Читать книгу "Три дня - Бернхард Шлинк"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Погодите! Погодите минутку! — Ульрих взмахнул руками. — В честь нынешнего торжества я привез ящичек шампанского, а зная, что у вас постоянные перебои с электричеством, я положил его в ручей. Погодите, я мигом!
Кристиана принесла бокалы, Дорле — оливки и нарезанный кубиками сыр, Андреас и Герд Шварц составили в кружок стулья, а Ильза нарвала маргариток, двенадцать штук — на каждого по одной.
Йорг направился к Хеннеру, который отошел в сторонку с Маргаретой, и спросил:
— А что было в том письме?
— Что твоя бывшая жена покончила с собой. Я подумал, что ты должен об этом узнать.
— О-о-о, — все так же недоверчиво протянул Йорг.
Но расчет Хеннера был верен. Самоубийство Евы-Марии произошло перед самым арестом Йорга. Получив подтверждение, Йорг еще раз сказал «о-о-о» и отошел в сторону.
— Ты хорошо врешь, — сказала Хеннеру Маргарета. — Так хорошо, что мне даже сделалось страшно, хотя, казалось бы, ты врешь ради благой цели. Ты всегда врешь только ради благих целей?
Хеннер печально посмотрел на Маргарету:
— Я так хорошо соврал, потому что действительно подумывал тогда о том, чтобы съездить в хижину и оставить там письмо. Я не знаю, из-за него ли она покончила с собой: так утверждали ее родители, но они с самого начала не признавали Йорга. Конечно, жизнь Евы-Марии сложилась бы более счастливо, если бы Йорг не стал террористом.
— Но ты не сделал этого.
— Нет. Это ничего бы не дало. Впрочем, тогда я не мог этого знать. Однако мог представить себе, что так будет.
Он помолчал, выжидая, что скажет на это Маргарета. Она только посмотрела на него сомневающимся и снисходительным взглядом.
— Ты права. Для меня это было не так уж важно. Хорошо было бы, если бы я отнесся к этому как к чему-то важному, если бы я написал письмо и отвез его в хижину. Это было бы хорошо.
Кристиана избавилась от мучившего ее страха. Она наслаждалась шампанским, наслаждалась обществом старых друзей и снова окружала Йорга любовью и вниманием. После шампанского сели ужинать, застолье было обставлено более празднично и изысканно, чем вчера: стол с белой скатертью, столовыми приборами из бабушкиного наследства и серебряными подсвечниками, с четырьмя сменами блюд, среди которых главным было рейнское жаркое из маринованного мяса — любимое кушанье Йорга.
Йорг рассказывал о том, как он одно время работал в тюремной кухне:
— Кухней заведовал бывший повар трехзвездочного ресторана, по крайней мере так он говорил сам, и мы ему верили. Однажды ему надоело работать до глубокой ночи, и он перешел на государственную службу с твердым расписанием. В компьютере у него были записаны десятки рецептов, с калориями, витаминами, минералами и бог весть с чем там еще, и программа, с помощью которой он составлял меню на неделю. Это были рецепты простой пищи — от кёнигсбергских биточков под соусом, с каперсами до нюрнбергских жареных сосисок с кислой капустой, так что все жаловались на однообразную пищу. Но это бы еще ничего, а вот если он надумывал приготовить что-нибудь новое и особенное, тут уж жалобы сыпались градом. И хотя он это знал, в нем все равно иногда прорывался трехзвездочный повар, и тогда он — была не была! — удивлял нас каким-нибудь таиландским или марокканским блюдом.
Карин заинтересовалась:
— Вот и я так же, как эти заключенные! Официальные застолья и встречи за чашкой кофе, которые неизбежны в моей профессии и на которых всегда подают самые лучшие угощения, для меня просто ужас. Я гораздо больше люблю, уединившись за письменным столом и уткнувшись в газету, спокойно перекусить «колбаской-карри»[52]и картофелем фри. Я могла бы обходиться такой едой каждый день. Но ведь в моей жизни ежедневно столько всего происходит, что непритязательная еда для меня — самый лучший отдых. Разве в тюрьме еда — это не главное событие дня?
— Конечно главное. Но главное не обязательно значит волнующее. Главным становится все, о чем ты с тоской вспоминаешь в неволе и чего тебе там не хватает: это обыденное течение жизни, детские годы, когда в мире царил порядок, если не в родительском доме, то у дедушки с бабушкой, женщина, которая нежно к тебе относилась, — и все эти воспоминания связаны с едой, которая является самой надежной и неотъемлемой составляющей всех этих вещей. Похоже обстоит дело и с книгами, которые ты читаешь в тюрьме. Как-то в тюремной библиотеке я…
Ильза смотрела на Йорга и думала о Яне. Какой счастливый Йорг! Вести простую беседу, в которой можно высказать свое мнение, зная, что к тебе прислушаются, что собеседники внимательно отнесутся к твоему опыту и наблюдениям, иногда почувствовать законное превосходство над своим визави, — как же ему это нужно! Интересно, мечта о будничных вещах пробудилась у него только в тюрьме? Или в годы подполья она уже таилась в нем, готовая пробудиться по первому знаку? Испытывал ли это чувство и Ян?
Кристиана тоже обратила внимание, как изменился Йорг. Недоверчивость, настороженность, отстраненность куда-то исчезли. Он увлеченно принимал участие в беседе. Что если его странные высказывания о революции, убийствах и раскаянии были всего лишь неуклюжей реакцией на чужие нападки? Может быть, подталкивать его на чтение лекций, выступления в ток-шоу и интервью — не правильно? Потому что это приведет к новым нападкам. Может быть, по этой же причине для него будет ошибкой выступать с публичным заявлением в прессе, как бы безупречно оно ни было составлено с юридической точки зрения?
И тут, словно получив нужную реплику, на сцену вышел Марко. По его выражению она видела, что его старания увенчались успехом и он нашел адвоката, который подтвердил, что с заявлением для прессы все в порядке. Он был в таком упоении от своего успеха, своего проекта, от самого себя, что не мог дождаться, когда окажется один на один с Йоргом. Его так распирало от нетерпения, что он должен был встрянуть в разговор, чтобы прочесть перед всеми заявление, с которым Йорг в воскресенье выступит в прессе.
— Это мы уже обсудили, — холодно сказал Андреас. — Йорг не будет выступать в прессе с заявлением.
— Я посоветовался с адвокатом, и тот подтвердил, что Йорг ничем не рискует.
— Пока что я адвокат Йорга.
— Не адвокату принимать в этом деле решение. Решение должен принять он сам.
Эта тема и возникшая перепалка были для Йорга мучительны, он страдал под обращенными на него взглядами. Бестолково замахав руками, он наконец сказал:
— Мне надо подумать.
— Подумать?! — возмутился Марко. — Где же твое чувство ответственности перед теми, кто в тебя верит и ждет твоего возвращения? Опять ты уже все забыл? Неужели ты хочешь выставить себя перед всем светом как побежденный, как человек, который дал себя сломать?
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Три дня - Бернхард Шлинк», после закрытия браузера.