Читать книгу "Когда любовь рядом - Джулия Росс"

Гай рассмеялся; несмотря на силу своего желания, он получал большое удовольствие от быстроты ее ума.

– Конечно. Мы совершенно не представляем себе настоящих мотивов в этом деле.

– А не может мистер Норрис быть Дедалом?

– Барри Норрис – человек странный, он весь состоит из грубовато-добродушных манер и сердечности, но за ними кроется проницательный, расчетливый ум.

– И он коллекционирует орхидеи?

– Я бы так не сказал. Норрис покупает эти растения, потому что они в моде и ему это по средствам. Теперь, когда мы исключили Аксхэмптона, нашими наиболее реальными подозреваемыми становятся лорд Мурфилд и лорд Уиддон. Больше в этих местах ни у кого нет необходимых средств, хотя Мурфилд тоже весьма незначительный коллекционер.

– А лорд Уиддон?

– О, этот господин просто помешан на орхидеях, но он холостяк и отшельник. Нелегко будет получить приглашение посетить его.

– Значит, выдумаете, что Уиддон может оказаться нашим главным подозреваемым?

– Ну, вряд ли он из тех, кто станет преследовать женщину…

– Интересно, он когда-нибудь посылает своего садовника в Лондон покупать для него растения?

Гай прекратил безнадежное созерцание холодного очага и устремил взгляд на стремительно бегущие облака за окном.

– Разумеется, но что из этого?

Сара, соскользнув с сундука, встала, и лунный свет окутал ее серебряными нитями. Кожа ее блестела, как поверхность жемчужины.

– А нельзя ли просто спросить у леди Овербридж, кто привез ее орхидеи в Бакли?

– Я уже спросил. Увы, Аннабелла столько же знает о том, как содержатся ее теплицы, сколько о девочках, которые вышивают ее бальные платья, или о том, как еда появляется у нее на столе.

– Вы, похоже, не очень-то это одобряете.

Сара усмехнулась.

– Леди, которая безразлична к условиям жизни людей, обеспечивающих ее красивую жизнь, вряд ли заслуживает одобрения.

– О, да вы радикал, мистер Деворан!

Гай, не выдержав, рассмеялся.

– Уверен, вы разделяете мое мнение.

– Да, но мне пришлось самой зарабатывать себе на жизнь!

– В то время как я просто праздный и бесполезный человек?

Сара прикусила губу, словно не хотела громко смеяться.

– Я вела себя немного грубо в книжной лавке, да?

– Помилуйте, тогда мы еще не были знакомы.

– Что только еще более печально. Я вела себя очень плохо. – Сара снова уселась на матросский сундук и наклонила голову набок.

– Это покаяние?

– Нет. Просто справедливость. Вы не обязаны делать мне одолжение.

– А любопытно было бы узнать… – Гай внезапно замолчал.

– У меня нет тайн, сэр. Что вы хотите знать?

– Как вы вышли замуж за капитана Каллауэя? – быстро спросил он. – Вы сказали, что этот человек был на несколько лет старше вас?

– Если точно – на пятнадцать. Он ухаживал за мной, и я приняла его предложение. У капитана был маленький домик рядом с Ярмутом, где он устроил склады. Все считали, что это очень хорошая партия.

– Вы его не любили?

Сара расправила ладонью складку на юбке.

– Сначала нет, но под конец – очень.

– Прошу прощения, я не имел права любопытствовать и не хотел вас огорчать.

– Вы меня ничуть не огорчили. Мне давно хотелось кому-то рассказать. Если никто не говорит о человеке, кажется, что его никогда и не было на свете. Так вот: я вышла за капитана не по любви, а чтобы обеспечить себе твердое положение.

Гай вздохнул. Он спросил, потому что ему очень хотелось понять ее, а вышло так, будто он небрежно поднял крышку красивой коробки, думая найти там все, что бывает обычно в таких коробках, – ножницы или восковую печатку, но вместо этого увидел на дне раненую гордость.

– Расскажите мне, – тихо сказал он. – Ничто из вашего рассказа не выйдет за пределы этих стен.

Сара перестала теребить складку на юбке и, встав, принялась ходить по комнате.

– Никаких других перспектив у меня не было, а мне хотелось иметь свой дом. Когда Джон – капитан Каллауэй – сделал мне предложение, я согласилась, но мы были женаты всего несколько недель, после чего он уехал в Норфолк по какому-то делу, а обратно его привезли в карете. Он неожиданно упал на Элм-стрит…

– Ваш супруг потерял возможность ходить?

Она кивнула:

– Он никогда больше не ходил. Еще со времен Ватерлоо у него в спине застряли осколки, и врачи сказали, что ничего не могут сделать.

– Вам пришлось за ним ухаживать?

– Да. Это длилось три месяца. Я знала, что Джон испытывает страшную боль, но он был терпелив и никогда не жаловался. Я даже представить себе не могла, что можно быть таким храбрым. Вот тогда-то я и полюбила его.

– Бедняге повезло. – Гай склонил голову, словно отдавая дань этому мужественному человеку.

– Мучительную смерть вы называете везением? – Голос Сары отчетливо прозвучал в холодном воздухе.

– Нет, но капитан честно заслужил вашу любовь и умер, зная это.

– Пожалуй. – Сара задумалась – Вот только я не была с ним честной…

– Что вы хотите этим сказать?

Она беспокойно задвигалась в темноте.

– Когда Джон лежал больной, наши склады сгорели, и я не сказала ему об этом. Люди потеряли все, что у них там хранилось, и следовало немедленно компенсировать им потери, а тем временем счет за страховку затерялся среди других бумаг, потому что я по небрежности не оплатила его.

– Вы не можете винить себя за это.

– Почему же? Несмотря на свои страдания, Джон пытался научить меня умению вести дела, и вот в одно мгновение все, что он заработал, превратилось в долги из-за моей ошибки!

На мгновение в комнате воцарилась тишина, но вскоре она, преодолев себя, снова заговорила, не заметив, что несколько прядей высвободились из-под кружевного чепца.

– Извинительно ли мое поведение? Полагаю, что да. Но мне пришлось продать дом за несколько недель до смерти Джона, и хорошо еще, что я сумела сохранить это в тайне. По договору покупатели не вступали во владение домом до окончания похорон.

– Джон умер, зная, что вы его любите…

– Разве этого достаточно?

– Господи, конечно, да!

Сара прошлась по комнате.

– Не знаю, мистер Деворан. Мой муж, конечно, понимал, что я что-то скрываю, и это его тревожило. Как-то раз он попытался узнать, что случилось, но как только заметил мое огорчение, тут же переменил тему разговора.