Читать книгу "Именем Корпорации! - Марк Романов"

Так была основана Александрия.

Город рос, ширился, обрастал стеной, полями, пригородами, снова рос и развивался. Бронзу уже сменила сталь, где-то гремели первые залпы пороховых пушек, когда-то – взлетали первые аэропланы и поднимались в воздух дирижабли, а атомные подлодки всплывали на поверхность, готовясь к ядерному удару… Александрия же стала центром. Центром знания.

Никто не знал, откуда пришло это странное умение, сразу объявленное колдовством и запретным знанием – то ли из-за солёного и непостоянного течениями океана вместе с кораблями длинноволосых смуглых завоевателей, кормивших многочисленных богов многотысячными жертвами, то ли из пустыни, с иссохшим и идущим на чистом упрямстве караване из незнакомых зверей и исхудавших людей… Вместе с каплями крови, от учителя к ученику, сквозь десятилетия и века оно передавалось, сопровождаемое клятвами, страшными проклятиями, и словами ритуалов, пока не достигло времени и места, назначенного Создателем.

Основатель Александрии и его жрец, поклоняющийся не богам, но знанию, умели слушать и слышать. Они услышали тогда, у заброшенного храма, как их слова отозвались тонким серебряным звоном, сходным со звуками драгоценной Кифары Богов. И дверь на миг приоткрылась, плеснув на камень солнечным светом и запахом моря. Чуть иной оттенок солнца, море, до которого нужно идти не одну сотню переходов, крики птиц и иной ветер, шевельнувший пыль на полу святилища… «Мы будем здесь, – упоминала книга слова безымянного основателя. – Мы всегда будем здесь»…

Кловис утёр испарину со лба, и бросил взгляд в пролом – ему показалось, что тени снаружи странно дёрнулись. «Почудилось…» – подумал он, передвигая кобуру с верным пороховым пистолетом из-за спины на бок, и распахивая пончо. Кругом не было ничего живого и разумного. Мёртвого и неразумного Инульгем не боялся: «Живое очень просто сделать мёртвым, а мёртвое – окончательно остановить», – так говаривал его наставник, обучая своего будущего преемника тонкостям гаданий на внутренних органах и правильному обряду жертвоприношений. – «Запомни, Койотль, и затверди. Помочь правильно умереть, и остановить уже мёртвое – вот наша настоящая цель в жизни. Смерть – это всего лишь врата, а жизнь – путь от одних врат к другим!»

Охотник улыбнулся, и вернулся к чтению. Понадобилось какое-то время, чтобы настроиться на восприятие древнего арамейского, но потом цепочка оживающих образов скрыла реальность…

…Жрецы-учёные Александрии уходили сквозь Полуденные Врата, названные так, потому что проход в иной мир открывался ровно в полдень, под светом, падавшим через отверстие в крыше храма. Они изучали и описывали новую землю, таившую в себе неизведанные народы, зверей, тайны и загадки. В далёком мире, на берегу моря жрецы встретили собратьев, щедро поделившихся с ними языком, хлебом и знаниями. Между ними завязалась странная дружба, основанная на доверии и причастности к чему-то надмирному – две Александрии связал прочный мост из книг, путешественников и караванов, переходящих в обе стороны под летящие к небесам напевы хранителей Врат.

В тамошнем городе собирали знания всего мира, всей Ойкумены. Пусть она и охватывала лишь небольшую часть огромной земли, но и этого было достаточно. Таких Ойкумен было много.

