Читать книгу "Мафия нищих - Д. Артемьев"

Лопата была новая, хорошо отточенная, черенок гладкий. Коля вогнал лопату в землю, нажал на нее правой ногой, и дело пошло. Вскапывал, размельчал комья ребром лопаты, снова вгонял лопату на полштыка. Лопата входила в плотную землю легко, издавая своеобразный «режущий» звук. Он был похож на звук «и». А когда Коля переворачивал плотный ком земли, ему слышался звук «а». Вскоре мерная работа вызвала такие же неспешные размышления, сопровождаемые звуками «и-а». Как будто кто-то тихо и ритмично произносил слово «вина». Потом этот шепот превратился в слово «виноват». Каждое движение лопаты сопровождалось этим словом. Мысли Коли автоматически переключились на жену, с которой он ругался целыми днями, и она всегда оказывалась права. Она выдумывала самые нелепые доводы, которые было бессмысленно опровергать. И еще она знала, как побольнее досадить Коле, обидеть его. Эти мысли вызвали более серьезные размышления. Может быть, это вскапывание было тому виной, что Коля всерьез погрузился в мысли об обидах. Он задумался: нет, не только жена, но и некоторые приятели, знакомые, сослуживцы, да и случайные встречные люди наносили ему разные обиды. Большие, о которых он помнил долгие годы, небольшие, которые, казалось бы, должны забываться тут же. Однако помнились. Небольшие, но незаживающие. И все обиды, нанесенные Коле, почему-то вызывали у него чувство вины.

Коля осмотрел сделанную работу, передохнул немного, не отвлекаясь от своих мыслей. Лопата вновь услужливо приговаривала «виноват». Он перебирал в памяти каждого, кто хоть раз обидел его. В школе, во дворе, где он играл после уроков, в техникуме, на работе после окончания техникума, на другой работе. Получалось, что почти все его обижали – намеренно или случайно. А были люди, которые вовсе не замечали его. Спроси их сейчас о Коле, они сделают большие глаза, напрягут лбы, но не смогут его вспомнить. Хоть убей – не помнят. Такие люди наносили Коле самые острые обиды и вызывали у него самое глубокое чувство вины.

Коля понимал, что, как правило, никакой его вины не было. Но это чувство не оставляло его ни на минуту. И лопата, продолжая вскапывать участок, по-прежнему издавала «виноват», прибавляя к слову еще что-то. Коля пока не смог разобрать. Он копал и вспоминал. Классе в пятом или шестом урок ботаники проходил на природе. Вывезли класс куда-то в колхоз и показали транспортер, по которому плыло нарезанное комбайном сено. Все сгрудились возле учительницы, которая объясняла процесс резки травы. Вдруг раздались скрежет и свист. Все пригнулись от страха. Над их головами пролетели чудовищно искореженные вилы, которые какой-то хулиган кинул вместе с травой в режущее устройство комбайна. Когда все успокоились, учительница выстроила ребят и строго потребовала признаться в этом проступке. Все молчали, переминались с ноги на ногу, но никакого желания откровенничать не проявляли. Учительница уставилась на Колю, лицо которого было красным от стыда. Как обычно, он чувствовал вину. Учительница была дура. Она так и осталась уверена в вине мальчика, хотя прекрасно помнила, что Коля никуда от нее не отходил и пригнулся вместе с ней, когда над ними пролетели вилы, способные поубивать полкласса.

Лопата продолжала мерно вгрызаться в землю, и Коля уже четко разбирал слова, которые возникали при движении лопаты. «Помнишь, как ты почувствовал себя виноватым, когда Федор взял у тебя деньги?» Он хорошо помнил Федора, который его бессовестно обманывал долгое время. Он расписал чудеса от совместного владения маленьким заводиком в райцентре неподалеку от города, правда, свои деньги не вложил. Коля понял это, посчитав все затраты по заводику. Федор разбираться в Колиных вычислениях не стал, отшвырнул их и заорал со слезой в голосе, что вложил долю большую, чем Коля, что в этом он может поклясться здоровьем своих детей. И Колю охватил острый приступ вины. Чудеса на заводике не наступали. Федор находил объяснения и требовал все больше и больше денег. Коля понимал, что его бессовестно доят, но чувство вины заставляло вновь вкладывать деньги. Потом Федор приехал и объявил, что завод через суд забрал глава администрации. Ничего поделать нельзя. Сообщил и уехал на новом автомобиле в только что отстроенную виллу. А Коля остался с потерями и переполнявшим его чувством вины.

