Читать книгу "Камни вместо сердец - К. Дж. Сэнсом"

– Согласен. Я решил поговорить с королевой и вчера вечером послал записку Уорнеру. Она найдет мне какого-нибудь сопровождающего, если решит, что ехать мне необходимо.

– Итак, ты все же поедешь, если она этого захочет.

– Я не могу позволить банде подмастерьев подумать, что они устрашили меня!

– Скоро появится мистрис Кафхилл. Ты сообщишь ей о том, что с тобой приключилось?

– Нет. Это лишь испугает ее, а это нам ни к чему. Я переговорю с ней, после чего схожу в Тампль и повидаюсь с братом Дириком. Вчера вечером я предупредил его запиской.

Барак хлопнул по своему ранцу:

– А у меня здесь показания Бротона.

– Хорошо. – Я посмотрел на него. – Но я должен еще кое-что сказать тебе. Вчера вечером меня посетил олдермен Карвер. И, увы, не с добрыми новостями.

Я пересказал помощнику свой разговор со вчерашним гостем.

– Вот дерьмо! – произнес тот свирепым тоном. – Тамми права, мне следовало общаться с Гудриком более осторожно.

– Но что, если поближе к вечеру я зайду к тебе и мы втроем обсудим положение дел?

– Я не могу позволить Тамми оставить Лондон, чтобы скитаться по раскисшим дорогам, – твердым тоном произнес Джек. – Я и так до безумия испугался, когда она позавчера потеряла сознание.

– Понимаю. Но мы должны найти какой-то выход. И найдем, я обещаю. А теперь позволь мне просмотреть показания преподобного Бротона.

Барак достал из папки и передал мне бумагу, написанную его неровным почерком и подписанную викарием. Пока я читал, он хмуро смотрел на меня. Бротон повторил то, что рассказал нам о семействе Кертисов, смерти родителей и скорой опеке Николаса Хоббея, его собственных и Майкла заботах о Хью и Эмме и враждебном отношении к ним обоим Хоббея. Я поднял глаза на помощника.

– Как я вижу, ничего нового?

– Да. Он говорит, что больше ничего не помнит. Я спросил его, не могут ли знать какие-нибудь подробности соседи Кертисов, однако он усомнился в этом. Семейство, по его словам, держалось замкнуто, как и подобает благочестивым людям.

На окно легла мимолетная тень, и я поглядел наружу: мимо прошла Бесс Кафхилл. Лицо ее оставалось бледным под лучами солнца – белее пергамента, белее собственного чепца. Она снова была в черном платье, хотя предписанное время траура уже закончилось.

– Сходи и встреть ее, – сказал я Джеку. – Скажи, что мне повредили шею при попытке ограбления. Но аккуратно. Последнее, что она хотела бы видеть, – это человека с посиневшей шеей.

Мой товарищ вышел из комнаты, a я снова туго затянул завязки рубашки, прежде чем взять со стола заготовку показаний, которые приготовил для Бесс. Барак ввел ее в комнату, и она села возле противоположного края моего стола. Посмотрев на мою шею, пожилая дама чуть поежилась и потупила взгляд, уставившись на собственные дрожащие пальцы. Но потом она снова посмотрела на меня, уже со спокойствием на лице.

– Спасибо, что вы пришли, Бесс. – Я постарался говорить как можно громче.

– Ради Майкла, сэр.

– Я подготовил ваши показания в соответствии с тем, что вы рассказали мне в Хэмптон-корте. Если разрешите, я зачитаю их. Мы можем внести любые необходимые исправления и посмотреть, можно ли что-либо добавить.

– Я готова, – негромко произнесла мистрис Кафхилл.

Мы вновь повторили рассказанную ею повесть. Бесс энергично закивала, когда я прочел о том, насколько близки были Майкл и оба ребенка, и бросила короткое и энергичное «да», услышав о попытках ее сына воспротивиться стремлению Хоббея немедленно взять в свои руки все дела семьи. После прочтения она уверенно кивнула:

– Именно так, сэр, такова моя повесть. Спасибо. Я никогда не сумела бы так хорошо сочетать слова.

