Читать книгу "Последняя игра - Алексей Рыбин"

И подловить их было совершенно нереально. Разве что к каждому члену съемочной группы и к каждому артисту приставить круглосуточное наружное наблюдение по полной схеме – с прослушиванием телефонных разговоров, видеосъемкой, «жучками» и перлюстрацией почты.

А то, что бедных не грабил господин Быков, он же Крепкий, так что с них, бедных, взять-то?.. Запросы ведь у господина Крепкого такие, что и сотни ограбленных бедных не хватит, чтобы покрыть расходы хотя бы на приобретение его костюма, ботинок и рубахи. Может быть, на костюм только потянет… Олег уже видел такие костюмы, когда летал с Михалычем в Англию. Три тысячи фунтов стерлингов… Почти шесть тонн баксов, если в России покупать…

– Ну что же, – начал Михалыч, усевшись в кресло. За последнее время он сильно изменился, словно обращение, которое он слышал по нескольку раз на дню – «господин Логинов», – смыло с него шкуру старого вора и преобразило в этакого чиновника-тихушника «из новых». Со всеми их составляющими, со всеми присущими им атрибутами – «Мерседесами», коттеджами, ресторанами, Кипрами и Мальтами, долларами и кредитами, командировками в США и Англию по делам, которые все равно рано или поздно упирались в Международный валютный фонд, и Вивальди для отдыха в «Мерседесе» между мэрией и Смольным. – Ну что же, – повторил он. – Андрей уже в курсе, мы с ним давно эту проблему решили…

Олег поймал недоуменный взгляд Насти, брошенный на Крепкого, но Михалыч продолжал:

– В общем, дорогие мои, пришло время. Собирайся, девочка моя, в дорогу…

– Это еще что, Михалыч? – она запнулась и поправилась: – то есть господин Логинов… В какую дорогу? Что вы меня, как в русских сказках, загадками засыпаете? Андрюша! Что за дороги?

– Все нормально, Настя. Я тебе раньше времени не хотел говорить. Дело тонкое. Хотя и очень простое. Надо тебе в Штаты слетать.

– Зачем это?

– Михалыч, объясняй ты.

Крепкому, видно, было наплевать на церемонии и самолюбие старика и «господином Логиновым» он себя не утруждал.

Михалыч посмотрел на него долгим колючим взглядом, но ничего не сказал в ответ на вольность обращения, а, повернувшись к Насте, стал объяснять загадочное начало разговора:

– Дело действительно ерундовое. Даже и не дело вовсе, а так, прогулка. Надо тебе будет сходить в один банк, тебе покажут в какой. В Нью-Йорке. – Михалыч поморщился. – Вот, придумал же! – вдруг вскрикнул он раздраженно совершенно другим голосом, злым и как-то даже странно каркающим. – Идиот, прости, Господи!

Потом он вытер со лба проступившие капельки пота, и Олег, внимательно следивший за его речью, понял с удивлением, что Михалыч-то волнуется, старый хрен, трясется весь. Правда, внутренне. Внешне он умел себя держать в руках. Но пот, выступивший на лбу, говорил о крайней степени его возбуждения.

– Кто? Кто идиот? – спросила Настя.

– Да, Клементьев, Клементьев же! Покойничек, цирк устроил нам, понимаешь… Хоть и любил я его, но с шуточками своими он всегда палку перегибал, понимаешь…

– Да, Михалыч, ты не пугай ее. Скажи толком, – снова прервал его Андрей. И снова Михалыч только зыркнул на него, не огрызнулся, хотя уже всем видом своим выказывал раздражение, прямо-таки светился недовольством на наглость Крепкого.

– В общем, дело действительно плевое. Туристическая поездка. Помнишь, я тебя спрашивал как-то, когда тебе восемнадцать лет будет?

– Ну так мне есть уже восемнадцать.

День рождения Насти отметили совсем недавно в «Волке». Узким кругом. Настя сказала, что устала от постоянного общения с большим количеством людей и праздник хочет провести в тишине и спокойствии. Это для нее будет лучший подарок.

