Читать книгу "Камелии для Камиллы - Элис Маккинли"

— Мы сами не знаем ответа на этот вопрос. Мне придется назначить ему другие, сильнодействующие препараты.

— Хватит пичкать его этой химией! — разозлился Омран. — Вы ничего не смыслите в медицине, раз не в силах справиться с обычной лихорадкой.

— Должен вам напомнить, наша больница имеет статус одной из лучших в мире.

— Меня не волнуют статусы этого учреждения, а также ваши звания. Я требую пригласить другого специалиста!

— Как скажете, — спокойно согласился врач. — Сейчас кого-нибудь вызовут. Только он вряд ли предложит другой способ лечения или сумеет поставить точный диагноз.

— Думаю, вас это не должно более волновать.

За посетителями закрылась дверь. У Омрана зашумело в ушах. Проклятое давление. Он заставил себя лечь на кровать. В последнее время здоровье часто напоминало о себе, сказывался почтенный возраст. Нужно немного полежать с закрытыми глазами — и все пройдет.

Вдруг Кайс тихо застонал. Омран буквально подскочил со своего места. Руки больного судорожно заметались, сжимая простыню, тело сначала напряглось, потом обмякло, голова завертелась из стороны в сторону. Несмотря на ощутимую слабость, Омран добрался до стула и сел возле Кайса. Тот что-то бормотал, совсем тихо, хрипло. Отец не вслушивался, считая это лишь последствием высокой температуры. Но вот сын позвал громче и отчетливее:

— Не уходи, Камилла!

— Тише, тише, ты в безопасности, — пытался успокоить его Омран.

Но Кайс не слышал, он находился в другом месте и вел разговор не с ним.

— Я люблю тебя… Ты не можешь… После всего… Останься, не уходи! Камилла! Подожди, Камилла! Слышишь, я люблю тебя!

Эти фразы, переполненные неподдельным страданием, сводили Омрана с ума. Он слушал и успокаивающе гладил Кайса по голове, словно маленького ребенка. Врач, где же врач? Пусть делает что угодно, лишь бы сын перестал метаться и звать эту женщину. Неужели в случившемся виноват его отцовский эгоизм, разлучивший двух любящих людей? Он хотел, чтобы Кайс навсегда остался рядом, но не такой ценой. Желание Омрана исполнилось, только перед ним теперь лежит изможденный, больной человек, в котором с трудом угадывается прежний — сильный и несгибаемый.

— Что здесь происходит? — ворвался в палату новый врач.

— Помогите, моему сыну очень плохо! Он безостановочно бредит.

— Пожалуйста, отойдите, не мешайте.

Комната быстро наполнилась людьми, которые столпились у кровати Кайса, полностью загородив его от отца. Омран вышел в коридор. Вдруг ноги его подкосились, и он рухнул на колени, воздев руки вверх.

— О Аллах, милостивый и всемогущий, спаси моего любимого сына! — взмолился старик. — Ты все видишь и судишь по справедливости, ты знаешь: Кайс не брал греха на душу. Так не допусти, чтобы он расплачивался за меня. Я повинен и готов принять любую кару, только не наказывай его…

Омран не помнил, сколько простоял на коленях в коридоре, вновь и вновь повторяя молитву. Его вернули к действительности охранники, которые отлучались по поручению хозяина. Они отвели старика назад в палату. Врач сделал ему укол снотворного.

— Отец. — Голос Кайса звучал, как наяву.

Омран повернулся на другой бок, все еще находясь во власти сна.

— Отец, очнись, — снова прозвучал призыв.

Он приоткрыл один глаз и увидел сына, смотревшего на него вполне осмысленно. Сон мгновенно пропал. Все еще не веря в свершившееся чудо, Омран бросился к постели больного. Но Кайс действительно пришел в себя и выглядел заметно лучше.

— Аллах услышал мои молитвы, — повторял счастливый отец, — и вернул тебя к жизни!

— Я был болен? — спросил сын.

— Теперь это не имеет значения. Ты поправишься.

— Сколько дней прошло? Какое сегодня число?

— Подожди, я должен позвать врача. Ты, наверное, голоден?

— Отец, я прошу тебя ничего не скрывать от меня, — настаивал Кайс. — Где Камилла? Она уже вернулась? Мне нужно знать.

