Читать книгу "Укротители лимфоцитов и другие неофициальные лица - Елена Павлова"

Мы построили с Солнечным Л. роскошный замок на песке Копакабаны, ухлопав на это полтора часа. Доктор К. давал советы и всячески нас подбадривал, мы даже заняли у соседствовавшей с нами малышни ведерко и лопатку – у вежливых бразильских детей не повернулся язык отказать трем странным иностранцам, которые сначала как сумасшедшие носились по пляжу, а потом с наслаждением таскали мокрый песок, подравнивали стены, насыпали башенки и ссорились по поводу того, что одна ракушка не подходит по цвету к другой. Построили, посмотрели, разбежались и прыгнули в самую середину. От замка не осталось и следа, его руины под смех и крики смыла волна. Малолетние владельцы занятых нами ведра и лопатки наблюдали за нашими эволюциями с недоумением и явным огорчением. Прелесть и гадость быть взрослым в том, что все превращается в аллегорию. Доктор К., тоже наблюдавший за нами, сказал:

– А вы умнеете, друзья.

– Жалко, правда? – сказал Солнечный Л., имея в виду вовсе не замок.

А потом мы сбежали на гору Корковадо – ту самую, с которой Христос-Искупитель, раскинув руки, смотрит на Рио. Кстати, эту статую возвели не по инициативе властей, а по просьбе горожан, которые не только попросили, но и денег собрали сколько надо, поставив условие: Иисуса должно быть видно из любой точки города.

Страждущих посмотреть на статую вблизи привозят к ней на трамвайчике. Он медленно всползает по очень крутому склону горы, которая, находясь буквально в центре города, представляет собой изрядный кусок практически не тронутых человеком джунглей, медленно выдавливающих и изгоняющих немногочисленных смельчаков, отваживающихся жить под сенью высоченных деревьев со столь густыми кронами, что даже в солнечный день свет почти не проникает в окна. Очень странно видеть скелеты двух-трехэтажных домов, оставленных обитателями (временами, кстати, весьма и весьма красивых), оплетаемые и поглощаемые зеленым буйством тропической растительности. К джунглям прилагаются виды города с изрядной высоты и веселые музыканты, развлекающие пассажиров зажигательными бразильскими мотивами по дороге туда и обратно, да так, что ноги не выдерживают и сами пускаются в пляс. Ну ладно когда с сидения вдруг срывается хрупкая французская нимфетка и начинает в проходе выписывать самбаподобные кульбиты, но когда то же самое проделывает большая американская семья в полном составе… В общем, нелегко пришлось нашему поскрипывавшему и колыхавшемуся в разные стороны транспортному средству. Но прибыли мы без потерь.

Между прочим, даже здесь Судьба щелкнула пальцами и подкинула изящный сюрприз: гид, который вез нас на Корковадо, звался… Ну, угадайте, угадайте, как, если имя его сокращалось до Джей Би? Иоанн Креститель, ни больше ни меньше, вез нас к Христу, и это не пиар-ход и не продуманная игра словами, просто Иоанн Креститель (Johan Baptist) – весьма распространенное в Бразилии мужское имя. Так что отныне и впредь я не беру экскурсий с гидом, поскольку до Харона и лодочной турпрогулки по Стиксу вряд ли мне подвернется что-то столь же логичное и красивое.

Так вот, наш Иоанн, доставив нас к подножию статуи, обвел взглядом свою условную паству – полтора десятка человек – и молвил, величаво поведя рукой:

– Резвитесь, дети мои, на сувениры и фотографии у вас полчаса, встретимся у трамвая! – и исчез в неизвестном направлении. Мы же отправились фотографироваться. Доктор К. некоторое время бродил вокруг статуи (он у нас вообще противник фотографии как жанра и особенно противник туристической фотографии, поэтому заняться ему было нечем), а потом, внимательно разглядев пейзаж и статую, заскучал и вернулся было на исходную позицию – к трамваю, под благодатную тень раскидистых пальм. Но не тут-то было. Через несколько минут к нему пробралась я и принялась ныть, что вокруг статуи шатаются какие-то фрики, которые испортили мне несколько кадров, потому что останавливаются в самых неудачных местах и машут руками.

