Читать книгу "Вояж с восточным ароматом - Марина Серова"

Глава 7

Рене оказался просто лапонькой. Ресторана с французской кухней в Тарасове действительно не оказалось, но Рене отыскал одно заведение, в котором, по крайней мере, готовили коковен. Это традиционное французское блюдо представляло собой всего-навсего курицу в вине. Но дальше я уже положилась на собственный вкус и заказала грибной суп, а также мясо в горшочке.

Что касается вин, то я несколько испугалась, боясь, что мой новый приятель переборщил: он заказал четыре разные бутылки, мотивируя это тем, что к каждому блюду нужно особое вино.

— Вино надо любить, — говорил он, наполняя бокалы. — Его надо любить, как женщину, тонко чувствовать, понимать… И пить надо не быстро, надо чувствовать. Я предлагаю вам тост за наш встреча, чтобы она надолго остался в нашей память.

И Рене, нежно глядя на меня, протянул мне свою руку с бокалом. Мы чокнулись, и я «небыстро» принялась за предложенное вино. Рене тоже отхлебнул и с видом знатока уверил меня, что вино настоящее, хорошее, никакая не подделка. Я в винах разбиралась не столь хорошо и точно бы не определила, что мне подали.

— К этому непременно нужно мьясо, — заявил Рене, — обязательно кушайте вот это.

Мы откушали и того, и этого, и третьего, и еще много чего. Признаться, я раньше даже не думала, что могу столько съесть за один вечер, хотя в ресторанах, конечно же, бывала много раз. Но кухня здесь действительно была очень хорошей.

Рене смаковал вина, наслаждаясь их букетом и с увлечением рассказывая мне о различных виноградниках, которые окружают его родной город Дижон. Он разглагольствовал о деревнях и замках и даже сказал мне, что его брат владеет маленьким виноградником и что он обязательно пригласит меня туда, но это будет осенью, потому что весной там делать нечего.

— Нужно целить на ноябрь, — произнес он и показал жестом так, как будто собирается выстрелить. — У нас в Бургундии есть целых три дня большой праздник. Все пьют, веселятся, танцуют, занимаются любовь. Словом, амур-тужур.

Все это он рассказывал, не переставая угощаться вином, причем из разных бутылок. Я пила мало, потому что очень плотно поела и мне хотелось просто посидеть спокойно. Когда Рене перешел к четвертой бутылке, я заметила, что его стиль употребления вина сильно изменился по сравнению с началом вечера. Теперь он уже пил, что называется, быстро, ничего не смаковал и не хвалил, а просто опустошал бокал. Вдруг он посмотрел на бутылку и сказал:

— Нет, хватит вино. Вино много нельзя. На улице мороз, нужно выпить русский водка! Я ее здесь еще не пробовал. Антуан при мне пил пиво, потом водка, и ему было тепло. А мне после пива было холодно. Я вообще все время здесь мерзнуть.

— Потому что не носишь головной убор, — заметила я.

— Но у нас вообще не носят головной убор, — развел руками Рене. — Разве что шляпа…

Я представила его еще и в шляпе во время февральской метели и подумала, что пусть уж лучше ходит без ничего. А еще мне хотелось сказать, что пиво с водкой — это коктейль для закаленных русских людей, а никак не для такого утонченного господина, который скорее всего и самогона даже не нюхал. И что сочетание вино—водка не намного лучше знаменитого «ерша». И я высказала свои опасения, но Рене опрометчиво махнул рукой:

— Я только хотеть согреться. И потом, мы хорошо кушать.

Масла в огонь подлил еще и официант, который, подойдя к нашему столику, чтобы убрать четыре пустые бутылки, склонился и вежливо осведомился:

— Водочки не желаете?

— О да, да! — радостно покивал ему Рене. — Желаем!

Он не стал уточнять, сколько именно желает водки и какой, и официант принес самую дорогую, причем в графине емкостью примерно граммов семьсот.

После первых ста граммов Рене, видимо, страшно «захорошел». Он пошел к музыкантам и заказал «что-нибудь на ваш вкус». Вкус у музыкантов оказался, видимо, отличным от моего, поскольку они дружно грянули «Мурку». Но Рене, кажется, понравилось, потому что он весело улыбался и даже пытался подпевать, не зная совершенно текста.

— Я всегда искал такую женщина! — начал он шептать мне после следующей рюмки. — Я никогда еще не был женат, потому что искал тебя. Я хочу, чтобы ты женилась на мне! Я предлагать руку и сердце!

«Допился товарищ, — усмехнулась я про себя. — Разве можно воспитанному на винах человеку брать пример с Некрасова и иже с ним?»

— Давай поговорим об этом завтра, — постаралась я остановить этот пьяный бред.

— Нет, завтра поздно, — покачал головой Рене. — Давай решим прямо сейчас. Давай поедем венчаться!

— Нас сейчас нигде не обвенчают, уже почти ночь на дворе, — возразила я.

— Хорошо, тогда просто давай поедем в отель…

Я отметила, что Рене уже не так хорошо, как после первых ста граммов. Голос его стал более вялым, взгляд помутнел, и вообще чувствовалось, что он медленно, но верно лишился первоначального заряда бодрости. Ему явно хотелось прилечь и отдохнуть. Разумеется, он хотел сделать это со мной, но события повернулись несколько иначе.

Когда мы уже собрались уходить, Рене вдруг остановился и, вспомнив о чем-то, поднял палец.

— Теперь нужно это… как это в Россия… — Он прищелкнул пальцами. — Мне говорил Антуан, смешное такое слово. А, вспомнил! Посошок!

И, к моему ужасу, он налил себе еще сто граммов, которые выпил одним глотком. И вот уже после этого он самостоятельно передвигаться не смог.

Ни о каком отеле теперь не могло быть и речи. Мне предстояло с помощью официантов надеть на Рене его пижонский плащ, а потом сопроводить до машины: благо еще не пришлось ловить такси на морозе. В машине Рене начал подремывать, постоянно роняя голову на мое плечо.

Мы ехали ко мне домой, точнее, в квартиру тети Милы, поскольку больше мне везти француза было некуда, а бросать не хотелось. Бедолага, он даже не представлял, какие мучения ждут его завтра утром.

Тетя Мила, увидев на пороге меня, а также повисшее на мне безжизненное мужское тело Рене, только руками всплеснула.

— Боже мой! — громким шепотом произнесла она. — Женя, кто это? Он что, ранен?

— Слава богу, нет, — улыбнулась я невесело. — Всего лишь банально пьян.

— Слава богу, — согласилась со мной тетя Мила, видимо, машинально.

— Вы бы лучше помогли мне дотащить его до комнаты, — попросила я.

Вдвоем с тетушкой мы доволокли иностранца до моей комнаты, где он сразу же рухнул на мой диван, даже не думая о том, чтобы раздеться. Я стащила с Рене плащ и ботинки и укрыла одеялом. Самой же мне пришлось устроиться на кресле-кровати в соседней комнате.

«А как все могло быть прекрасно! — с грустью думала я, ворочаясь на скрипучем кресле. — Это же надо, а? Из-за какой-то водки все планы к черту! И главное, назавтра он будет переживать куда сильнее меня».