Читать книгу "Каскадер и Амазонка - Ирена Гарда"

А спустя несколько минут дом полностью погрузился во мрак, помогая забыться всем участникам событий. Это были самые долгие сутки в их жизни, но, сколько бы ни отмерила им судьба, они никогда не забудут ни одной секунды этого страшного и… счастливого дня.

13

Возвращение из небытия осталось в памяти Алисы бесконечным кошмаром, где в дьяволь-ском беспорядке сплелись бредовые галлюцинации, бесконечные капельницы, при виде которых у нее начинались приступы животного ужаса, врачи, медсестры и еще какие-то люди, расспрашивающие о том, что не хотелось вспоминать. И боль, боль, боль… Не совсем понимая, где кончается бред и начинается явь, она старалась делать вид, что находится в забытьи.

В ее сознании мелькали лица мучителей, скорчившееся в луже крови тело бывшего мужа, грязный подвал, входящий в руку шприц… Но чаще всего память подсовывала самое страшное: в ушах звучал насмешливый голос Француза «Будет тебе кино!», и узкая сталь скальпеля снова и снова уродовала лицо. Теперь, приходя в сознание и ощущая повязку на голове, Алиса понимала, что возврата к прошлому уже никогда не будет.

Когда она впервые пришла в себя, доктор Свенсон поинтересовался, не хочет ли она повидаться с мужем, который уже много часов ждет ее пробуждения за дверью. В первую секунду она подумала, что Андрей не умер, а спрятался за тонкой перегородкой и вот-вот выйдет оттуда, чтобы добить строптивую супругу, но потом сообразила, о ком идет речь, и перепугалась еще больше.

В ужасе вцепившись слабыми пальцами в форменную рубашку врача, Алиса начала умолять, чтобы к ней не пускали Джеймса, ни за что не пускали Джеймса!

С одержимостью отчаяния она заклинала всех запретить вход в палату тому, ради которого согласилась претерпеть муки… любые, кроме пытки жалостью. Девушка явственно понимала, что ее тело превратилось в развалюху, а разум отравлен наркотиком. Но больше всего ее пугала рана на щеке. Она требовала снять повязку и дать зеркало, но вместо внятной речи получалось какое-то мычание, потому что распоротые мышцы не желали ее слушаться. Она боялась, что Свенсон – только видение, но продолжала твердить свою просьбу. Наконец ей сделали укол, и она снова провалилась в небытие.

Но Алиса зря волновалась. Свенсон понял главное, что пациентка не желает видеть посторонних, и запретил Джеймсу заходить в палату. Единственное, на что согласился непреклонный эскулап, – это утренний букет желтых роз, который Джеймс передавал с медсестрой в палату, так что, когда Алиса открывала глаза, первое, что она видела, были ее любимые цветы. И она непроизвольно посматривала на столик, где в высокой вазе стояли хрупкие розы, на лепестках которых еще блестели капли росы. Они были символом надежды, и она не представляла что будет, если их однажды не окажется на месте.

А у дверей ее палаты врачей неизменно встречали либо Джеймс, либо Айдахо. Такое постоянство объяснялось не только беспокойством о здоровье Алисы, но и опасением за ее жизнь. В конце концов, гангстеры все еще оставались на свободе.

Такая преданность не оставила равнодушной даже больничный персонал, включая пожилую медсестру, сурово взиравшую поначалу на «толпу посторонних» перед дверью палаты. Даже ее профессиональный цинизм дал трещину, и она попыталась уговорить Алису позволить Джеймсу повидаться с ней, но та пришла в такое волнение, что сестра отступила.

Алиса, когда отпускала боль, лежала с закрытыми глазами и пыталась представить себе новую жизнь. Как же она была не права, когда думала, что самое страшное было в подвале! Там была пусть и эфемерная, но надежда на спасение, а сейчас, когда она превратилась в пародию на женщину, пропала даже тень надежды. Эта мысль сводила с ума…

Но самое ужасное заключалось в том, что она не представляла себе жизни без Джеймса… и понимала, что не должна с ним встречаться. Да, сейчас, возможно, он готов принять ее даже такой, но на самом деле он любит совсем другую женщину, которая умерла там, на ржавой койке. На ее долю останется только жалость, но вскоре кончится и она. И что потом? Тяжкая обязанность ухаживать за инвалидом?

Джеймс все время был рядом, за стенкой, пока его не начинали гнать врачи или Мелани с друзьями уговаривали поехать хоть ненадолго домой, чтобы поесть и отоспаться. Внешне он казался спокойным и сдержанным, но его душа превратилась в выжженную пустыню. Беспощадный к себе, Вэй считал, что виноват во всем произошедшем и относил неприятие его Алисой на счет своего неумения спасти ее. Самое страшное – это когда ты бессилен изменить ход вещей и можешь только наблюдать за его последствиями. О, этот русский придумал гениальную месть! Если бы Алиса погибла, он бы с трудом, но смог примириться с этим, а теперь боль разгорается с каждой минутой, растравляя душу тоской безнадежности.

Много раз он порывался войти в палату, невзирая на все просьбы Алисы, и только мысль о том, что это причинит еще большее горе любимой, удерживала его от опрометчивого шага.

За это время он еще несколько раз встречался с Уоллесом и Ридом. Первый раз – когда был найден труп посредника с дыркой от пули на затылке и надо было съездить на опознание. Последующие – для уточнения деталей в показаниях. Полиция и ФБР сбились с ног, разыскивая гангстеров, но те как сквозь землю провалились. На всякий случай у дверей палаты, где лежала Алиса, поставили охранника, но его присутствие не успокоило Джеймса, и он старался быть поблизости в тайной надежде, что произойдет чудо: Алиса пойдет на поправку и позовет его. И чудо произошло, но только наполовину.

Когда однажды Джеймс с Мелани и Айдахо появились в больнице и нашли Свенсона, тот растерянно произнес:

– Знаете, господа, я в недоумении. Поведение моей пациентки не укладывается ни в какие рамки. Во-первых, прогноз на будущее, несомненно, улучшился. Не знаю, как это у нее получается, но есть шанс, что она сможет избавиться от наркотической зависимости. Во всяком случае, она делает все возможное, но нужен хороший нарколог и психолог. Сегодня она почувствовала себя лучше и тут же потребовала, чтобы ей предоставили возможность пообщаться с представителями полиции. Кроме полицейских у нее был агент ФБР, который предложил поместить ее в специализированную клинику, и моя пациентка согласилась. Теперь она зовет мисс Вэй.

– А меня? – вопрос вырвался у Джеймса из самого сердца.

Свенсон сочувственно посмотрел на него.

– К сожалению, вас она не хочет видеть.

Мелани стиснула руку брата.

– Я пойду к ней прямо сейчас.

– Только постарайтесь больную не нервировать. Наши доблестные слуги закона и так доставили ей много трудных минут.

На пороге палаты Свенсон остановился.

– Подождите, пожалуйста.

На несколько томительных мгновений он скрылся в палате, а потом приоткрыл дверь, пропуская Мелани. В образовавшийся просвет Джеймсу был виден только кусочек постели Алисы, окно и подоконник, на котором в изящной вазе стоял только что переданный им через медсестру букет из пяти желтых роз.