Читать книгу "Старость шакала. Посвящается Пэт - Сергей Дигол"

– Что-что? – сморщился отец. – Колледж? Пэт?

Он осторожно положил вилку на тарелку и так же тихо начал рассказывать. Вспоминать, как ему приходилось обслуживать электрические коммуникации университета Новой Англии – заведения сколь знаменитого, столь и недостойного, по словам отца, права считаться гордостью Нориджа.

– Такая большая тусовка, – говорил отец, – да еще на фоне райской природы. Лес, пруд, лужайка как перед Букингемским дворцом. Настоящая идиллия – я бы непрочь там навсегда поселиться. И еще – студенты. Сотни студентов на лужайке. И в коридорах корпусов тоже студенты. Знаете, что они обсуждают?

И Пэт, и мама знали, что отвечать необязательно и даже не рекомендуется. Выдержав ставшую уже семейной классикой паузу, они услышали то, ради чего отец и задал не предполагавший ответа вопрос.

– Ты, Пэт уже взрослая девушка, да и твоей матери неплохо бы об этом помнить. Только не о науках – вот о чем говорят студенты. С кем у кого вечером свидание, где и почем достать травку. И ладно бы только говорили – травку можно купить прямо университете, и все они отлично знают у кого. Ты этого нашей дочери желаешь, Виктория?

Пэт не сводила глаз c хлебницы, чувствуя, что драматизм ситуации не терпит суеты и показного волнения. Это не помешало ей заметить, что на маме не было лица.

– Пойми, мир на пороге больших перемен, – отец не повышал голоса, но мама была парализована самим поворотом разговора. – Знаете ли вы, что происходит в мировой банковской системе?

Он снова говорил со обеими своими женщинами, и обе мысленно выдохнули, предвкушая очередной ни к чему не обязывающий политический обзор глобального значения.

– Кредитный кризис. Знаете, сколько необеспеченных кредитов в мире? В одних Штатах, а? Перегрев экономики – не от меня ли вы слышали о таком явлении? А ведь это в тысячу раз страшнее, чем рост цены на нефть. Вот-вот накроется рынок жилищных кредитов, а там, уж поверьте мне, все пойдет как по накатанной. Если уж быть дотошным, в расход пойдет все, и цена на нефть, кстати, тоже. Мировое казино – вот что такое глобальная экономика. Спрашивается, куда денут всю эту армию обслуживающего персонала мирового казино? Всю эту обдолбанную университетскую молодежь, а?

Джефф Беннетт вернулся к любимой теме, нацепив на себя привычный в домашних условиях плащ спасителя мира. Ну или, по крайней мере, обличителя его глобальных пороков. Пэт и предположить не могла, что надвигающийся мировой кризис так буквально коснется ее судьбы – прямо здесь и сейчас, за семейным столом.

– Почему бы тебе не устроиться на работу, Пэт? – внезапно спросил отец. – Есть неплохое местечко.

Этот магазин был одним из самых надежных проводников в мир ее детства, в одном ряду с механическим зайцем, раскачивавшимся в ритм «Понедельничному ребенку» и резиновым мячом с полуистертыми Микки и Минни Маус, танцевальные объятия которых больше всего напоминали румбу. Собственно, все мясные изделия в домашнем холодильнике появлялись прямо из лавки «Династия Хаксли». Резкий запах фарша из кухни всегда гарантировал маме уйму хлопот, а всем вместе – мясное печенье, или фирменные мамины котлетки, или пастушью запеканку из свиного фарша, при мысле о которой слюноотделение, казалось, происходило прямо в черепной коробке.

– Настоящее мясо, настоящая Британия, – отец восторженно раздувал ноздри, втягивая в себя неприятный запах фарша. – Совсем скоро не останется ни того, ни другого.

Резкий аромат Пэт ожидала почувствовать и в самой лавке, где она оказалась впервые за много лет: отец не доверял выбор мяса женской половине семьи. Память детства оказалась недостоверной, и Пэт даже засомневалась, а был ли в ее жизни механический заяц и резиновый мяч с четой Маусов, или все, что осталось от ее детства, это несколько повторяющихся из года в год снов, которые она принимает за собственное прошлое. Внутри «Династии Хаксли» все казалось чужим, но при этом не лишенным уюта. В глаза бросалась сверкающая чистота пола и прилавков, а одну из стен украшала очевидная достопримечательность магазина – закованный под стекло серый лист бумаги, окаймленный потертой от старости рамкой, с вензелевидной буквой «эйч» на верхней рейке. Знакомством с семейной реликвией семейства Хаксли и началась экскурсия Пэт по магазину.

Сам Майкл Хаксли оказался крупным лысоватым мужчиной с густыми ухоженными усами. Отца он называл Джеем, а в одной из его огромных лапищ даже длинная и хорошо развитая кисть Пэт умещалась с приличным запасом.

– Позвольте ознакомить вас с кодексом династии Хаксли, – сказал он, подводя Пэт и Джеффа Беннетт к застекленному листку. – Перед вами документ, датированный тринадцатым мая 1884 года. Автор – миссис Сесилия Хаксли, она же – моя прабабка. В тот исторический для нашей семьи день она записала рецепт мясного рулета из свинины со шпинатом и зеленым горошком. Доподлинно не известно, сама ли бабушка придумала рецепт, или услышала от соседки, но факт остается фактом: фамильное дело будущих поколений Хаксли было предопределено с того памятного дня. Конечно, сегодня в ассортименте нашего магазина уже двадцать три рецепта мясных рулетов, но исторический бабушкин рецепт – всегда на центральном месте в витрине. Хотя и так себе продается, – улыбнулся он.

– Настоящее дело, настоящая Англия, – восторженно подмигнул отец. – Вечная ценность, не то что форексы и фьючерсы.

– Ну, не такая уж и вечная, Джей, – повел бровью Хаксли. – С каждым годом нам все труднее сопротивляться натиску крупного капитала. Но мы выстоим, даже если нас закатают в асфальт. Станем лежачими полицейскими, и мировые воротилы еще пообломают о нас ноги, уж поверьте мне.

– Я как раз в субботу говорил с дочерью о перспективах высшего образования, – горделиво раздул ноздри отец. – Вернее, об отсутстви таковых, и, кажется убедил ее. Не так ли, Пэт?

– Дело даже не в этом, – перехватил у Пэт право ответа Хаксли. – Без работы-то они все равно не останутся. Даже если грянет кризис, а он обязательно грянет. Современный рынок труда – это тотальное кочевничество, перемещение рабочей силы с выженного пастбища на то, где еще произрастает хоть какая-то зелень. Работодатели просто вынуждены трещать о лояльности и корпоративных ценностях, иначе они бы с ума посходили. Своего рода аутотреннинг для обреченных на перманентную текучку кадров. Беда нашей системы обучения в другом: она воспитывает вилланов так, словно они – сюзерены. Если, конечно, вы понимаете, о чем я.

Отец кивнул, и Пэт живо представила, как он вот точно так же трясет головой в «Убийцах», стараясь слово в слово запомнить откровения Майкла Хаксли, несмотря на заторможенность погружающегося в опьянение мозга.

– Что представляет собой образование к началу двадцать первого века? Это, образно говоря, шестнадцатый век, классические отношения феодала с вассалами. Отличие в том, что вассал сам со временем может стать феодалом – университетским профессором, – но добиться этого он может лишь безупречным служением и безоговорочной преданностью своему наставнику и родному университету. Мировая ученая элита – это прежде всего непримиримое противостояние университетских кланов, внутри которых господствует воистину мафиозная иерархия – это еще Миллс дал недвусмысленно понять.