Читать книгу "Венеция Казановы - Сергей Нечаев"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Короче говоря, в Венеции женщинам жилось в целом неплохо.
Франсуаза Декруазетт («Венеция во времена Гольдони»):
«По мнению Джованни Скарабелло, женщины в Венеции составляют четвертое сословие — наряду с патрициями, горожанами (cittadini) и плебеями (popolani). Значимость этого сословия велика не только благодаря его численному превосходству. Они исполняют основную функцию в государстве, а именно красотой своей создают и прославляют великолепие города. Как мы уже могли убедиться, Венеция — это вторая Венера. Согласно преданию, совершенная красота Венеции происходит от ее богини-покровительницы; красота венецианок — эстетический канон, воплощенный и увековеченный в литературе и живописи: белизна кожи, оттененной жемчужинами и шелками, редкостный цвет волос, которые женщины «отбеливали», сидя на балкончиках и подставляя головы яркому солнцу, очаровательной формы руки и ноги. Венеция славит красоту своих женщин и использует ее в политических целях».
В Венеции времен Джакомо Казановы любая женщина, вне зависимости от рода ее занятий и общественного положения, постоянно была объектом демонстрации: город гордился своими женщинами в такой же степени, как гордился своим богатством и своей свободой.
Франсуаза Декруазетт («Венеция во времена Гольдони»):
«Женщины представляют общественно полезную ценность, они наравне с прочими гражданами служат Светлейшей, но своим собственным оружием».
Завершая эту тему, хотелось бы отметить, что в XVIII веке в Венеции женщины составляли более половины населения. Согласно статистике, их рождалось меньше, но выживало больше. Так, например, в период между 1682 и 1711 годами ежегодно рождалось примерно 2640 мальчиков и 2480 девочек, однако умирало 1350 мальчиков и только 1180 девочек.
Погуляв примерно полчаса в районе Эрберии и поразмышляв о превратностях жизни, Казанова вернулся к себе и с удивлением обнаружил, что дверь открыта, а замок двери сломан. По словам хозяйки, «Великий господин» («Messer Grande»), как именовался тогда шеф жандармов в Венецианской республике, с целой шайкой своих подчиненных ворвался в дом и перевернул все вверх дном, утверждая, что ищет контрабанду — чемодан, полный соли[14]. Ему якобы было известно, что накануне чемодан внесли сюда. Хозяйка объяснила, что действительно накануне был выгружен с лодки чемодан, но в нем была одна лишь одежда. Шеф жандармов осмотрел предоставленный ему чемодан и, не сказав ни слова, удалился.
Возмущенный Казанова тут же побежал к господину Брагадину, чтобы рассказать ему о произошедшем, а тот, внимательно выслушав своего протеже, сказал:
— Чемодан с солью — всего лишь предлог. Приходили за тобой и искали тебя. Ангел-хранитель уберег тебя, теперь же спасайся. Мне пришлось восемь месяцев быть Государственным инквизитором, и я знаю, каким образом совершаются предписанные Трибуналом аресты. Поверь мне, сын мой, отправляйся немедля в Фузину, а оттуда скачи на почтовых лошадях без остановки во Флоренцию и оставайся там, покуда я не напишу, что все обошлось и ты можешь вернуться. Бери мою четырехвесельную гондолу и срочно отправляйся.
Но Казанова не послушал своего умудренного опытом покровителя. Он заявил, что не чувствует за собой вины, а посему никакой Трибунал ему не страшен. Господин Брагадин, давно считавший Казанову своим сыном, возразил ему, сказав, что Государственные инквизиторы могут признать его виновным даже в неизвестных ему самому преступлениях. На это Казанова ответил:
— В их власти арестовать меня, но бояться мне не пристало.
Он полагал, что ни в чем не повинен, а если теперь сбежит, то этим постыдным поступком только докажет свою вину. Каким же наивным он тогда был человеком…
Ранним утром 25 июля 1755 года Джакомо Казанова был разбужен громкими ударами в дверь.
«Какого черта!» — подумал он, досадуя, что его сон прервали так не вовремя и так беспардонно. Он вовсе не собирался сегодня так рано вставать. Но удары в дверь становились все громче и все настойчивее. Казанова поднялся и, как был, в нижнем белье пошел открывать…
В его квартиру ворвались солдаты с «Великим господином» во главе.
Шеф венецианских жандармов приказал Казанове одеться и беспрекословно следовать за ним.
— Но по чьему приказу я подвергнут аресту? — спросил Казанова, все еще уверенный, что все это какая-то ошибка, но шеф жандармов своим ответом поверг его в ужас:
— По приказу Трибунала.
Джакомо Казанова («История моей жизни»):
«Выйдя из комнаты, увидел я с удивлением в зале три или четыре десятка стражников. Какая честь! Дабы взять под стражу мою особу, сочли необходимым отправить столько людей, а ведь довольно было послать двоих. Странно: в Лондоне все жители храбры, но если нужно кого-то арестовать, посылают одного человека, а в милом моем отечестве, где все трусы, посылают тридцать. Быть может, причина в том, что трус, принужденный нападать, боится больше того, на кого нападает, а тот оттого же становится храбрецом — и в самом деле, в Венеции не редкость, что человек защищается в одиночку против двух десятков сбиров и, поколотив их всех, спасается бегством. В Париже я однажды помог одному своему другу вырваться из рук сорока таких прохвостов и обратить их в бегство».
Казанову посадили в большую гондолу. Вместе с ним в нее сели «Великий господин» и четверо стражников. В квартире Казановы до этого все перевернули вверх дном, просмотрели все бумаги и вещи, собрали все «подозрительные» книги.
В конечном итоге арестованного доставили в канцелярию шефа жандармов.
Джакомо Казанова («История моей жизни»):
«Привез он меня к себе и запер в комнате. Он предлагал мне кофе, но я отказался. В комнате провел я четыре часа и все время спал, разве что просыпался каждые четверть часа, дабы облегчиться от лишней жидкости; явление сие весьма необыкновенно, ибо недержанием я не страдал, жара стояла невыносимая, и я к тому же не ужинал».
«Великим господином» Венеции в то время был Маттео Варутти. Его канцелярия, куда доставили Казанову, располагалась на северо-востоке города, на Новой набережной (Fondamente Nuove).
Оттуда арестованного по сети малых каналов довезли до Большого Канала, а потом высадили на Ривадельи-Скьявони (Riva degli Schiavoni), далее провели по нескольким лестницам и через Мост Вздохов и доставили в здание тюрьмы Пьмоби, составлявшей верхний этаж Дворца дожей.
Валери («Исторические и литературные путешествия в Италию в 1826, 1827 и 1828 годах»):
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Венеция Казановы - Сергей Нечаев», после закрытия браузера.