— Нет, она осталась в Лондоне.

— Я знал, чувствовал в ее голосе решимость иного плана.

Омран не мог больше сдерживаться.

— Я виноват в вашем расставании. Мой обман заставил девушку уехать.

— Какой обман? При чем здесь ты?

— Я обещал Аллаху, если он избавит тебя от недуга, покаяться во всем. Она уехала, желая спасти тебя. Я соврал, что Исхан захочет отомстить тебе и дело непременно закончится убийством одного из вас.

— Зачем, отец? Зачем ты так поступил со мной? Ты же видел, как я люблю Камиллу!

— Именно поэтому. Ради Любви ты был готов на все, тем более покинуть свою родину, оставить меня. Кайс, я боялся навсегда потерять тебя! Нет другого человека, который понимал бы меня так же хорошо, как ты, и которого заботили бы не только мои деньги.

Заметив, что сын хочет возразить, Омран сделал предупреждающий жест.

— Нет, позволь мне объясниться до конца. Мы никогда не говорили с тобой откровенно, существовала негласная граница, за которую ни ты, ни я старались не выходить. Но до чего же тяжело носить груз невысказанных слов! Я хочу поведать тебе о пройденном пути.

Будущее почтительно отступило, пропуская прошлое вперед, и старик как наяву увидел события давно ушедших дней. Он начал свой рассказ громко, с выражением, словно выступал перед толпой слушателей:

— Я родился в пустыне среди бескрайних песков, под палящими лучами солнца. У моего отца, помимо меня, уже было пятеро старших сыновей, позже родились еще четверо. И это не считая восьми дочерей. Отец до конца своих дней вел кочевую жизнь, он не мог осесть на одном месте, а мы следовали за ним. Душа кочевника досталась ему от предков, которые одну пустыню считали своим истинным домом. Моя мать, хоть и была первой женой, волновалась лишь о судьбе двух старших сыновей, наиболее вероятных наследников. Я не чувствовал родительского внимания лет с шести. К счастью, меня окружали такие же брошенные братья и сестры, с которыми я рос. Когда мне исполнилось пятнадцать, отца укусила ядовитая змея, и через несколько дней он умер. Если бы не его упрямое неприятие города, цивилизации, в больнице могли бы спасти ему жизнь. Но отец предпочел навсегда остаться в пустыне. Мой старший брат стал всем распоряжаться. Он забрал себе верблюдов, слуг, товары. Сестер наспех выдал замуж за первых попавшихся дикарей, а нам велел отправляться искать своего счастья. Мать пыталась образумить его, тщетно уговаривала оставить хотя бы родных братьев.

Я хорошо помню день, когда меня отвезли в город и устроили работать в лавку торговца, с которым отец давным-давно вел дела. Хозяин оказался человеком приветливым, справедливым, в определенной степени прогрессивным. Он давал мне свои книги, помогал разбираться в окружающем мире. Поэтому спустя четыре года я покидал его дом с оттенком грусти и преисполненный благодарности. Я устроился на небольшую должность при отеле. В мои обязанности входило исполнять мелкие поручения постояльцев, прислуживать им на пляже. Я честно трудился и вскоре получил повышение, стал официантом в ресторане отеля. Год за годом я поднимался все выше, пока не был назначен управляющим той самой гостиницы. Мне исполнилось тридцать два года. Наконец-то появилась возможность навестить брата, мать, других родственников. Я доказал, что смог занять достойное место в жизни без помощи семьи, своими силами. Но на самом деле в глубине моей души жила надежда на возвращение, на возобновление кровных уз. За эти годы я изредка писал матери, она отвечала тоже нечасто. К счастью, пустыня небезгранична, найти в ней горстку людей представлялось не слишком сложным делом. Я нанял проводников и отправился в путь. Мы обнаружили с десяток бывших слуг отца, которые рассказали о страшном пожаре, случившемся полтора года назад. Они отстали от основной группы, а когда с опозданием прибыли на стоянку, увидели лишь груду пепла. Все погибли, причины остались невыясненными. Я пытался разузнать о судьбе остальных своих братьев, но что могли знать простые люди, не имевшие доступа к хозяину. Говорили, что двое младших братьев кочевали со старшим, а остальных, как меня, устроили в городе.