Читать книгу "Скифы. "Непобедимые и легендарные" - Михаил Елисеев"

* * *

Едва удалились послы, как Александр дал команду, и переправа началась — на берег реки выкатили метательные машины, и град камней и тяжелых стрел обрушился на скифских наездников, которые продолжали разъезжать вдоль реки. Десятки воинов, находившихся на мелководье, были убиты сразу, а когда стрела из баллисты пробила одному из вождей щит, панцирь и выбила его из седла на прибрежный песок, вся орда отхлынула от реки. И тогда под рев боевых труб македонская армия начала переправу. Тяжелая пехота погрузилась на плоты, на них же переправлялась и кавалерия — всадники тянули за поводья плывущих за кормой лошадей. А за плотами на набитых соломой мехах плыли легковооруженные войска — по замыслу базилевса, их должны были прикрывать с плотов, на некоторые из них по приказу Александра затащили небольшие метательные машины. Тяжелые пехотинцы сдвинули свои щиты, прикрывая черепахой гребцов от стрел, и вся эта армада отчалила от берега. Впереди шел плот, на котором находился сам базилевс с воинами агемы, рядом шли плоты, набитые гипаспистами, которым предстояло первым сойти на вражеский берег. Но мощное течение реки вносило в переправу свои поправки — сильная качка мешала находившимся на плотах лучникам стрелять по врагу, а о том, чтобы выстрелить из находившихся там баллист, и речи быть не могло, все были заняты тем, чтобы удержать равновесие. Скифы обрушили на вражеские войска целый ливень стрел, македонские щиты напоминали утыканных колючками ежей, но переправа не замедлилась ни на минуту — здесь решающую роль сыграли метательные машины, которые с южного берега буквально засыпали вражеских лучников дротиками и камнями.

Плоты стали приставать к берегу, и тогда гипасписты одновременно метнули с плотов тяжелые копья в толпившуюся на берегу массу кочевников — пораженные люди и кони повалились на отмель, окрашивая кровью воды Яксарта. А македонские пехотинцы с боевым кличем прыгали с плотов в реку и, стоя по колено в окровавленной воде, формировали боевой строй — щит к щиту, плечо к плечу. Вновь скифская конница отхлынула от берега, а следом за гипаспистами уже прыгали в воду сариссофоры, и македонский строй начал щетиниться длинными пиками. Вся эта масса людей плотными шеренгами двинулась на берег и оттеснила скифов еще дальше. Лучники, пращники, метатели дротиков, закончив переправу, выдвинулись вперед и вступили в перестрелку со скифскими наездниками, которые носились перед строем тяжелой пехоты, посылая стрелы в густые шеренги наступающих врагов. Царские кавалеристы уже садились на коней и за строем пехотинцев готовились к атаке на врага, а сам базилевс находился среди своих солдат, но из-за раны на шее по-прежнему не мог говорить — однако лишь один его вид придавал уверенности македонцам. Все было решено и обговорено накануне, каждый полководец и начальник знал, что ему делать, а потому армия Александра действовала слаженно, как единый механизм. По приказу царя отряды персидской кавалерии и конных сарисофоров выдвинулись из-за строя пехоты и атаковали скифов — те боя не приняли, а расступились и, окружив отряд, стали расстреливать его из луков. Теперь уже македонские кавалеристы посыпались с коней на истоптанную копытами землю, а лихие наездники продолжали методично поражать их из луков, сами оставаясь недосягаемыми для вражеского оружия. По приказу базилевса командующий легковооруженными войсками Балакр ввел в ряды несущей потери конницы лучников, пращников, метателей дротиков, и теперь град метательных снарядов обрушился уже на скифов. Три отряда тяжелой конницы гетайров, развернувшись в боевой строй, пошли в атаку при поддержке легкой пеонийской кавалерии — остальную конницу повел сам Александр. Конные скифские лучники не выдержали одновременного удара кавалерии и мобильных войск — развернув своих коней, они бросились наутек, разворачиваясь в седле и сбивая стрелами вырывавшихся вперед македонцев.

И началась погоня! Лавина македонской кавалерии, сверкая доспехами, мчалась по бесплодной и пустынной местности, а впереди, держась на расстоянии выстрела из лука, неслись скифские наездники. Здесь завоеватели впервые увидели и ощутили на себе, что такое знаменитый скифский выстрел — не один десяток царских всадников вылетел из седла под копыта бешено мчавшихся коней, когда кочевник, обернувшись назад, поражал его стрелой. А между тем бешеная гонка продолжалась — солнце палило нещадно, раскаляя македонское снаряжение, воины стали испытывать жажду, а скифы, словно не ведая усталости, продолжали мчаться неизвестно куда. Базилевс, по-прежнему слабый от раны, продолжал возглавлять погоню, но чувствовал себя все хуже и хуже — безостановочная скачка и нестерпимый зной значительно ухудшили его состояние. Вся вода была выпита, и македонцы пили из попадавшихся на пути грязных и застоявшихся водоемов — жажда становилась нестерпимой. Александр был как все, отпив из шлема принесенной ему воды, он продолжал преследовать врагов. Внезапно царский конь остановился, а базилевс обессиленно уткнулся лицом в гриву — вокруг него сразу стали собираться македонские всадники. Он постарался выпрямиться, но не получилось, и, потеряв последние силы, сын бога Аммона свалился на руки своих солдат. От плохой воды у царя началось сильнейшее расстройство желудка, силы его покинули окончательно, и ни о какой дальнейшей погоне не могло быть и речи. Мчавшаяся вперед македонская лавина замерла, кавалеристы осаживали коней, пытаясь выяснить, что же произошло. Царь уже не мог сидеть на коне, а потому из копий были сделаны носилки, которые закрепили между двумя лошадьми, положили на них находившегося в крайне тяжелом состоянии Александра и стали поворачивать коней назад. А скифы уходили все дальше и дальше и вскоре скрылись за линией горизонта — лишь облако пыли указывало на то место, где они только что были. Македонская армия медленно развернулась и потянулась на юг, к берегу Яксарта…

