Читать книгу "Стимпанк - Пол Ди Филиппо"

В кабинет вошел Якоб Цезарь, облаченный в одолженный у Пуртале сюртук (грязное с дороги платье, в котором он приплыл сюда через Атлантический океан, было сочтено позорящим дом ученого). Агассис с удовлетворением отметил, что бур явился без готтентотки. Может, он все же учится хорошим манерам…

– Зо, теперь фы готовы выслушать майне догадку о том, где, на наш с Дотти фсгляд, пряшется Т'гузери?

– Да, сегодня мне легче сосредоточиться. Вчера был ужасный день. Трудно вообразить, что сегодня может быть хуже. Итак, к какому заключению вы пришли?

Цезарь гордо погладил кустистые бакенбарды и лишь потом объявил:

– Т'гузери пряшется на «подпольной железной дороге»[63]!

Агассис вскочил на ноги.

– Ну конечно! Где еще логичнее «залечь» негру? Без сомнения, наш колдун убедил недалеких аболиционистов его спрятать. Я всегда говорил: нетрудно провести тех, кто блуждает в потемках. Это же просто замечательно. Теперь он почти у нас в руках. Нам остается только пойти на ближайший перевалочный пункт «подпольной железной дороги», разоблачить обман Т'гузери и потребовать, чтобы его передали нам. Проще простого.

Цезарь выждал, пока Агассис закончит, а потом спросил:

– Und фы знаете, где блишайший перефалочный пункт?

– Ну, нет, не совсем…

– Так я и думал. Und к кому же нам тогда обратиться?

– Кажется, квакеры выступают против рабства. Может, мы могли бы найти члена этой секты и спросить у него?

– Это фее рафно что попросить перфого фстрешного лондонца предштавить фас королеве Фиктории! Nein, у нас с Дотти как раз ешть на примете подходящий челофек.

– И кто бы это мог быть?

– Уильям Ллойд Гаррисон[64], ишдатель «Осфободителя».

– Я о нем слышал. Отъявленный смутьян. Насколько мне известно, несколько лет назад его атаковала посреди улицы толпа горожан, возмущенных его пламенным краснобайством в пользу эмансипации. Я предпочел бы иметь дело с человеком более разумным, но полагаю, любой, кто связан с «подпольной железной дорогой», сразу выпадает из этой категории. Ну, идем его искать?

– Ja, вот только захвачу Дотти.

– Да будет вам, Якоб, так ли уж необходимо ее присутствие? Пусть Гаррисон ревностный аболиционист, но это еще не значит, что он забыл, что остается белым. Сомневаюсь, что он станет беседовать с негритянкой. Человек, знаете ли, может разделять частную жизнь и публичные выступления.

– Nein, нам нужно взять с собой Дотти.

Агассис воздел руки к потолку.

– Не буду с вами спорить. Но если вы настаиваете, чтобы она пошла с нами, пусть хотя бы подождет за дверью конторы Гаррисона, пока мы не уясним себе его настроения.

– Яволь.

Вскоре все трое уже переправились на пароме к причалам Брод-стрит. Гавань, как обычно, бурлила, казалась движущимся лесом мачт. На полпути их едва не потопил колесный пароход под названием «Дженни Линд».

– Мы с Дотти однажды слушали в Йоганнесбургской опере, как поет Шведский соловей. Какой голос!

– Вы взяли туземку в оперу? Какое расточительство! Как может она оценить столь возвышенные переживания?

– Это фы недооценифаете майне фрау. Und кроме того, разфе музыка не фсеобший язык?

– Не для животных.

Цезарь на мгновение умолк. Потом с искренней жалостью сказал:

– Придет день, и эти фаши наштроения принесут фам много горя, Луи. Я ясно это фишу.

Агассис промолчал.

По Брод-стрит они дошли до Конгресс, свернули налево по Чэннинг и вскоре вышли на Девоншир-стрит. В следующем квартале они нашли здание, в котором помещалась редакция подстрекательской газеты «Освободитель».

На четвертом этаже они остановились у двери, на которой карандашом было написано название листка.

– Так вот, помните, что я говорил. Дотти должна ждать снаружи, предпочтительно на протяжении всей беседы, иначе мы рискуем оскорбить Гаррисона.

– Да ладно, ладно, входите же.

Поскольку это было публичное заведение, Агассис не соизволил постучать.

Все владения «Освободителя» состояли из одной заваленной книгами и бумагами тесной комнаты. Один ее угол занимал погребенный под всевозможными памфлетами и листовками стол. У стола сидел белый мужчина, по всей видимости, сам Гаррисон. На коленях у него сидел черный мужчина и обнимал белого.

Даже предстань перед ним Медуза со своими сестрами, и тогда Агассис не был бы парализован больше. Его мозг просто отказался работать, точно забастовавшие работницы из «Ассоциации реформ женского труда» на заводах Лоуэлла.

Гаррисона и его партнера как будто совсем не смутило, что их застали в столь компрометирующей позе.

– Добро пожаловать в штаб-квартиру нового мира и братства всего человечества, джентльмены, – сказал Гаррисон. – Чем можем быть вам полезны?

– Майн имя Якоб Цезарь, und это профессор Луи Агассис.

– Рад с вами познакомиться. Позвольте представить вам моего лучшего автора и ближайшего друга, мистера Фредерика Дугласа.

Черный мужчина с достоинством слез с колен белого и, протянув руку, сделал несколько шагов вперед.

Оцепенение Агассиса как рукой сняло. Расширив глаза, он непроизвольно попятился и отступал, пока не уперся в стену. Но и там его ноги продолжали тщетно шаркать.

Пожав протянутую руку, Цезарь отвлек Дугласа на себя.

– Фы долшны исфинить майн друга. В пошледнее фремя на его толю фыпало мношестфо неприятных хлопот, и он есть несколько не ф себе. Поввольте мне говорить от имени нас обоих. Мы пришли узнать, как найти перефалочный пункт «подпольной железной дороги».

Взгляд Гаррисона мгновенно стал жестче.

– Зачем?

Цезарь вкратце изложил суть их поисков. Выслушав, Гаррисон вместе со стулом повернулся к Дугласу:

– Что скажешь, Фредерик?

– Крайне неубедительно. Я склонен думать, что эти двое – охотники за беглыми рабами и пришли утащить наших братьев и сестер назад за линию Мейсона-Диксона[65].

– Согласен. Ваши очевидные ухищрения – оскорбление нашему интеллекту, джентльмены. Передайте своим хозяевам, иуды, что вы потерпели поражение, а им недолго еще радоваться своему гнусному царству крови, пота и слез. Вскоре настанет их черед отведать кнута!