Мне, видите ли, посчастливилось наблюдать представителей американской секты, которые искали место силы. Они действительно печально бродили вокруг статуи и глядели себе под ноги, в отличие от всех остальных людей, смотрящих неотрывно вверх. Их предводитель стоял поодаль, закрыв глаза, и совершал пассы руками. Время от времени он выкликал имя, и названный пробивался к нему из толпы.

– Ну что, нашел? – не открывая глаз, спрашивал гуру.

– Нет еще, учитель, но уже почти. А вот Сьюзан нашла, – с нескрываемой завистью рапортовал призванный, – вон там, у левой ноги! – и, указав на Сьюзан, которая с отрешенным лицом повторяла пассы гуру, снова исчезал в толпе. Рапорты о Сьюзан повторялись несколько раз, судя по всему, место нашла только она, и остальных это здорово нервировало.

Доктор К., выслушав мой возмущенный и не лишенный сарказма рассказ, отыскал глазами в толпе предводителя сектантов, на которого я наябедничала, и велел ждать. Через пять минут он вернулся, неся в руках открытки с видом статуи, а на голове у него был отвратительного вида позолоченный пластмассовый нимб из сувенирной лавки (да-да, находчивые бразильцы делают бизнес и на атрибутах святости в том числе). Доктор К., не обращая внимания на недоуменно оборачивающихся на него туристов, протолкался к сектантскому гуру, посмотрел наверх, сверяясь с положением солнца, встал к светилу спиной, так, чтобы нимб как можно ярче сиял в солнечных лучах, после чего похлопал гуру по плечу. Гуру открыл глаза и остолбенел.

– Привет тебе, брат, – сказал Доктор К., поднимая ладонь. – Что, место силы потерял?

– Э-э-э-э…. О-о-о-о… – сказал гуру. – И-эх, – наконец, решительно добавил он и сделал попытку упасть на колени, но Доктор К. вовремя его подхватил.

– Ну что за церемонии? – сказал он, и снова похлопал гуру по плечу. – Мы ж тут все свои. Да и потом, меня тут никто, кроме вас, святых людей, не видит, так что веди себя естественно, а то еще в дурдом отвезут. Меня, ребята, – Доктор К. выразительно указал на небо, – послали сказать, что зря вы тут ищете, нет тут ничего, туристы давно вытоптали.

– А как? Да ведь… И в пророчестве старца Иоакима… – ловил ртом воздух гуру.

А вокруг уже начали собираться его приспешники, и все с восторгом таращились на Доктора К. Мне показалось, что в их почтительном бормотании угадываются слова “пророк”, “мессия” и робкое, вопросительно загнутое “трава?” (видимо, яд неверия и здравомыслия уже начал разъедать ряды этого достопочтенного ордена сумасшедших).

– Какой Иоаким? – удивился Доктор К., а потом небрежно махнул рукой. – А, этот… Ну, ошибся человек, с кем не бывает. Старый уже, глаз не тот, с географией плохо. В школе-то по географии у него трояк был, – понизив голос, поделился Доктор К., – и то с Божьей помощью. Вот он и ткнул вам с перепугу не туда.

Доктора К. несло. Казалось, еще немного, и он подпрыгнет и полетит – просто ради шутки, чтобы было веселее и чтобы посмотреть, как эти ребята в ужасе разбегаются в разные стороны.

– Значит, слушай, что скажу, – велел он. – Здесь ничего нет. А есть в Чехии. А ну-ка, руки прочь! – рявкнул Доктор К. на рыхлого молодого сектанта, который боязливо потянулся к докторскому рукаву, видимо, на предмет определить степень телесности и реальности происходящего. Молодой человек умер от ужаса, отполз подальше и там умер повторно. Остальные тоже подались назад. Похоже, впервые в жизни они встретили кого-то, кто был сумасшедшее их, и оставалось либо в него поверить, либо… Впрочем, могу лишь предполагать.