Читать книгу "Саракш: Кольцо ненависти - Владимир Контровский"

Командующий группой флотов «С» адмирал Сугга Хоронити привычным движением погасил курильницы. Сегодня он совершил ритуал не для обострения разума, а для омовения души перед встречей с Отцом всего сущего.

…То, что случилось что-то серьезное, на борту флагманской субмарины поняли через десять минут после начала контратаки староимперцев, а через двадцать минут определение «серьезное» уступило место определению «непоправимое». Все походные рации десантных частей, втянувшихся в излучину, умолкли разом, а затем одна за другой начали замолкать рации подпирающих частей второго эшелона, до этого поддерживавших непрерывную связь со штабом флота вторжения. «Зона молчания» — границы ее быстро были нанесены на карту — ширилась и ширилась, расползаясь по всему фронту и превращаясь в зону поражения. А что именно произошло, стало ясно из радиодонесения пилота летающей платформы, своими глазами видевшего, как шедшие впереди него машины без видимой причины стали падать на землю. Последняя платформа успела развернуться и сообщить о том, что остальные машины эскадрильи не были сбиты зенитным огнем — они потеряли управление, как, будто их пилоты уснули прямо в воздухе.

Вывод, сделанный адмиралом Хоронити, был убийственно очевидным: информация разведки, что континентальная система психотронного воздействия — страшное оружие, от которого нет защиты, — разрушена, является или ошибкой, или дезинформацией. Эта система (или хотя бы достаточное число ее элементов) продолжала работать — подтверждением этому служила «мертвая зона», появившаяся на штабных картах.

Командующий армадой сделал все, что мог. С берега торопливо эвакуировалась тяжелая техника (многое пришлось бросить — времени было слишком мало, фронт лучевой атаки приближался со скоростью лесного пожара); авиаматки и транспорты уходили в океан — туда, куда не дотянутся невидимые щупальца излучателей, — а над боевыми субмаринами потянулись шлейфы белого дыма: ориентируясь по радиопеленгам — по последним вскрикам замолкавших раций, — флот бил ракетами по границе «зоны молчания», надеясь замедлить ее стремительное расползание. И остро пожалел тогда адмирал Хоронити о том, что отправил в излучину все пусковые установки ракет с атомными боезарядами и не оставил хотя бы две-три штуки в резерве.

Адмирал не рассчитывал парой ядерных взрывов переломить ход проигранной битвы, однако будь у него под рукой эти ракеты, он мог бы расстроить боевые порядки противника, сбить темп его наступления и отойти, не потеряв лицо и выхватив из-под носа врага тысячи морских воинов, которые потом смогут вернуться и отомстить. Но атомных ракет у адмирала Хоронити больше не было…

Командующий держался до конца, чтобы забрать с берега хотя бы жалкие остатки десанта — девяносто процентов грозной армии вторжения стали добычей торжествующих староимперцев, — и отдал приказ отходить только тогда, когда умолкла «контрольная» рация в порту: это означало, что конус излучения уже накрыл город.

Однако выполнить приказ командующего оказалось не так просто: у берега в районе города-порта сгрудились сотни белых субмарин, и они мешали друг другу… А излучатели тем временем уже вошли в пределы радиуса действия, и на флот обрушился сосредоточенный лучевой удар.

…Дикая боль вспорола мозг. Адмирал изогнулся, цепляясь на поручни мостика. Он видел сквозь пелену боли, как мягко оседают на палубный настил офицеры его штабы и как беспомощно разворачиваются «белые морские змеи», потерявшие управление. Чудовищным усилием воли Хоронити дотянулся до выносного пульта управления и, уже теряя сознание, нажал кнопку экстренного запуска двигателей…

Что было дальше, адмирал видел только на кинопленке — бесстрастная аппаратура автоматически зафиксировала агонию непобедимого флота айкров. Субмарины, не успевшие погрузиться и отойти на безопасное расстояние, сталкивались, с хрустом проламывая друг другу борта, тонули и раненными китами выбрасывались на берег. С берега их расстреливали беглым огнем танки, и субмарины взрывались, рассыпаясь фонтанами огня и раскаленных обломков. Большая часть армады вторжения, начавшая отход заранее, вышла из лучевого конуса, однако морскому могуществу Островной Империи был нанесен тяжелейший удар.

…Адмирал неспешно встал с ковра, оделся, стряхнул с мундира несуществующую пушинку и прицепил кортик. Посмотрел на себя в металлическое зеркало, потом, подойдя к ложу, снял с переборки портрет госпожи Ики. Несколько секунд командующий вглядывался в лицо жены, затем положил фото на стол и вышел из каюты. Стражей у ее дверей больше не было: все десантники флагмана ушли на берег, и никто из них не вернулся. Командующий имел право задержать десантную партию на борту субмарины, но он не мог запретить своим воинам исполнить долг мести.

Быстро темнело. Над взлохмаченной волнами поверхностью океана протяжно пел ветер. На верхнем мостике собрались офицеры флагманской субмарины, и все они смотрели на своего адмирала. Никто из них ни в чем не обвинял командующего, он это чувствовал. Да и в чем его можно обвинить? Адмирал Хоронити сражался мужественно, но бывает и так, что самый отважный воин может потерпеть поражение, если враг окажется слишком силен. Белый Город не будет обвинять свою карающую длань — командующий флотом вторжения сделал все, что мог. И только один человек мог обвинить адмирала он сам.

Согласно расчетам Генерального штаба Островной Империи, для гарантированного разрушения столицы противника (с учетом рассеивания ракет, выпущенных с предельной дистанции, а также того, что часть баллистических снарядов может быть сбита) требовалось шестнадцать ракет. Это число было увеличено до двадцати: предполагалось, что несколько установок могут быть уничтожены еще на марше или во время развертывания. Островная Империя смогла дать своему флоту только двадцать атомных зарядов, и все они нужны были для нанесения удара по вражеской столице. Столица непременно должна была быть разрушена: в этом случае, как полагали стратеги Белого Города, в бывшей Стране Отцов воцарится хаос и вся она ляжет под ноги победителей-айкров. И поэтому никакое разделение ударных ядерных сил даже не обсуждалось.

Однако в ходе операции, когда выяснилось, что все установки могут без потерь быть переброшены в стартовый район, появилось у старого воина желание придержать часть ракет в резерве — так, на всякий случай (чувствовал он, что противник готовит какой-то сюрприз). Но адмирал Сугга Хоронити отогнал эту мысль — он должен разрушить вражескую столицу, а все остальное уже неважно — и теперь обвинял себя в том, что не внял предостережению интуиции.

Об этих мыслях адмирала не знал никто, и никто не смог бы поставить ему в вину то, что он не нарушил принятый план и не сократил количество ракет, предназначенных для нанесения решающего удара, однако сам адмирал знал: да, он допустил ошибку и должен за нее ответить. Каста воинов Благословенных Островов с самого раннего детства воспитывала своих сыновей в древних традициях — ей не нужны были никакие башни-излучатели, чтобы вырастить из них беспощадных бойцов, безоговорочно следовавших принципам чести, при утрате которой сама жизнь уже не имеет смысла. Кодекс истинных воинов-айкров был непонятен обитателям материка — они считали островитян тупоголовыми кровожадными дикарями, не доросшими до общесаракшианских ценностей.