Читать книгу "Железный Путин. Взгляд с Запада - Ангус Роксборо"

На самом деле первые шаги Саакашвили-президента поразительно напоминали действия Путина в начале его правления. Он немедленно провел конституционные поправки, которые усиливали президентскую власть и резко сокращали роль парламента. Он сменил губернаторов регионов и постарался установить контроль над телевидением4. В борьбе с коррупцией он арестовал ряд бизнесменов, бывших министров и (в отличие от России) кардинально перестроил полицию, что привело к резкому сокращению взяточничества. Вместе с премьер-министром Зурабом Жвания они начали реформировать экономику, в частности, снижая налоги и привлекая крупных иностранных инвесторов.

Грузия, как и Россия, столкнулась с угрозой сепаратизма. После того, как в 1991 г. страна обрела независимость от СССР, две ее провинции — Абхазия и Южная Осетия — отделились и после коротких гражданских войн обрели независимость de facto (при поддержке России). Третья автономная республика, Аджария, не стала декларировать независимость, но управлялась как персональная вотчина ее президентом-диктатором Асланом Абашидзе. Восстановление контроля над отколовшимися грузинскими провинциями стало такой же навязчивой идеей Саакашвили, как и возвращение Чечни для Путина. Накануне президентской инаугурации Саакашвили торжественно поклялся над могилой грузинского правителя XIX века, царя Давида Строителя, что «Грузия станет единой и сильной, она восстановит свою целостность и станет единым, сильным государством».

Именно эта решимость воссоединения Грузии через четыре года приведет его страну к войне с Россией.

Саакашвили выставлял напоказ свой роман с Западом как нервная брошенная жена, пытающаяся досадить своему бывшему мужу-хулигану. Государственный секретарь США Колин Пауэлл, который был почетным гостем на церемонии инаугурации Саакашвили, вспоминает: «При исполнении государственного гимна мы все встали. Когда он закончился, я уже собирался сесть, но тут зазвучал другой гимн — “Ода к радости”, и стал подниматься флаг Европейского союза. Я подумал — пожалуй, Игорь [Иванов, министр иностранных дел России] не в восторге от этой части представления»5.

Игорь был не в восторге и от того, что последовало дальше. Саакашвили пригласил Пауэлла в здание Городского совета, которое было украшено десятками грузинских и американских флагов. «Мы прошли в зал, где заседают городские законодатели, — вспоминает Пауэлл. — Сели за стол перед всеми этими людьми <…> встречу в здании муниципалитета телевидение транслировало на всю Грузию, это видело все население: только президент Саакашвили и американский госсекретарь, в то время как все остальные гости и уважаемые люди со всего мира, включая представителей Российской Федерации, находились снаружи, не понимая, что происходит».

Впрочем, Саакашвили хватило благоразумия в свой первый президентский визит за границу отправиться на север, а не на запад. Следует заметить, его поездка в Москву 10–11 февраля 2004 г. прошла с огромным успехом. Игорь Иванов присутствовал на встрече двух президентов в Кремле. Он вспоминает, что (с учетом той взаимной ненависти, которая возникла между ними позже) настроение было самым позитивным. «Саакашвили очень эмоционально, очень радостно приветствовал Путина. Он сказал, что чрезвычайно уважает его как политика и всегда мечтал стать на него похожим. Он сказал, что сделает все, что в его силах, для формирования дружеских отношений между двумя странами и что предыдущее руководство Грузии сделало много ошибок, которые он постарается исправить».

Министр иностранных дел Грузии Тедо Джапаридзе подтверждает, что грузинский президент вышел со встречи чуть ли не очарованный Путиным. «Он пришел в возбуждение и восторг и от встречи, и от самого Путина. “Он настоящий лидер, решительная и сильная личность, у которого все под контролем — Дума, СМИ и все прочее”. Это были первые слова, которые он произнес, когда мы возвращались в аэропорт»6.