* * *

Так закончилось сражение Великого Завоевателя со скифами, и теперь есть смысл подвести некоторые итоги. Во-первых, совершенно непонятно, на основании чего Курций Руф в этом бою приписал победу Александру: «Этот поход благодаря молве о столь удачной победе привел к усмирению значительной части Азии. Ее население верило в непобедимость скифов; их поражение заставило признать, что никакое племя не сможет сопротивляться оружию македонцев». А во-вторых, каковы же были итоги этого противостояния? На мой взгляд, ключевой для ответа на первый вопрос является фраза «благодаря молве о столь удачной победе». Именно слухи о сражении, которые стали распространяться из македонского лагеря, и объявили этот бой победой базилевса, хотя особенно гордиться было нечем. Дело в том, что при описании сражения на реке Яксарт все античные историки упоминают только легкую скифскую кавалерию, а как мы знаем, последние располагали и прекрасной тяжелой конницей. Арриан, описывая состав персидской армии в битве при Гавгамелах, четко указывает, что «и сами скифы и лошади их были тщательно защищены броней». Скифские всадники, закованные в доспехи, обладали страшной ударной мощью, а вот в маневренной войне от них толку не было, отягощенные защитными панцирями, и люди и кони очень быстро бы выдохлись. И то, что при описании сражения ни Арриан, ни Курций Руф о них не упоминают, это не значит, что их там не было. Ведь если исходить из скифской тактики ведения боя, то их легкая конница явно мчалась не просто в пустыню, убегая подальше от македонских сарисс, а целенаправленно изматывала македонскую кавалерию, подводя ее под удар своих главных сил. И если на минуту представить, что этот план увенчался успехом, то последствия его было бы предсказать нетрудно — царская кавалерия, где и люди, и лошади утомились от долгой погони, страдали от жажды и зноя, попав под удар отборных скифских тяжеловооруженных отрядов, была бы ими просто-напросто раздавлена. И никакой бы военный гений не изменил положения вещей. А о том, что македонцы оказались во время похода в очень сложной ситуации, свидетельствует тот же Арриан: «…воины замучились от сильной жары; все войско терпело жажду». Типичная скифская тактика — измотать врага и ударить свежими силами! Но в данной ситуации этот маневр у скифов не сработал, и судьба снова улыбнулась Александру, правда, в довольно своеобразной форме. Возможно, именно расстройство царского желудка и оказалось спасением для всей македонской кавалерии — мы не знаем, как долго гнал бы базилевс свои измученные войска, прекратил бы он эту бессмысленную погоню или нет. Случилось то, что случилось. И потому утверждение Арриана о том, что «если бы Александр не заболел, то их (скифов) всех бы перебили во время их бегства», явно лишено оснований, а основано на той самой молве, которая расходилась из македонской царской канцелярии. Курций Руф утверждает, что Александр преследовал врага 80 стадиев, примерно 15 км, а это вполне могло соответствовать действительности, потому что ударные отряды скифов должны были стоять по возможности дальше от Яксарта, чтобы их легкая кавалерия как можно сильнее измотала противника. Зато сразу становятся понятны восхищенные вопли некоторых западных историков по поводу победы Великого Завоевателя над скифами — еще бы, в очередной раз просвещенный Запад победил варварский Восток! Только вот до победы в этом бою легендарному полководцу было так же далеко, как до луны. Да и по состоянию своего здоровья сын бога Аммона никак не походил на победителя — «Он же в чрезвычайно тяжелом состоянии был отнесен обратно в лагерь» (Арриан). Ну и потери сторон, которые приводят источники, тоже вызывают вопросы, Арриан пишет, что скифов «пало около тысячи, в том числе один из их предводителей, Сатрак; в плен взято было человек полтораста». А по Курцию Руфу, македонцы «вернулись около полуночи, перебив большое число врагов, еще больше захватив в плен и угнав 1800 лошадей. Потери македонцев составили 60 всадников и около 100 пехотинцев убитыми, ранеными же одну тысячу». Обычно античные историки стараются значительно преувеличить число погибших «варваров», называя тысячи, а то и десятки тысяч убитых, а здесь ничего подобного не видим. Да и захваченных лошадей оказалось гораздо больше, чем пленных, которых было всего 150 человек — а это совсем немного. Одним словом, гордиться итогами сражения было нечего.