Читать книгу "Охота на хранителей - Сергей Джевага"

Тварь переступила с ноги на ногу, повертелась на месте и настороженно понюхала воздух. В красных глазках промелькнуло удовлетворение — никто не заходил, отсутствия не заметили. Существо невнятно рыкнуло и медленно опустилось на колени. Зажмурилось и застыло, будто заснуло. Раздался отчетливый хруст. По худому костистому телу прошла волна трансформации. Крылья уменьшились, втянулись в спину. Сквозь серую кожу проступили туго натянутые мышцы и сухожилия. Суставы выгибались, кости меняли положение. На секунду тварь охватил столб зловонного черного дыма. А когда развеялся, на полу остался лежать лысый худосочный старик.

Платон Варламович Мельников встал на четвереньки, натужно прокашлялся и тихо выругался. Тело сотрясал озноб, руки дрожали. Дыхание вырывалось изо рта с хрипами и клокотанием. Колдун с трудом дополз до кровати. Отшвырнул аккуратно разложенную одежду, заполз на матрац. Несколько минут просто лежал и приводил мысли в порядок.

На этот раз трансформация прошла гораздо легче. Кровь лесника помогла, дала необходимые силы. Но Злыдень еще чувствовал себя слишком слабым. Тень, что поселилась в сознании, требовала много больше. И хотя сейчас бывший мистик ощущал приятную сытость, но знал — скоро голод начнет терзать с новой силой. Человеческий разум опять утонет во тьме, а место займет древний хищник. Не то, чтобы Платон боялся подобных приступов. Мельников свыкся с положением вещей и даже получал удовольствие. Мысли Тени гармонично переплетались с его собственными. Иногда подсказывали, как выйти из трудной ситуации, давали глубинное понимание. Но Злыдню не нравилось терять контроль над ситуацией, действовать по чужой указке.

После пробуждения в своем доме с сознанием Платона произошло много изменений. Разум разделился на две половины. Та, что пришла позже оказалась более сильной. Моральные принципы, человеческие нормы и правила, совесть и прочая шелуха навсегда сгорели. Мельников перестал быть человеком. И постепенно превращался в иное существо. В демона ночи, вампира.

Вместе с разумом менялось и тело. Перестраивалось, делалось крепче и лучше. И одновременно колдун все чаще испытывал жуткую жажду. Во рту пересыхало, руки и ноги выкручивало страшной болью. Мучения походили на «ломку», что обычно испытывают наркоманы лишенные «дури». И лишь одна жидкость могла принести облегчение — горячая человеческая кровь. Животная тоже годилась, но имела неприятный привкус и убивала жажду совсем ненадолго. Но в любом случае кровь обязательно должна быть живой, только-только изъятой из артерии. И чем сильнее жертва боялась, тем большую сытость чувствовал Злыдень. Мельников знал, почему так происходит. Кровь сама по себе не имела никакого значения. А если точнее — являлась приятной и необходимой приправой. Помогала впитывать страх, злость, боль — то, что дает магическую силу вампиру.

С того вечера, когда Злыдню удалось прорваться в реальность, прошло не так много времени. Всего пару дней. Но для Мельникова каждый час был заполнен новыми открытиями, поиском пропитания, думами, действиями. Но чаще помыслы бывшего колдуна занимала жажда. Пить хотелось постоянно. Люди стали обыкновенной едой, добычей, дичью. И несмотря на предупреждение Гвиона, старик таки укусил сопровождающего волшебника. Отпил немного и яд не пускал, дабы не превратить в куклу. Парень оказался слаб, быстро поддался магии Мельникова. И легко забыл, что произошло. Правда по прибытию выглядел немного бледным и болезненным. То и дело щупал следы от укусов на шее, пошатывался на ветру. Но к счастью никто не заподозрил.

