Читать книгу "Победителей не судят - Олег Курылев"

— Я увидел, что аэродром атакуют бомбардировщики и что летчики, вместо того чтобы взлетать, разбегаются как тараканы. Естественно, у меня сработал, как бы это выразиться… рефлекс. И потом, что за дела? В первый раз никто не поднялся, так и во второй такая же история. Мало того, они еще огнями мигают. У меня даже возникло подозрение: а не сошли здесь все с ума? А может, это похуже слабоумия, а? Включить посадочные огни во время вражеского налета!

Майор с интересом рассматривал странного парня с повязкой на голове. Говорил тот на чистом немецком, да еще с хорошо уловимым верхнесаксонским диалектом. Стало быть, местный. По свидетельству очевидцев, сразу после взлета он заложил крутой вираж, пытаясь, вероятно, уйти от низколетящих бомбардировщиков. Несомненно, такое под силу только опытному летчику.

— Насчет огней вы правы, — сказал он спокойно, — мы получили приказ принять еще одну эскадрилью с фронта. Они уже подлетали, и мы вынуждены были включить огни на запасной полосе, чтобы истребители не начали садиться на заставленную самолетами основную. Локаторы и радиосвязь не работали, и оператор принял подлетающего противника за своих.

— Вот и я говорю…

— И все же, — перебил Алекса майор, — кто вы такой? Как вас зовут, и в каком вы звании?

— Я… лейтенант Шеллен, — сознался Алекс, — Алекс Шеллен.

При этих словах майор вдруг понимающе закивал головой, словно ему все стало ясно.

— Из какой эскадрильи?

— 21-я ночная истребительная, — не моргнув глазом, Алекс назвал первый пришедший в голову номер и, чуточку помедлив, добавил: — Авиагруппа «Рейх».

Майор посмотрел на фельдфебеля и едва заметно усмехнулся.

— Авиагруппы «Рейх» уже месяц как не существует,— сказал он спокойно, — или я что-то путаю, Зигфрид?

— Совершенно верно, господин майор, — подтвердил рыжий, — по приказу фюрера ее расформировали в пользу пополнения фронтовых групп. Еще в начале января.

— Черт знает что такое, — возмутился Алекс, — ночных истребителей отправлять на фронт. Посмотрите, к чему это привело, — он показал рукой в сторону стены, словно там можно было что-то увидеть.

— Тут я с вами, пожалуй, соглашусь — это неразумно. Вы позволите? — Майор присел на краешек кровати. — А где ваши настоящие документы, лейтенант?

— Они пропали вместе с моей курткой.

— С вашей курткой, говорите? Положим, что так. А скажите, вы садились с работающим мотором?

Алексу хотелось ответить, что, если бы этот чертов мотор работал, он бы улетел куда подальше и не отвечал сейчас на все эти дурацкие вопросы.

— Нет. Мотор заглох в самый неподходящий момент.

— И вы хотите сказать, что совершили посадку без двигателя? — В голосе майора сквозило нескрываемое удивление.

— Так точно, герр майор. Если это, конечно, называется посадкой.

— Мм-да… — Майор переглянулся с «желторотиком», как мысленно окрестил унтера Алекс. — А что это у вас на пальце? — показал он взглядом на серебряное кольцо.

— Это? — Алекс уставился на безымянный палец своей левой руки. — Это память о проигранной битве за Англию. В нашей эскадрилье все носили такие кольца.

— Это в какой же, позвольте узнать?

Алекс собрался уже было выдумать новый номер, но в этот момент дверь палаты отворилась. Вошла старшая медсестра, следом за которой двое мужчин в кожаных плащах и фуражках с черными бархатными околышами, на которых тускло белели алюминиевые черепа. Майор встал с койки и одернул китель.

— Хайль Гитлер! — старший из вошедших небрежно поднял ладонь согнутой в локте правой руки на уровень плеча. — Гауптштурмфюрер СС Цальман.