– Ну так вы же были сами у меня… Сергей Станиславович. – Ее так и подмывало сказать «Михалыч», она решила «прогнуться» перед стариком и назвала его по-новому, официальному имени-отчеству. Михалыч прямо расцвел на глазах.

– Ну да. Я и говорю. В общем, Клементьев, конспиратор чертов, на твое имя открыл счет в Нью-Йорке…

– Так чего туда летать-то? – спросила Настя. – Если надо деньги снять, то это и здесь, наверное, можно. Ну в Москве, на худой конец…

– В том-то и дело, что нельзя. Надо ехать тебе туда. И счет этот открыть…

– Он же открыт!

– Ну да, он, Клементьев, такую фишку сделал – счет на твои данные, с паролем. Ясно?

– А что за пароль?

– А пароль – это ты. Там так условлено. Либо ты сама являешься, когда тебе восемнадцать стукнет, со своими отпечатками пальцев. Они и есть – пароль. Либо в случае, допустим, твоей смерти, прости, Настенька, но так оговорено было сразу, мало ли что бывает, ну вот, или в случае исчезновения эти деньги через три года переводятся на один из счетов нашей родной мэрии, в один из культурных фондов. Так что не будем ждать три года, а? Как ты думаешь?

– Так это мои деньги?

– Не совсем. Часть там твоя, но небольшая. В основном, это то, что он на партийные наши дела зарабатывал. А не пускал их в дело, потому что рано было. Да и хватало нам на текущие расходы. Не дожил старик до настоящей работы. Сейчас бы развернулся, конечно. Так вот, сейчас эти бабки очень нам нужны… А там, в банке, тебе объяснят, сколько твоих, сколько не твоих… Надо просто открыть счет, снять пароль. Там так и условлено. Что если ты явишься и пароль снимешь, предъявив себя живую-невредимую, то хоть можно будет этими деньгами воспользоваться. Нам, – добавил он. – Нам…

Он помолчал, всматриваясь поочередно в лица Насти, Андрея, мельком посмотрел на Олега. Видимо, впечатление, произведенное на всех присутствующих, его удовлетворило и, оставшись довольным выражением лиц всей компании, он сказал, усмехнувшись:

– Я и сам не понимаю, зачем он это сделал. Наверное, просто перестраховался. И правильно, в принципе. Он всегда говорил, что не знает, чего от этой страны ожидать. Что лучше деньги держать вне России. И, желательно, так, чтобы их никто не мог вынуть… И узнать про них.

– А вы… – Настя не договорила.

– А я, ты спрашиваешь, как узнал? Так он мне сам и сказал. Я-то все равно без тебя вынуть их не могу. Вернее, теперь могу, через три года, когда они придут. Я их, конечно, вырву, но это такая волокита… И пропадут они, не все, конечно, но половина точно. Столько надо будет раздать взяток, что уму непостижимо… Как волки голодные накинутся…

– Да уж, – губы Насти скривились в ехидной улыбочке. – Да уж…

– А ты не ерничай, не надо, – тихо сказал Михалыч. – Я-то деньги зарабатываю с раннего, можно сказать, детства. Я их вкус и запах знаю. И столько через мои руки их прошло, что и счет давно потерял. А эти – они из своих контор инженерских да из институтиков с нищенской зарплатой, которой на макароны не хватало, вылезли и как увидели, что можно деньги просто брать и класть себе в карман… Деньги такие, о которых они раньше только в книгах читали из западной жизни. Так с ума все сошли, в натуре. И это не кончится, ребятки мои, не кончится. Пока не нажрутся они. А они не нажрутся никогда. Несколько поколений должно смениться, пока люди к деньгам привыкнут. Так что все разговоры о спасении России – болтовня на постном масле. Хапают. Уберут их, другие на их место встанут и будут хапать. А наша задача – удержаться среди всей этой сволочи, чтобы не дать вообще все развалить, разорвать на куски… Чтобы деньги зарабатывать, нужны отлаженные структуры, а эти козлы гадят сами под себя, растаскивают налаженное, годами выстроенное…