, что по-настоящему я в эти самые скракли никогда в жизни не играл. Всё, что мне было известно про эту игру, так это то, что ею, кроме графа Толстого и академика Павлова, увлекался еще Владимир Ильич Ленин, что, честно говоря, оптимизма совсем не добавляло.

Все заняли свои места. Мы с Игнатом Юровичем, Ольгой и Наташей стояли на боевом рубеже, а группа поддержки рассыпалась по саду, собирая скракли и расставляя их в надлежащем порядке. Игнат Юрович деловито подошел к Наташе, взял у нее какие-то кислотные карамельки, закинул их в свою железную пасть, перемолол бронебойными челюстями и принялся объяснять правила игры.

— Слушай сюда, внучек, — сказал он, покачивая битой. — Всё очень просто. Играем пятнадцать фигур. Кто выбивает первый — тот и чемпион. Кто проиграл — за тем приходит налоговая.

— Дайте мне фору, — попросил я.

— Черта с два! — откликнулся Игнат Юрович и ступил на боевой рубеж. — Фигура первая, «пушка»! — закричал он в заросли.

Под дальними яблонями засуетилась группа поддержки, старые доходяги крысами зашмыгали в траве, выстраивая для нас «пушки».

— Давай, внучек, с богом, — сказал Игнат Юрович и отступил в сторону.

Я взял в руки биту. Ну что ж, — подумал, — сейчас посмотрим, чья возьмет.

Первая брошенная мною бита зарылась в песок, даже не долетев до цели. Толпа с той стороны радостно завопила, предвидя быструю победу своего любимца. Так что вторую биту я швырял, ориентируясь скорее на их голоса. Снаряд взлетел в небо и сочно влепился в затылок какого-то доходяги. Тот квакнул и завалился в песок. Его тут же оттащили под яблони, кидая на меня озлобленные взгляды.

— Ну что ж, — сухо промолвил на это Игнат Юрович. — Неплохо для начала.

И он лихо запустил битой в воздух. Бита описала удивительный полукруг и, круто спланировав, развалила выстроенную «пушку». Игнат Юрович перешел на полукон и второй битой довершил начатое.

После чего победно оглянулся на Наташу и выкрикнул в июньский воздух:

— Фигура вторая — «вилка».

«Вилку» быстро соорудили. Дальше игра продолжалась в том же духе — я разгонял своими ударами пациентов, оббивал яблоневые ветви, заставлял ветеранов шастать по траве в поисках снарядов, а старик легко выбивал все свои фигуры, всё больше входя в азарт. Время от времени к нему приступала Наташа, он вдыхал из ингалятора какие-то странные ароматы, от которых рука его становилась твердой, а глаз — острым. Какой-то эликсир молодости был в этом ингаляторе, что-то он делал со стариком, что-то такое, от чего почетного ветерана плющило и подрывало и он легко выбивал скракли, словно чужих кур из огорода. Я же, как ни пытался, как ни надрывался и ни злился, не мог ничего поделать — биты мои летели куда угодно, только не в цель. Через некоторое время первая партия была с позором для меня окончена.

— Вторая партия, вторая партия! — радостно забормотал Игнат Юрович, и травмированные пациенты тоже радостно подхватили эту победную песнь и снова начали выстраивать фигуры.

Я подошел к Ольге. Она тяжело вздыхала и отводила глаза.

— Герман, — сказала, — как для Сороса, ты хреново играешь в скракли.

Я не нашелся с ответом и снова взялся за биты.

Вторую партию я проиграл еще быстрее. Старик ликовал и подпрыгивал на месте, покалеченные пациенты окружили его и радостно кричали, поздравляя с триумфом. Я тоже понуро подошел к Игнату Юровичу. Тот обтирался махровым полотенцем с изображенным на нем Микки Маусом и пытался проглотить какие-то продолговатые пилюли салатного цвета.