Коля продолжал копать. Он вспомнил слова, засевшие в его сознании. Невероятно, наверно, бабушка говорила именно о таком голосе земли. Все явственнее, отчетливее слышались слова, идущие от земли, от лопаты: «Он поклялся здоровьем детей. Сними с себя вину. Громко скажи, что его клятва исполняется. Говори громче. Он еще поплачется за твои потерянные деньги, за твои ночные мучения. Локти себе кусать будет, сволочь. Говори». Коля оторопел. Это надо же, какая злоба жила в его душе! Какая злоба скрывалась в нем, и вдруг, в эту прекрасную погоду, во время мерной работы лопатой, выплеснулась. Конечно, никаких неприятностей детям Федора он желать не будет, надо же прийти такому собачьему бреду в голову. И вообще, зачем ему желать неприятности какому-то Федору? Что, нет никого ближе, кому ради смеха можно пожелать холеру в бок?

Коля выпрямился, улыбнулся, вытер матерчатой кепкой пот с лысины и, немного передохнув, вгрызся лопатой в еще не вскопанный кусок земли. И тотчас же услышал довольно отчетливо: «Федора не хочешь трогать. Не веришь, что прибежит к тебя на трясущихся ногах, на коленях умолять будет, себя корить последними будет словами, что поклялся здоровьем детей. Слюнтяй! Кого ты жалеешь! Как за дело, так опять сплошная вина. И в кусты. Переживать будешь, ругать себя, винить. А отомстить не сможешь. Что, слабо? Вот, попробуй. Вон выходит сосед из твоего подъезда. Он тебя третирует, ругает за свет на лестничной клетке, за окурки, хотя ты и не куришь. Ты даже боишься с ним встречаться. Пожелай ему сломать ногу. Ну, смелее. Его увезут, и все лето ты проживешь спокойно».

Коля, продолжая копать, подумал, что это было бы забавно. Конечно, ломать ноги и прочее в том же роде абсолютно бессмысленно. А вот если пожелать, чтобы он поскользнулся и своим старческим лицом окунулся вон в ту бадью с навозом для подкормки цветочков? Вот это было бы дело. Коля вонзил посильнее лопату и прошептал свое желание, ни капельки не веря, что оно исполнится. Сосед угрюмо взглянул на Колю и пошел прочь от подъезда. Что, собственно, нисколько не удивило Колю. Вот если бы он хоть чуть споткнулся, Коля ни за что сам себе не поверил бы. А так жизнь текла своим чередом. Коля налег на лопату. Она по-прежнему издавала чуть слышный ритмичный звук, точнее, речь. «Дурак ты, Коля. Разве можно шутить с желаниями, идущими от всего сердца? Желания будут исполняться, когда ты не сможешь жить без их исполнения. Это не забава».

Коля выпрямился, давая отдохнуть спине, оглядел вскопанный участок – сажать уже можно. Коля постарался выкинуть мысли, навеянные землей, поставил лопату в сарай, вернулся в квартиру и занялся своим делом. Он сел за компьютер, открыл страницу, которую начал сегодня утром, и погрузился в работу. Все было бы нормально, но чудовищный шум за окном мешал сосредоточиться. Одна за другой шли машины, груженные бетонными плитами, которые доставлялись на стройку как раз напротив окон Колиной квартиры. Гудел и скрипел подъемный кран. Кричали рабочие. Их крик утопал в идиотской музыке, исходящей от магнитолы на участке, включенной на полную мощность. Жена в спину сказала, что так жить нельзя, он что-то должен сделать, пойти, поговорить. От всего этого, от слов жены, от невозможности сосредоточиться, Коля рассвирепел.