Читать книгу "Некроманты, алхимики и все остальные - Яна Алексеева"

— Кенри, о чем вы хотели со мной поговорить? — поправив смявшуюся юбку, женщина подняла взгляд на стражника, подошедшего к огню одним из последних.

Тот для начала заглянул в котелок, на дне которого шипели остатки узвара. И разговор начинать не спешил.

— Мне не хватит?

— Не волнуйтесь, я все равно буду варить еще, — указав на стоящую у ног вторую глиняную бутыль, заметила женщина, пристально вглядываясь в лицо седого человека. Тонкие шрамы, исчертившие худое лицо, совсем его не портили, острый взгляд черных глаз и какие-то птичьи повадки делали его похожим на пустынного ястреба.

— Так что же?

— Услуга за услугу, шаери Вирин, — стражник улыбнулся, — я просто прошу вас передать весточку. В Озерное княжество. Мне… не стоит там появляться. А магический вестник не по карману пока.

— Я сегодня письмоносица, — Нирина усмехнулась, присаживаясь рядом. Взяла пиалу и пригубила узвар. — Конечно же, передам. Берите. И удобно устроила пиалу в ладонях собеседника.

— Но почему я? — недоуменно вопросила небо караванщица.

— Вам доверяют. Многие. Даже аланийские полукровки. Вы умны, изворотливы, удачливы. Кодексы и традиции будто оживают в ваших руках.

— Эти слова… обязуют, если истинны, — осторожно, будто ступая по осколкам камней, сказала Нирина.

И вздохнула, пригасив подозрительность. Мало ли, почему в разговоре проскочили ее пассажиры. В конце концов, они действительно аланийцы.

Помолчали, глядя на огонь. Пламя почти угасло и тонким синеватым покрывалом стелилось по углям. Мерцающие тени подступали ближе, скользя по дрожащей границе света. Приняла письмо, скатанное и спрятанное в плотный кожаный чехол. Провела пальцем по вытесненным рунам, означающим имя адресата. Саида Ивная, поселок Рудный. Интересно…

— Ну что же я могу для вас сделать? — внимательно следя за руками, неспешно прослеживающими изгибы слов, спросил воин.

Караванщица улыбнулась, заглянула в котел и подбросила охапку сушняка. Бело пламя взвилось вверх, едва не подпалив ей волосы. Длинные темные завитки затрещали, но были спасены и спрятаны под ворот.

— Пойдите, проверьте, всем ли досталось узвара, и мы в расчете, почтенный Кенри.

— Всего лишь? — он удивился, но встал.

— О, это очень ответственное задание, ведь уже ночь, а в темноте таятся страхи, подстерегая незадачливых путников! — Нирина придала голосу потусторонности. — И позовите всех на вторую порцию, а это — тому, кому не досталось, — сливая остатки напитка в пиалу и отдавая ее стражнику, женщина почти смеялась.

— А кое-кого и звать за добавкой не надо, — выступая из тени, заметил мастер Слова. В серой тунике аланиец казался тонкой монохромной тенью. Дождавшись, пока отойдет Кенри, он спросил:

— И что это было?

— Легкий яд. Паралич и сон, — почти касаясь уха, прошептала ему Нирина. — А сейчас займемся противоядием. Ведь очень подозрительно будет, если вдруг все наши спутники утром уснут так, что и пожаром не разбудишь?

Мужчина погладил рукоять клинка, с которым не расставался, и согласно кивнул.

Перед рассветом, когда солнце еще не взошло, но с нежно розовеющего у горизонта неба сошли звезды, а ветер осторожно трогал кружевную листву, Нирина выскользнула из фургона. Кутаясь в легкую, струящуюся при движении ткань, скользнула к обтрепанной, затянутой новым сизым пологом повозке. Вьющиеся волосы облаком окружали лицо, на смуглой коже играли блики масляного фонаря.

Затаив дыхание, женщина приложила руку к плотной ткани и прислушалась. Щурясь, попыталась абстрагироваться от далеких воплей запертых по клетям шакалов и музыки, доносящейся из дома управителя. Приникла ухом и только так, наконец, расслышала неровное, всхлипывающее дыхание. Все трое… на месте, спят. Тихо обходя логово пустынников, заметила безвольно свешивающуюся из-под полога тонкую мозолистую руку. Женскую. Проследив линию ладони и расслабленных, будто указующих пальцев, взглянула под колеса. Там валялся флакон темного стекла, едва заметно поблескивающий в пыли. Подобрала, приоткрыв пробку принюхалась и, скривив губы, швырнула обратно. Стекло хрустнуло под сапогом. Никого вы больше не отравите. Этой настойкой. Внутрь заглядывать не стала, только руку убрала, и поспешила к коновязи.

Когда солнце показалось из-за тонкой линии трав, врезающейся в небо, фургон был готов к отправлению. Поправив попоны на лоснящихся крупах и нервно пригладив волосы, Нирина отправилась будить Релата. Растолкав мужчину, более походящего на кокон шелковичного червя, так он закутался в одеяло, прошептала ему на ухо:

— Мы уходим. Хочу первой быть на границе…

Бывший старший каравана сонно моргнул, яростно растер лицо и выбрался из-под своего фургона.

— О? — посмотрел на алеющее небо и усмехнулся. — Умно. Кажется, поднимается ветер.

— До встречи, — Нирина встревожено проследила за взглядом Релата и невольно схватилась за плечи. Тонкая замша короткого камзола мгновенно взмокла под ладонями. За много лиг на юг воздухе клубилась желтая дымка. Не пожар, пыль.

— До встречи, шаери… — женщина резко развернулась, не дожидаясь окончания фразы, и почти бегом бросилась к ожидающим ее подопечным.

— Да что же это такое! — заскакивая на скамью и перехватывая поводья, прошипела Нирина. — Теперь буран! Не хочет вас отпускать пустыня! И подхлестнула лошадей. Тяжеловозы легко стронулись с места. Мастер Слова, присев рядом, пожал плечами.

— Может и такое быть. Духи Плоскогорья гневаются на нерадивых детей своих.

— Отец, — высунулся из-за полога бывший принц, — это же сказание, вовсе и не правда!

— Тиш-ше, — буркнула Нирина, выводя фургон на наружную тропу, — дознатчики.

И она безмятежно улыбнулась паре разодетых в пурпур и багрянец воинов на каркаралах, уверенно заступивших широкую дорогу. Ловко выдернув из услужливо поданной Жильвэ кипы пергаментов подорожные, протянула тому, чей плащ был украшен серебристо-черной тесьмой. Старший дозора, которому пришлось едва ли не свеситься с седла, чтобы принять свитки в руки, принялся неспешно перебирать документы, позволив горбатому скакуну прихватить край полога. Мягкие губы ловко зажевали ткань.

Нирина, привстав, щелкнула его по носу. И тут же предложила обиженному животному корку, выуженную из кармана дорожной юбки. Рилисэ, протянув руку, погладил мягкую атласную шерсть на груди второго, хозяин которого отнесся к искреннему восхищению, нарисовавшемуся на лице мужчины, весьма благосклонно. И горделиво выпрямился в седле.

— Ребенка покажите, почтенный, — попросил старший, возвращая свитки.

Мастер Слова развернулся, и вытянул из-за полога зевающего мальчишку. Тот потер лицо и вцепился в потрепанную тунику мужчины так, что вытертая ткань затрещала. Передернул плечами и еще раз зевнул. Весьма по плебейски. И слегка перекошенное и помятое со сна тонкое лицо не вызвало у стражей никаких подозрений.