Я улыбнулся:

– Меня этому учили, Бесс. Однако запомните, что все рассказанное вам Майклом является просто показанием с чужих слов. Таковые дозволены в случае, если речь идет о покойнике, но не обладают статусом показаний непосредственного свидетеля. И барристер мастера Хоббея может задавать вам вопросы по этому поводу.

– Понимаю, – сказала моя посетительница уверенным тоном. – А сам Николас Хоббей будет присутствовать?

– Этого я не знаю.

– Я готова встретиться с обоими лицом к лицу.

– Мы побеседовали с викарием Бротоном, оказавшим нам помощь. Он будет присутствовать на слушании в понедельник. Однако он может подтвердить только то, что они с Майклом пытались не допустить этой опеки. Но, может быть, я о чем-то забыл? Или вы способны еще кое-что рассказать о детях?

Бесс печально качнула головой:

– Только разные мелкие и незначительные эпизоды.

– Надо думать, они находились дома под женским присмотром до тех пор, пока не пришла пора учиться?

– Да. Джон и Рут Кертисы слишком затянули с началом учения своих детей. Майкл считал, что они слишком любили их и не хотели разделять.

– А вы сами встречались с Хью и Эммой?

– Да. Однажды сын привел их в гости ко мне, а я сама много раз посещала его в доме Кертисов и неоднократно видела их. Мастер и мистрис Кертис обращались со мной самым вежливым образом, как если бы я была благородной. Помню, как Хью и Эмма пришли в комнату Майкла, чтобы повидаться со мной. Они смеялись, потому что Хью где-то подхватил гнид, и его постригли наголо. Сестра осмеивала бритую макушку брата и называла его маленьким старичком. Я сказала Эмме: «Цыц, не надо издеваться над братом!», однако Хью рассмеялся и сказал, что раз уж он мужчина, у него хватит сил отшлепать нахальную сестрицу. А потом они с писком и визгом гонялись друг за другом по комнате.

Она сделала паузу и покачала головой:

– Как сейчас вижу их… волосы бедной девочки развеваются за ее спиной, а мы с Майклом радуемся их веселью.

– Мистрис, – аккуратно спросил я, – как, по-вашему, почему ваш сын, в конце концов, ушел из дома?

– Думаю, потому что… – неловко шевельнулись ее губы. – Одним словом, из-за меня. – Опустив голову, она тихо проговорила: – Кроме Майкла, у меня никого и ничего не было. Его отец умер, когда ребенку едва исполнилось три года, и я воспитывала его сама. В доме лорда и леди Латимер на Чартерхаус-сквер. Получилось так, что леди Латимер очень заинтересовалась моим сыном, который любил учиться так же, как и она сама, и потому поощряла его. Ей также известно, какой это был мягкосердечный мальчик. Слишком уж добрый, наверное…

– Ну, хорошо, – проговорил я, – посмотрим, удостоится ли его доброта награды на предстоящем в понедельник слушании. – Мы с Бараком переглянулись, прекрасно понимая, что если дело не будет закрыто, то лишь благодаря интересу в нем королевы, а не качеству показаний.

Чуть погодя я вновь оказался на Миддл-Темпл-лейн с ранцем за плечами. Я свернул налево к церкви Тамплиеров. Палата Дирика располагалась как раз напротив – в древнем здании из тяжелого камня. Клерк поведал мне, что барристер находится на третьем этаже, и я усталым шагом побрел вверх по широкой лестнице из дубовых досок. Шею дергало, поэтому на середине подъема мне пришлось передохнуть. Путь я продолжил, уже держась за перила. На лестничной площадке третьего этажа возле двери была прикреплена дощечка с именем Дирика, выведенным элегантным почерком. Постучав, я вошел.