У трапа самолета Злыдня сразу же обступили четверо молчаливых волшебников-боевиков. Сопроводили к автомобилю и доставили в особняк высоко в Альпах. Мельников рассчитывал встретиться с Гвионом тотчас по прибытию и даже заготовил приветственную речь. Но ошибся. Платона просто-напросто взяли под усиленный конвой и отвели в комнату. Выходить запретили. Сказали короткое «жди, тебя позовут», и заперли.

Полчаса мистик маялся от безделья, мерил шагами спальню. А потом решил поэкспериментировать с новой силой. Уселся на ковер и призвал Тень. Та не замедлила явиться. В мозг Платона хлынули воспоминания о многих веках жизни, знания и мудрость того, кто известен под именем Носферату. Мельникова хватило ненадолго. Жуткая головная боль выбросила из транса, заставила кататься по полу, и задушено выть. Но отдышавшись, Злыдень улыбнулся. В памяти обнаружились ценнейшие знания по высшей вампирской магии. Рефлексы и инстинкты также претерпели изменения. Колдун стал намного быстрее и сильнее, получил полную власть над телом. Однако после транса жажда нахлынула с такой яростью, что Платон чуть не сошел с ума. До утра оставалось часа три, мистик рисковал попасться. Но не выдержал, отрастил крылья и скользнул за окно.

Первая охота вышла удачной. Злыдень обнаружил высоко в горах одинокого туриста-экстримала. Не особо задумываясь, загрыз, а тело спрятал под грудой камней. Но на обратном пути не повезло. Уже на подлете к особняку колдун попал под лучи восходящего солнца. Испугался и попытался скрыться, но опоздал. Светило ослепило и обожгло подобно соляной кислоте. Но Платон сумел добраться до открытого окна, мешком ввалился внутрь. Обратился в человека и со страхом стал ждать, что вот-вот рассыплется в прах. Но смерти почему-то не наступило. Мельников вновь погрузился в воспоминания Тени. А выйдя из транса долго хохотал над собственной наивностью и глупостью. Оказывается, вампиры не боялись солнца. Да, дневной свет раздражал и доставлял боль. Но убить не мог. Впрочем, как и святая вода, чеснок. И вообще высшего кровососа могло уничтожить лишь три вещи: достаточно мощное боевое заклятие, осиновый кол и отсечение головы.

Мистик почувствовал себя намного увереннее. Весь день посвятил слиянию с Тенью и ждал приглашения Гвиона. Но Старейшина так и не соизволил вспомнить о госте. Ночью Злыдень опять улетел на охоту. Надолго задерживаться не рискнул. В ближайшем селении съел нескольких дворовых псов. Отыскал первого попавшегося прохожего и утащил в горы. Окончательно утолил голод и вернулся в особняк.

Сегодняшний день прошел почти по той же программе. За исключением того, что местных переполошила пропажа людей и в горы снарядили поисковый отряд. Мистик чуть не попался. Теперь следовало соблюдать осторожность.

Постепенно Платон пришел в норму. Еще пару минут полежал на постели, встал и начал приводить себя в порядок. Оделся и тщательно вытер лицо. Бросил беглый взгляд на небольшое зеркало, вмонтированное в дверцу шкафа. Из полутьмы на Мельникова смотрел невысокий худощавый мужчина. Далеко за пятьдесят, мелкий и заморенный. Лицо узкое и злое. Очень бледное, иссеченное морщинами. Череп лысый, в складках кожи. Тени сгустились у длинного острого носа, под надбровными дугами и ртом. В черных провалах виднелись глаза. Жестокие и холодные, ненавидящие, колючие. Черные кружочки радужек плавали в залитой кровавой краской белках. Взгляд изменился первым.

Обдумать произошедшие изменения Платону не дали. Раздался осторожный стук. Колдун невольно отступил в угол. Но быстро совладал с собой, прокашлялся и сухо произнес:

— Войдите.

Дверь бесшумно отворилась, в комнату вошел высокий худощавый мужчина, одетый в безликий черный костюм. Лицо еще белее, чем у Платона. Черты холодные, но яростные и резкие. Глаза настолько бледные, что казались пустыми бельмами.