Читать книгу "Игры, в которые играет Я - Игорь Калинаускас"

Правда, возможен вариант, когда людей заманивают самосовершенствованием, понимая, что другая мотивация им просто недоступна. Поэтому предлагается некая система самосовершенствования с расчетом на то, что некоторая часть людей, вовлекаемая в идею совершенствования, потом обнаружит в себе более глубокую мотивацию. Или же дело действительно в том, что в предлагаемом знании от духовного сообщества осталась только внешняя оболочка – словесная или формальная. По существу, к духовной традиции это не имеет отношения.

Между идеей постижения-преображения и идеей самосовершенствования лежит пропасть. Это совершенно разные вещи. Если мы встречаемся с материалом, опирающимся на идею самосовершенствования, то в лучшем случае перед нами продукт, созданный в духовной традиции и отданный на всеобщее пользование.

Вот один из последних свежих примеров: сейчас в психотерапии у нас и у американцев в особенности стала модной «самая современная и прогрессивная» методика под названием «нейролингвистическое программирование». Эта методика – часть одного из буддийских путей. Когда-то этот материал был секретным и сугубо эзотерическим, сейчас он оформлен в приемлемой форме и существует в психотерапии. Всем известна аутогенная тренировка. Это материал, разработанный в Раджа-йоге. Хатха-йога, которую печатают в наших журналах, имеет отношение к живой традиции Хатха-йоги только как продукт, произведенный этой традицией. Потому что если Хатха-йога путь действительно духовный, в чем у нас нет оснований сомневаться (хотя нет и особых оснований утверждать), то он не может предложить идею самосовершенствования. А если мы покопаемся, через кого пришла эта «наша» Хатха-йога и что там написано в этих книжечках, то мы увидим, что в них изначально заложена лишь столь популярная идея самосовершенствования.

Каков смысл такого продукта? Первое – это помощь, товар, которым в соответствии с законом «время, место, люди» духовное сообщество обменивается с Великим Средним, внутри которого оно находится. Это результаты исследования, результаты работы. В духовном сообществе существует свое понимание работы, свое понимание продукции. Здесь все сосредоточено на человеке, на человеческом бытии и на взаимоотношении между человеком и реальностью, между человеком и истиной. А поскольку духовное сообщество тоже часть человечества, то продукты усовершенствованных технологий, поисков, знаний поступают контролируемо или иногда неконтролируемо в Великое Среднее и входят в оборот общей жизни.

Таким образом, мотивация указывает на то, что же конкретно предлагается: убежище или ПУТЬ. Мотивация, сформулированная как идея некоего самосовершенствования, явно указывает нам на технологический продукт. Это важно помнить. Никакого совершенствования в духовной традиции нет. Происходящие изменения могут для постороннего наблюдателя выглядеть как совершенствование, но внутри самой традиции нет ни такой формулировки, ни рефлексии, поскольку единственная цель – постижение-преображение. Трансформации, которые происходят при этом, необходимы для того, чтобы произошло постижение-преображение, они побочный продукт, следствие прохождения определенных этапов и не являются даже временной целью, потому что совершенна только истина.

Живые традиции – традиции живых

Третий критерий связан с полным отсутствием у нас непосредственного соприкосновения с живыми носителями традиции. Мы выросли в обстановке гонения и искоренения любых проявлений деятельности духовного сообщества, поэтому наше представление о живом носителе традиции – это лубочная картинка или в лучшем случае художественный образ, очищенный от своей конкретности.

Ну, скажем, скульптура Будды. И то если подробно порасспрашивать людей, как они себе представляют Будду, то выяснится, что даже скульптуру они видят не полностью. Масса людей совершенно не помнит, что Будда в большинстве скульптур полный. А по некоторым пониманиям даже, страшно сказать, толстый. А Лао-Цзы так просто пузатый, толстячок.

Привычка относиться к живому носителю традиции как к памятнику, как к неживому напоминает мне историю, которая произошла с Роденом.

Роден хотел поставить памятник обнаженному Бальзаку, считая, что этим он передаст суть Бальзака, его гения. Однако ему не удалось это доказать заказчикам, пришлось одеть Бальзака в балахон, и исчез замысел, исчез живой конкретный Бальзак Родена, и остался Бальзак «вообще».

Так и мы с вами можем пройти мимо живого носителя традиции, он для нас неопознаваем. Если же он опознаваем, то есть он полностью соответствует нашему художественному образу, то это, как правило, шарлатан. Это естественно, потому что шарлатан знает, в каком виде надо предстать. Очень редко это человек, который специально работает над образом, как, скажем, Раджниш, который на втором этапе своей работы стал использовать особые костюмы, театр, создав такой образ, который помог ему еще больше спрятаться, спрятаться за опознаваемость.

В принципе, живой носитель для нас неопознаваем. Поэтому мы бросаемся из крайности в крайность. Те из нас, кто столкнулся с суфийской традицией, готовы видеть суфиев в каждом сумасшедшем, в каждом пьяном. Потому что – а черт его знает? Когда ты уже понимаешь, что у тебя ноль знаний, тогда ты готов на все. Оборотная сторона незнания – или памятник, или уже кругом кишмя кишит… Подлинные же носители традиции, независимо от того, к какой конкретно традиции они принадлежат, опознают друг друга совершенно свободно. Наше незнание плюс существование внутри общества, в котором просто нет возможности получить навык опознавания таких людей, привело к совершенно иллюзорному представлению о том, как выглядит живой носитель традиции. А вариантов – миллион.

Насколько по-разному выглядят люди, настолько по-разному выглядят и носители традиции. В силу незнания в нашей культуре, в нашем сообществе, как нигде, распространена шизофренизация духовной идеи. Поиск абстрактных наставников чаще всего приводит к тому, что начинаются «глюки», появляются «небесные женихи», «учителя небесные» в экстазах, во снах, в так называемых «медитациях». Естественно, мы не можем отбросить тот факт, что один раз на тысячу или на десять тысяч действительно может произойти такое проявление реальности. Но в большинстве случаев это элементарный процесс шизофренизации личности, и обычно он заканчивается если не в психушке, то постановкой на учет в ней же.

Какой же выход из этой ситуации? Выход, как всегда, в том, чтобы признаться в своем незнании. Прежде всего. Признаться в том, что мы не имеем ориентиров для этого. Если мы попытаемся создать какой-то совокупный образ, то, во-первых, он будет усредненный, во-вторых, идеализированно абстрагированный и лишенный своей конкретности. Абстрактные люди не живут. Абстрактные люди – это памятники или плод воображения. Поэтому люди с огромной легкостью ловятся в сети шарлатанов и совершенно с той же легкостью проходят мимо истинных носителей традиции. Человек, живущий в глубинке Средней Азии и сталкивающийся всю жизнь с детства с различными проявлениями духовного сообщества, отличит пира (канонического Учителя) от суфийского мастера.

Он ориентируется, он видел разные варианты. Мы с вами не видели их, поэтому мы опираемся на то, что слышали, читали, то есть на сохранившуюся в минимальной степени религиозность культуры – в основном на классические религиозно-церковные образы. Это третий источник грандиозной путаницы.