В здешней Александрии хранили и обрабатывали мудрость. Именно отсюда исходили новые веяния в философии, искусстве, науках и ремёслах. Именно сюда стекались в поисках тайн люди десятков миров, связанных Вратами. Империя Знания простёрла свои железные крылья легионов широко в стороны, стараясь привести к просвещению как можно больше заблудших и погрязших во тьме…

Проходили столетия. Александрийская библиотека в тени пирамид пала и была предана огню закованными в железо римскими центуриями. Полуденные Врата приняли в себя большую часть рукописей и свитков, оставив разрушителям только плохие копии. Некоторые писцы и грамматики остались в родном мире, но остальные предпочли преклонить колени в Храме, и обрить голову во славу Знания. Жрецы-воины несли свет и слово в другие Ойкумены. Легионы печатали шаг, и под сенью их знамён, украшенными молниями, вставала тень нового порядка…

Но всё когда-нибудь заканчивается. Любая империя, сколь бы она не была богата или велика, как и каждый из людей, рождающихся и умирающих во славу её, смертна. Приходит ли гибель изнутри, разваливая страну на части, или снаружи, в виде молодых и горячих варварских племён, раздирающей её на кровоточащие куски, не суть.

Александрия не стала исключением. Но причина падения Царства Ойкумен крылась глубже, и казалась трагичнее прочих. Однажды та самая капля крови, что передавалась между многими десятками поколений жрецов, учёных и воинов, не принесла новому посвящённому священной власти над Вратами. Полуденная дверь осталась закрытой и в полдень, и в полночь. Старые хранители не утратили тайного умения, но преемников им не воспоследовало. С уходом в мир теней каждого жреца Ойкумену покидала частица той самой таинственной силы, соединившей миры разных времён и вселенных. Врата гасли, музыка сфер прерывалась, Империя гибла.

Храм держался до последнего. Наступающая пустыня и бегущие от неё жители не пугали оставшихся в пустеющем городе хранителей древнего знания. Тысячелетие пути и мудрость многих миров научили их не только терпению, но и важности мудрости. Всё, что происходило тогда, до мельчайших подробностей фиксировалось в обработанных особыми составами книгах, упакованных в специальные деревянные короба, обшитые кожей, и сохранялось в верхнем ярусе подвальных помещений библиотеки.

Нижние этажи, уходившие во тьму подземелья на сотни и сотни шагов, обрушили тщательно рассчитанными зарядами взрывного зелья. Песок торопливо, за какие-то десятилетия, сожрал окрестности Александрии, высушил обмелевшую реку, и медленно обволакивал город…

Но все эти исторические подробности мало интересовали Кловиса, который, предчувствуя окончание своего поиска, стал читать всё быстрее, чихая от пыли, и тихо бурча проклятия на родном языке.

…Последние жрецы Храма Знания, понимая, что наступающая пустыня скоро убьёт их, оставили эти записи, и склянки с кровью. Своей и своих неудачливых учеников. Последние страницы книги содержали просьбу-прощание – старый хранитель по имени Моше завещал тем, кто придёт сюда, в мёртвое сердце погибшей страны, узнать, что за проклятие постигло их. И записать это знание в священные книги.

– Пошёл к чёрту, старик! Где ты спрятал эти треклятые сосуды?! – взвыл Инульгем, вчитываясь в неровные строчки. Наконец, найдя указания, он захохотал, и, подхватив фонарь, выскочил наружу, в стремительно холодеющий от наступающей ночи воздух. – Вот старый хитрец. Ха-ха-ха, насмешил!

Кловис, окрылённый ощущением близкой разгадки, подскочил к своей палатке, и со звоном перерубил удерживавшие её на месте тросы. Отбросив в сторону сферу, он ножом поддел тонкую известняковую плиту, и осторожно отвалил в сторону. В песке находился каменный ларец, перехваченный серебряными полосами. Пыхтя, Инульгем вытащил ковчег наружу, едва не порвав сухожилия от натуги, и, отдуваясь, присел рядом.

– Так. Теперь самое главное, – сказал он сам себе, и поднял глаза к небу. В темнеющем небе наливались сиянием крупные звёзды, покалывая зрачки своими тонкими лучами. Луна в эту ночь предпочла не показываться на небе, и звериная составляющая Кловиса, часть смеющегося бога-Койота, не высовывалась наружу Лишь чутко настораживала уши с наступлением ночи. – Брат-обманщик, неужели всё началось отсюда?