Саакашвили в интервью рассказывает, что произошло, когда президенты отпустили своих министров иностранных дел и удалились в отдельное помещение для приватной беседы. Предложив снять пиджаки и галстуки, Путин пустился в разглагольствования на тему, которая, очевидно, волновала его больше всего, — о том, что Грузия падает в слишком теплые объятия Соединенных Штатов. Путина задела не только американская поддержка или, как были твердо убеждены русские, участие США в планировании «революции роз». США уже два года осуществляли небольшое военное присутствие на территории Грузии. Кому-то может показаться забавным, но американские войска пригласил президент Шеварднадзе, чтобы они помогли решить проблему, испортившую его отношения с Россией. После того как Путин начал вторую чеченскую войну в конце 1999 г., тысячи чеченцев, в том числе вооруженных повстанцев (и иностранных боевиков-исламистов) перебрались через горы из Чечни в Грузию и обосновались в Панкисском ущелье. Россия заявила, что ущелье используется как база террористов, и пригрозила бомбардировками. Встревоженный перспективой нападения России на Грузию, Вашингтон предложил помочь грузинам самим очистить Панкисское ущелье от террористов, занявшись боевой подготовкой грузинской армии. В мае 2002 г. было положено начало программе обучения и оснащения грузинской армии. В ней поначалу приняли участие всего пара сотен американских военнослужащих, но они обеспечили США первый военный плацдарм на Кавказе. Два года спустя, присутствуя на инаугурации Саакашвили, Колин Пауэлл обратил внимание на стиль прохождения разных боевых подразделений во время военного парада. «Это было удивительное зрелище. Одни подразделения маршировали в стиле советской армии, как их в свое время учили. Другие — в стиле американской армии, 120 шагов в минуту, как мы учим наших солдат. Я сказал — да, времена меняются».

Поэтому не стоит удивляться строгому намеку, который сделал Путин новому грузинскому президенту, рассчитывая несколько охладить его пыл на американском фронте. По словам Саакашвили, Путин, с одной стороны, подчеркнул, что Россия — друг Америки и развивает с ней отношения, но с другой — подчеркнул, что страны Восточной Европы стали «рабами Америки», исполняя все, что укажет им «какой-то второй секретарь» американского посольства. «В принципе, вся его тирада, длившаяся 20–25 минут, была посвящена Америке. Мне пришлось вежливо прервать его и сказать: “Видите ли, очень хорошо, что вы рассказываете мне про ваши отношения с Америкой, но я здесь не для того, чтобы говорить об Америке”. Я спросил: “Вы действительно верите, что происшедшее в Грузии — результат американского заговора? Неужели вы верите, что нашему парламенту платят американцы, или Джордж Сорос, или они вообще руководят нами?” Он ответил: “Нет-нет. Вам, разумеется, нет. Но некоторые люди в вашем правительстве могут оказаться в таком положении, тесно сотрудничая с американцами”»7.

(На самом деле Путин был почти уверен, что старший советник Саакашвили, американец Дэвид Кунин, ранее работавший в Национальном демократическом институте, получал зарплату не от грузинского правительства, а от американцев, через Агентство международного развития США. Кунин был первым, через кого американские официальные лица пытались вступить в контакт и оказать влияние на грузинского лидера8.)

Саакашвили говорит, что он предложил Путину строить отношения «с чистого листа», что маленькая страна Грузия будет делать все возможное, чтобы соответствовать российским интересам — в обмен на определенное понимание ее собственных, гораздо более скромных интересов. Он говорит, что Путин очень хорошо это воспринял. «На самом деле он мне понравился. Не могу винить Джорджа Буша за то, что он заглянул к нему в душу, поскольку моим собственным первым ощущением было: он мне нравится. Я думал — да, конечно, у него совершенно иное происхождение, КГБ и все такое, это очень отличается от всего, на чем воспитывался я и во что верил, но он оставляет впечатление прагматичного человека. Он любит свою страну. Возможно, он действует в интересах своей страны самым прагматичным образом. Возможно, мы найдем некоторое взаимопонимание. К тому же к концу нашего разговора он постарался показать, что для решения каких-то вопросов готов идти весьма далеко».