Летчики козырнули и представились.

— Это ваш? — спросил эсэсовец майора.

— Мы еще не совсем разобрались, — ответил тот. — Гауптштурмфюрер, у меня к вам просьба: дайте нам пять минут.

— Зачем? Впрочем… — эсэсовец не стал кочевряжиться, — хоть десять. Где у вас здесь телефон? — Скрипнув плащом, он повернулся к медсестре, и они все втроем вышли из тесной комнаты.

— Хотите, чтобы вашим делом занялись в гестапо? — тут же обратился майор к Алексу. — Так они это мигом. Завтра же расстреляют как диверсанта.

— Почему… диверсанта? — приподнял голову Шеллен.

— А кто вы? С чужими документами, без знаков различия, да еще самолеты угоняете. Самый что ни на есть диверсант. Вас даже кормить не станут.

— Почему?

— Потому что не успеете проголодаться.

Майор снова подсел на край кровати и посмотрел на часы.

— У вас четыре с половиной минуты, решайте. Либо вы говорите правду и отправляетесь в лагерь для военнопленных, либо мы уходим, а вы продолжаете валять дурака, но уже с этими господами, — майор кивнул в сторону двери.

«Он прав, — подумал Алекс, — чертовски прав. Но как он догадался?»

— Я согласен, — сказал Алекс. — Раз такое дело… В общем… наш самолет был сбит тринадцатого февраля во время первой атаки Дрездена.

— Кто-нибудь еще уцелел?

— Теоретически мог спастись хвостовой стрелок, но мне о его судьбе ничего неизвестно.

— Ну, вот и все, давно бы так. Об остальном вас расспросят в другом месте.

Майор встал и собрался направиться к двери.

— Подождите, майор, а когда вы поняли, что я британский летчик? — спросил Алекс.

Штальп снова сел. Он производил все более благоприятное впечатление на Шеллена.

— Да почти сразу. Прежде чем войти сюда, мы посмотрели вашу одежду. Нас интересовали маленькие ярлычки и метки на всем, включая носки и носовой платок. Зигфрид, — майор обратился к фельдфебелю, — ты когда-нибудь слыхал, чтобы мы закупали для своих летчиков джемпера, связанные из верблюжьей шерсти на ливерпульской фабрике? А сапоги, пошитые из аргентинских коровьих шкур в Манчестере? Вот и я такого не слыхал. У нас вообще последнее время с импортом слабовато. Даже румынской нефти не стало. — Майор встал и прошелся по комнате. — А еще, — продолжал он, — вчера нам принесли сумку от английского парашюта. Ее нашли в реке. Как водится, она оказалась подписана.

Майор достал блокнот, раскрыл в нужном месте и показал своему собеседнику. «F. О. Shellen», — прочел Алекс обведенную рамкой запись.

— Когда вы несколько минут назад назвали себя, то я понял, что на этот раз вы наконец-то сказали правду. — Майор убрал блокнот. — Но началось все еще вчера — в состоянии полубреда вы много говорили по-английски, выкрикивали какие-то имена, приказывали прыгать. Старшая медсестра заподозрила неладное, сверила записи в вашей медкарте (то бишь в медкарте фельдфебеля Зигфрида Малера) и не обнаружила на вашем теле шрамов от ожога на левом плече. Собственно говоря, она и сообщила сначала нам, а потом в гестапо. Или наоборот. Вот так. — Майор Штальп снова облокотился на спинку кровати. — И последнее, если вам это интересно, — любой мальчишка в Германии знает, что кольца «Мы идем против Англии!» у нас носили только военные моряки, только подводники и исключительно из 4-й флотилии. Такое кольцо, например, было у моего сына. Они заказали всем экипажем сразу сорок штук в Амстердаме. Теперь это большая редкость. Почти весь списочный состав 4-й флотилии сорокового года лежит на дне Атлантики. Вместе со своими кольцами. Зигфрид, найдите гауптштурмфюрера.