Читать книгу "Магазин на диване - Огюстен Берроуз"

— О'кей. Тест… раз, два, три… тест, раз, два, три…

— Хорошо, — одобрил инженер. — Все готово, настройка завершена.

Тут Макс услышал в наушниках голос Базза:

— Отлично, Макс. Привет, это я. Теперь просто прочитай текст, естественным голосом, не дикторским. Говори так, будто беседуешь с кем-то, но при этом подчеркни, что ты рассказываешь действительно об очень важных вещах, покажи, что это высокий класс. Но без высокомерия. Речь идет об очень образованных людях с деньгами, поэтому слишком важничать тоже не стоит.

Макс кивнул и сделал вид, будто все понял.

Инженер произнес:

— Дубль один.

Макс откашлялся и был поражен, насколько громко и отчетливо прозвучал его кашель в наушниках. Он сделал глубокий вдох, выдох и начал читать.

— Его звали Пого. И он был клоуном-убийцей. Джон Уэйн Гейси, казненный за мерзкие сексуальные преступления и пытки, и сам при жизни испытывал терзания — терзания творческие. И вот впервые галерея «Вайденбахер» с гордостью представляет эксклюзивную мировую премьеру его работ: «Гейси: ретроспектива смертника». Открытие и фуршет с шампанским состоится в следующую пятницу в галерее «Вайденбахер». Печально известные работы художника представлены по цене от десяти тысяч долларов. «Гейси: ретроспектива смертника» — эксклюзивно в галерее «Вайденбахер». Там, где искусство становится жизнью.

Макс посмотрел в окошко: Базз разговаривал по телефону. Он подождал.

В наушниках раздался голос инженера:

— Неплохо, Макс. Хорошо. Подожди минутку, я позову Базза. — Он повернулся, что-то сказал, и Базз оторвался от телефона.

Инженер обратился к Максу:

— Отлично, все здорово, можешь выходить.

«И это все?» — удивился Макс.

Когда он вошел в главную комнату, Базз повесил трубку.

— Спасибо, что заглянул, Макс, все прошло отлично. — Базз встал. — Давай я провожу тебя до лифта.

Они пошли обратно по хитросплетениям коридоров, и Макс спросил:

— Так, значит, все в порядке? Все решено?

— О да, ты прекрасно выступил. Нам сегодня надо столько народу прослушать, сумасшедший день.

Макс остановился.

— Нет, я серьезно. Вы берете меня на работу или нет?

Базз замер и посмотрел на Макса.

— Дело в том, что твой голос несколько… как бы сказать… мягковат именно для этой работы. Кому-нибудь еще, я уверен, ты подошел бы идеально. Но это не то, что нам нужно. Извини, но это так.

Они дошли до лифта, и Базз нажал кнопку «вниз». Потом взглянул на Макса.

— Мне лично нравится твой голос. Очень. Просто… ну ты сам понимаешь, клиенты есть клиенты.

Скрывая разочарование, Макс улыбнулся.

— Конечно, никаких проблем, — ответил он. А про себя подумал: «Что значит „мягковат“?»

— Но я бы с удовольствием встретился с тобой еще раз. Можем обсудить другие проекты, понимаешь, о чем я? Ты любишь суши? — спросил он и приподнял бровь. — Или, может, предпочитаешь хороший стейк? — Базз похотливо улыбнулся.

Подъехал лифт. Макс шагнул в кабину и нажал кнопку.

— Вообще-то, я вегетарианец.

Он еще не настолько отчаялся, чтобы спать с кем-то ради устройства на работу.

Когда семейство Смайтов вернулось из церкви, муж Пегги Джин сразу пошел в кабинет работать. Мальчики побежали наверх, в свои комнаты, а Пегги Джин приняла две таблетки валиума. В последнее время, похоже, эффективна была лишь двойная доза.

Сегодняшняя служба была особенно важна для нее, и она думала о словах отца Куигли, разгружая посудомоечную машину.

«Семья — вот что придает нам силы. Иногда нам кажется, что весь мир обернулся против нас. Возможно, здоровье нас подводит. Или у нас финансовые трудности. Но в семье мы находим утешение и силы».

«Он абсолютно прав», — подумала Пегги Джин, положив в ящик лопаточку. Если бы не семья, разве она справилась бы со стрессами на работе? Она даже не могла представить, как бы в одиночку пережила выходки ненормальной Зоуи, гормональные проблемы и вид этой ужасной крысы. Слава богу, что рядом с ней есть любящие сыновья и муж. И слава богу, что у нее есть вера.

Она положила поддон для серебра в ящичек и стала раскладывать вилки, ножи и ложки по местам, любуясь их безупречной чистотой.

— И все же, несмотря на все трудности — семья, напряженная карьера и маньяк-преследователь, — я все еще остаюсь идеальной хозяйкой. — Она произнесла эти слова вслух, потому что ей было очень приятно их слышать.

И тут на самом дне поддона для серебра она увидела нечто странное и внушающее тревогу: открытый карманный нож. Это был перочинный ножик ее старшего сына. Пегги осторожно вынула нож из ящичка и сложила его. Ох уж эти дети.

— Милый, — позвала она, заглянув в дверь комнаты Рики.

— Что? — выпалил он, не отрываясь от компьютера.

Она подошла к его столу и положила нож рядом с клавиатурой компьютера.

— Нашла в посудомоечной машине.

Он покосился на нож и опять уставился в монитор.

— Это я его туда положил. Испачкался.

— Испачкался? — переспросила она.

Он поднял глаза.

— Да, помнишь, для воскресной школы надо было вырезать фигурку Девы Марии? Ножик был в сосновой смоле.

Пегги Джин была растрогана одной только мыслью о том, что ее дети вырезают фигурки Девы Марии.

— Хотелось бы мне увидеть твою работу.

— Она еще не готова.

Пегги Джин взяла со стола кусочек пластилина.

— Знаешь, я в детстве тоже любила лепить из пластилина. Некоторые вещи не меняются. Хотя у меня был красивый, розовый, а не серый.

— Это не пластилин, а пластиковая взрывчатка, — ответил Рики, стуча по клавиатуре.

— Не смей так шутить, — сказала она, положив пластилин на место. — Тебе понравилась сегодняшняя проповедь?

— Очень.

— И вне.

Рики непонимающе посмотрел на нее.

— И мне, я хотела сказать, и мне. Господи, иногда от этих таблеток, которые мне доктор прописал, язык заплутается, то есть заплетается.

Рики по-прежнему таращился на мать.

Она хотела наклониться и чмокнуть его в макушку, но сдержалась. Она и так слишком с ним сюсюкала, а он ведь делает домашнюю работу.

Спускаясь вниз по лестнице, она чуть не упала. И подумала, не выпить ли ей чего-нибудь, чтобы сбалансировать действие валиума, как-то уменьшить его эффект. Может, маленький стаканчик винца? А то еще во время вечернего эфира язык начнет заплетаться.