Читать книгу "Биотеррор - Сергей Ковалев"

Я рывком натянул перчатки. Специально несколько раз открутил газ на нейтральной передаче. «Кобра» чувствуя мое бешенство, отозвалась злым клекотом, площадь затянуло сизым выхлопом. Мальчишество, конечно, но то, как шарахнулся в сторону вредный старик, хоть немного компенсирует оскорбления.

Я резко сорвался с места, разрезая мирную тишину поселка мотоциклетным ревом. Да и черт с ними! Похоже, бесполезно тут по-хорошему.

Успокоился, лишь пролетев сквозь Княжево и вырулив на шоссе.

Похоже, я все-таки поторопился везти Алису сюда. Выбрал самый простой ход, а значит и самый уязвимый. Не продумал, например, что буду делать, если останусь без связи. Не продумал, как уберечь Алису от такой вот обработки — гостеприимством и лаской. Если бы ее попытались захватить, промыть мозги насильно, я бы знал что делать. Разнес бы весь этот благостный раек в клочья. Но что делать, если тебе улыбаются, кормят вкусной едой и вообще относятся, как к давно потерянному и внезапно нашедшемуся родственнику? Я ведь и сам чуть не попал в эту ловушку. Хорошо, что проснулся до обеда, а Радмила где-то гуляла с Алисой. Иначе опять закрутилось бы уютное обессиливающее покрывало.

Мне определенно нужна помощь.

РЕТРОСПЕКТИВА 4

24 октября 1982 года.

В институт Владимир не пошел. Позвонил и предупредил, что весь день будет работать в библиотеке.

Вчера, решив, что все участники экспедиции Эллингтона погибли, он готов был сдаться. Фактически, он не особо и расстроился. Ведь и предыдущие его изыскания заканчивались ничем. Да и мысли были заняты больше новой знакомой, чем наукой. Но Лиза оказалась еще и умницей — сразу заметила его ошибку. Ее подсказка неожиданно сильно подействовала на Владимира. Его охватила своеобразная «золотая лихорадка». Словно старатель, который ищет малейшие вкрапления золота в руде, он надеялся вот-вот выйти на след золотой жилы.

Но для начала ему пришлось вернуться в исходный пункт своих поисков.

Впервые он узнал о докторе Эллингтоне из малопочтенной газеты «Чакра силы», издававшейся петербургским кружком спиритуалистов в начале века. Кружок просуществовал до самой Октябрьской революции и распался в виду неприятного факта: ни один из «посвященных» такого поворота истории предсказать не смог.

Владимир разыскал эту газету, когда узнал, что в одном из номеров есть статья с неизвестными до сих пор высказываниями Блаватской. Он как раз в тот момент препарировал теософию. Статья оказалась пустышкой. Некая «мадам Нина» заявила, что к ней является дух Блаватской и диктует незаконченную книгу. Приведенные цитаты были настолько безграмотны и примитивны, что поверить в статью мог разве что совсем наивный человек.

Владимир из любопытства пробежал глазами весь номер, благо в «Чакре силы» было всего четыре листа. В целом содержался в газете откровенный бред, местами смешной. Но в одной из статей мельком упоминался доктор Эллингтон и его теория новой медицины. Владимира заинтересовало упоминание, что Эллингтон некоторое время работал с Мечниковым. Дальше были поиски, какие-то ниточки обрывались, возникали другие и, в конце концов, Владимир подобрался к дневнику Эллингтона, по удивительному везению хранившемуся в Ленинке. В тот момент Владимир не стал выяснять как, собственно, дневник английского ученого оказался в России, рассчитывая все узнать прямо из первоисточника. Теперь же этот вопрос, как и то почему банальный дневник путешественника находился в спецхране, становился ключевым.

Результат несколько обескуражил.

Дневник Эллингтона находился среди документов, захваченных в 1944 году в ходе Карпатско-Ужгородской операции. Никто их толком не разбирал, но обстоятельства, при которых они попали в НКВД, были столь необычными, что все было немедленно засекречено.

«…судя по виду, старинный замок. Враг укрепился внутри крепостных стен, что затрудняло проведение штурма. Дополнительные трудности создавали минные поля, установленные противником по периметру замка. Во избежание больших потерь в личном составе, было принято решение захватить замок силами диверсионной группы, которую согласился провести к стене тайной тропой местный житель. В ходе операции замок был освобожден без потерь с нашей стороны…»

6 октября 1944 года.

На замок опустилась тишина.

Вернее — затишье. Тишина немирная.

После двух попыток неудачного штурма, враги отступили. Осознали, что с наскока крепостные стены не взять. Но Эберхард Райзер не питал иллюзий — замок обречен. Русские, которых всего три года назад, казалось, окончательно загнали в их дремучие сибирские леса, вдруг развернулись сжатой до предела пружиной и теперь двигались неудержимо, сметая на своем пути все, что пыталось им противиться.

Профессор Райзер с ненавистью посмотрел на двух солдат в форме СС, застывших у двери лаборатории. Один высокий и толстый, со свисающим через форменный ремень брюхом, двойным плохо выбритым подбородком, большими ногами и бледными кулачищами, поросшими редкой рыжей шерстью. Второй наоборот — невысокий и худой, с длинной шеей, на которой словно нарост на ветке выступал огромный кадык. Но в главном — похожи как братья. У обоих тупые рожи. Типичные «простофили-гансы», привыкшие весь день за сохой ходить, а вечером пивом в сельских кабаках надуваться. В последнее время потери на восточном фронте таковы, что даже в войска СС приходиться набирать таких вот… потомков Нибелунгов!

Эберхард ненавидел простолюдинов даже больше, чем евреев. Если уж совсем откровенно, то евреев он ненавидел по обязанности, демонстративно. Раньше у него было много хороших знакомых среди евреев — медицинская профессия всегда пользовалась популярностью у этой нации. А вот тупые простолюдины независимо от расовой принадлежности бесили Эберхарда с самого детства. Его научные поиски изначально были направлены на изобретение способа, позволяющего увеличивать интеллектуальный потенциал людей с уже сформировавшимся мозгом. Он и в партию-то вступил только что бы получить поддержку государства для своих исследований. И брошюрку с «научным» обоснованием превосходства арийской расы над всеми остальными — снискавшую благосклонное внимание фюрера, между прочим! — накропал исключительно ради этого. Коллеги, не обладавшие его стратегическим чутьем, перестали подавать ему руку после этого. Ну и что? Всего через пару лет этим коллегам пришлось спешно бежать в Америку, бросая дома и нажитое имущество. А оставшимся — кланяться и заискивающе заглядывать в глаза «светилу национальной науки». Почет, лучшая лаборатория, денежные вливания…

За все это пришлось расплачиваться с началом войны. Профессору намекнули, что слишком умные сейчас не актуальны. Родине срочно нужны солдаты — сильные, выносливые и послушные. Намекнули достаточно прозрачно. Эберхард, в принципе, и не возражал против такого поворота в исследованиях. В его мечтах сверхлюди обладали не только острым интеллектом, но и физическим совершенством. Увы, это была только первая уступка. Потом пришлось согласиться на работу в секретной лаборатории, которую профессор не мог покидать ни под каким предлогом. Взять в помощники тех, кого ему настойчиво порекомендовали. Заниматься экспериментами, которые планировали эти помощники. Работать под охраной солдат СС, которых ему приказали разместить в замке. Когда профессор сообразил, что уже выполняет не просьбы, а приказы, было поздно возмущаться. Он понимал, что увяз по самые уши.