Читать книгу "Слабость Виктории Бергман. Часть 2. Голодное пламя - Эрик Аксл Сунд"

Самое начало седьмого.

Она постояла под уличным фонарем, вынула из кармана листок и еще раз проверила адрес.

Да, верно. Оставалось только подождать.

Она знала, что он заканчивает около шести и приходит домой через четверть часа.

Конечно, могло статься, что его задержит какое-нибудь дело, но она никуда не торопится. Она ждала так долго, что часом больше или часом меньше – не играет никакой роли.

А что, если он не пустит ее в квартиру? Весь ее план построен на том, что он пригласит ее войти. Она выругала себя за то, что не продумала альтернативный план.

Снова пошел дождь. Она поплотнее натянула капюшон своего кобальтово-синего плаща и потопала ногами, чтобы согреться. От волнения забурчало в животе.

А вдруг ей понадобится в туалет? Здесь нет ни кафе, ни чего-то похожего. Не считая нескольких стоящих на обочине машин, улица была пуста.

В третий раз мысленно пройдясь по своему плану и отчетливо представив свои действия, она увидела, как перед ней притормаживает черная машина. Стекла были тонированные, но сквозь ветровое окно она разглядела, что в машине мужчина, один. Автомобиль притормозил перед ней, дал задний ход и въехал на свободное парковочное место. Через полминуты передняя дверца открылась, и водитель вышел.

Пер-Ула Сильверберг, она его сразу узнала. Он посмотрел на нее, остановился и, чтобы лучше видеть, приставил ладонь к глазам козырьком.

Все ее опасения оказались беспочвенными. Он улыбнулся ей.

Улыбка Пера-Улы вызвала к жизни одно воспоминание. Большой дом в Копенгагене, ферма в Ютландии, забой свиней. Вонь аммиака. Как крепко он обхватывал большой нож, показывая ей, как делать косой разрез и добираться до сердца.

– Давно не виделись! – Он подошел и крепко, сердечно обнял ее. – Ты здесь случайно или приходила поговорить с Шарлоттой?

Будут ли слова что-то значить? Она склонялась к мысли, что нет. Он никак не сможет проверить правдивость ее ответов.

– Случайно, случайно. – Она посмотрела ему в глаза. – Была поблизости и вспомнила – Шарлотта рассказывала, что вы переехали сюда. Ну и я решила: буду проходить – посмотрю, дома ли вы.

– Вот это чертовски правильно! – Он рассмеялся, взял ее под руку и повел по улице. – К сожалению, Шарлотта появится только часа через два, но ты зайди на чашку кофе.

Он ведь сейчас председатель правления большой инвестиционной компании, а такие люди привыкают, что им подчиняются, и отвыкают от того, чтобы их слова ставили под сомнение. У нее не было причин не последовать за ним, а приглашение упрощало ее задачу. Иначе ей самой пришлось бы предложить выпить кофе.

– Ну, мне не надо быть где-то к определенному времени, так что почему бы и нет.

От его движений, от запаха его лосьона после бритья ее замутило.

В ней запузырилась тошнота. Первым делом надо будет попроситься в туалет.

Он ввел код, придержал ей дверь и стал следом за ней подниматься по лестнице.

Квартира оказалась огромной. Она насчитала семь комнат, потом он провел ее в гостиную, со вкусом обставленную светлой сдержанной мебелью – весьма по-скандинавски.

Из двух больших окон открывался вид на весь Стокгольм, а на просторном балконе, справа, могли бы разместиться человек пятнадцать, не меньше.

– Прости, но мне бы в туалет, – сказала она.

– Не извиняйся. В прихожей, направо. – Он показал. – Кофе? Или лучше что-нибудь другое? Может, вина?

– Бокал вина – это хорошо. – Она уже шла к туалету. – Но только если ты сам будешь.

– Разумеется. Тогда я принесу.

Она вошла в туалет, чувствуя, как бьется пульс. Посмотрелась в зеркало над раковиной – на лбу выступил пот.

Села на унитаз, закрыла глаза. Нахлынули воспоминания. Она увидела улыбающееся лицо Пера-Улы, но не приятную улыбку бизнесмена, которую он только что демонстрировал ей, а ту – холодную, пустую.

Вспомнила, как она вместе с мужчинами на ферме мыла свиные кишки, которые потом перемалывали на кровяную колбасу, колбасу мясную или печеночную. Вспомнила, как он с равнодушной улыбкой показывал ей, как варить холодец из свиной головы.

Моя руки, она услышала, как в комнате что-то позванивает.

Гигиена – альфа и омега в деле убоя скота. Она заучила наизусть все, с чем соприкоснулась. Потом она сотрет все отпечатки пальцев.

Пер-Ула стоял посреди гостиной и, кивая, что-то бубнил в прижатый к уху телефон. Она подошла к большим, написанным маслом картинам и притворилась, что поглощена их разглядыванием, одновременно прислушиваясь к его словам.

Если ему звонит Шарлотта, все пойдет к чертям.

Но, к своему облегчению, она скоро поняла, что это какой-то деловой знакомый и что звонок касается работы.

Единственное, что ее обеспокоило, – его слова о том, что у него гости, и обещание перезвонить вечером, попозже.

Он сунул телефон в карман, разлил вино и протянул ей бокал.

– А теперь рассказывай, зачем ты приехала сюда и где ты жила все эти годы.

Она подняла бокал, поводила носом над краем, сделала глубокий вдох. Шардоне.

Мужчина, которого она ненавидела, наблюдал за ней. Она отпила немного вина и пристально посмотрела ему в глаза. Шумно хлебнула, чтобы жидкость смешалась с кислородом – тогда вкус проявится ярче.

– Полагаю, есть причина, по которой ты разыскала нас столько лет спустя, – сказал мужчина, который сделал ей больно.

Она ощутила букет вина целиком. Пряные фрукты вроде дыни, персика, абрикоса и цитрусовых. Угадала некоторую маслянистость.

Она медленно, с наслаждением проглотила.

– С чего мне начать?

Снизу вверх, наискось, вправо, подумала она.

Улица Гласбруксгренд

Звонок в полицейский участок Кунгсхольмена поступил без нескольких минут девять.

Какая-то женщина прокричала, что только что вернулась домой и обнаружила своего мужа мертвым.

По словам дежурного офицера, принявшего звонок, женщина между приступами рыданий употребила выражение «зарезали, как свинью», пытаясь пояснить увиденное ею.

Когда раздался звонок, Йенс Хуртиг уже направлялся домой, но так как планов на вечер у него не было, он решил, что неплохо бы добыть себе компанию.

Две недели в какой-нибудь теплой стране пришлись бы как нельзя более кстати, и он решил взять отпуск, когда погода станет совсем невыносимой.

Мягкие стокгольмские зимы никоим образом не напоминали снежный ад его прошедшего в Квиккйокке детства, но каждый божий год выпадали несколько недель, когда находиться в королевской столице было практически невозможно.