Читать книгу "Четыре друга эпохи. Мемуары на фоне столетия - Игорь Оболенский"

Если на новую фамилию хореограф согласился немедленно (теперь даже Тамару Жевержееву на афишах заявляли, как «Жеву»), то для того, чтобы начать сотрудничество с Дягилевым, ему, уже привитому вирусом «хомо советикуса», хотелось заручиться разрешением. Георгий отправил в Москву телеграмму с просьбой продлить его заграничную командировку.

— Ответом из России стала телеграмма: «Приезжайте нести ответственность», — рассказывал племянник Баланчина Джарджи. — И Георгий, поняв, что это означает, решил не возвращаться. Хотя подобное решение далось нелегко — он же оставил здесь всю семью. Первое время какая-то переписка между родными еще сохранялась, бабушка всегда интересовалась через кого можно, как там сын. А сам Джордж присылал ей открытки с просьбой благословить на очередную женитьбу. Но потом все общение прекратилось.

Победы у Баланчина начались далеко не сразу. Несмотря на явный успех балета «Блудный сын» на музыку Прокофьева, Париж его не принимал. Этот город любил людей с именем. Дягилев хорошо относился к Георгию, но у него были свои любимцы — Сергей Лифарь, Борис Кохно. Их он приглашал в кафе, а Баланчина отправлял в музей смотреть картины Боттичелли. Потом они встречались — сытый Дягилев выходил из кафе, а голодный Баланчин из музея. «Ну как, ты понял что-то?» — спрашивал Дягилев. «Ничего я не понял, не понравилось мне», — отвечал Баланчин.

А потом он встретился с Кирстейном, который предложил ему ехать в Америку. Встреча состоялась благодаря Брониславе Нижинской, хореографу и сестре великого танцовщика Вацлава Нижинского. Бронислава предупредила Кирстейна, что Баланчин болен и ему осталось жить максимум три года. В 1933-м американец сделал все, чтобы Баланчин уехал в США.

— Там к нему пришел безусловный успех. Он очень много трудился, делал ставку только на работу. Не отказывался ни от каких предложений, ставил даже танцы для слонихи в цирке. (Музыку для этого номера по просьбе хореографа сочинил Игорь Стравинский. — И. О.) О Баланчине все больше и больше говорили. Первое время после Второй мировой войны в Тбилиси приходили американские журналы, в которых мы видели упоминания Баланчина.

Отец мировой славы сына, увы, не застал. Мелитона не стало в 1937 году. Незадолго перед смертью он был награжден одним из главных советских орденов — орденом Трудового Красного Знамени.

К тому времени композитор уже был признанным советским мастером. В 1934 году в Грузии состоялось грандиозное чествование 50-летия композиторской деятельности Мелитона Антоновича. Была даже создана специальная юбилейная комиссия, почетным председателем которой стал ближайший помощник Лаврентия Берия — Эрик Бедия.

29 апреля 1934 года в Тифлисском государственном оперном театре состоялся большой торжественный вечер, на котором была исполнена опера «Тамар Цбиери». В городской типографии были отпечатаны 300 юбилейных буклетов, в которых на двух языках — грузинском и русском — описывался творческий путь Баланчивадзе. Автором статьи был ректор Государственной консерватории Давид Аракишвили.

Среди прочего, он писал:

«... Справляя юбилей, правительство и советская общественность отмечают выдающиеся заслуги композитора Мелитона Баланчивадзе на музыкальном фронте. Мелитону Баланчивадзе выпало на долю редкое счастье: положить первые камни в фундамент груз. худ. музыки и затем с гордостью наблюдать, как на протяжении 50 лет здание росло и развивалось».

Грузинский композитор почти два десятка лет прожил при новой власти. И, казалось бы, сумел привыкнуть к новым порядкам и требованиям. В архиве Государственного музея музыки, театра и кино Грузии хранятся его письма, написанные в стиле советских документов — сухим, казенным языком.

Строки из его письма в Совнарком Грузии:

«Художественно-научное значение грузинского музыкального народного творчества неоспоримо, оно признано во всем СССР: являясь продуктом коллективного творчества, сопутствующим трудовым процессам, грузинские народные песни, кроме вышесказанного, весьма важны для художественного просвещения трудящихся масс, в особенности городского пролетариата, до сих пор питающегося суррогатами музыки.

Мной текущим летом организуется специальная комиссия в составе меня и двух ленинградских молодых спецов для собирания образцов грузинского музыкального народного творчества по Гурии, Аджаристану и Абхазии.

Докладывая о вышеизложенном, прошу распоряжения об ассигновании 1200 рублей».

И это после изысканной переписки с Музыкальным обществом Петербурга и писем к друзьям, сопровождавшимся неизменными «милостивый государь» и «прошу принять уверения в моем искреннем почтении».

Теперь и он получал совсем другие письма. В том же архиве хранится письмо-поздравление по случаю награждения Баланчивадзе советским орденом.

«Детское Село 18.1.37

Дорогой Мелитон Антонович!

Я не могу не выразить свою радость и восхищение по поводу получения Вами высокой награды Ордена Трудового красного знамени от нашего Рабоче-Крестьянского правительства.

Тридцать лет прошло с тех пор, как Вы знали семью садовника Архипа Семеновича. Я его старший сын Сергей — сейчас майор артиллерии РККА.

Когда появилась Ваша фотография и имя на страницах нашей печати, меня, патриота дорогой, необъятной родины охватило такое теплое чувство, будто не Вы, а я сам получил эту высокую награду, эту высокую честь. Только на нашей родине так чтимы таланты, только в Сталинских условиях они растут и развиваются не имея предела своей красоты.

Пусть орден, украшающий Вашу грудь, даст новые, свежие, творческие силы. Пускай Ваша музыка в самых ярких красках отразит нашу неповторимую эпоху.

Вместе с Вами поздравляю и все Ваше семейство, моих друзей детства. В 1924 году я имел счастье встретить в Ленинграде Георгия Мелитоновича, с тех пор его не видел.

..Уважающий Вас Семенов.

P. S. Я не знаю Ваш адрес, но уверен, что орденоносца мое письмо найдет».

Официальной причиной смерти Мелитона стала болезнь. У него были проблемы с ногами, но от операции он категорически отказался. Сыну Андрею он признавался, что не боится смерти, так как для него она — не старуха с косой, а прекрасная девушка, которая берет в свои объятия. Хотя, возможно, 74-летний композитор просто устал жить в чуждом для него мире.

За детей он мог быть спокоен — Георгий уже становился успешным хореографом в Америке. А младший Андрей — известным композитором. Его Первый концерт для фортепиано с концертом в 1934 году был исполнен пианистом Львом Обориным и сразу стал событием.

Андрей Баланчивадзе окончил Ленинградскую консерваторию. В конце жизни он с улыбкой вспоминал, что в двадцатых годах там училось столько грузинских студентов, что преподавателя консерватории композитора Александра Глазунова даже хотели переименовать в Сандро Тваладзе («твали» — по-грузински «глаз». — И. О.), а саму консерваторию причислить к филиалу тифлисской.

Довольно быстро Андрей стал известным композитором, и сталинские репрессии тридцатых годов напрямую его не коснулись.