Читать книгу "Блондин - личность темная - Светлана Алешина"

— Разумеется, — хмыкнул мужчина и ушел. А я отправилась по данному Григорием адресу.

* * *

К середине дня я вернулась в офис, дабы оформить наконец бумаги, хотя бы связанные с делом Шульгина. Иначе Ларчик меня убьет — отчеты о проведенной работе он считает чем-то вроде Библии. Заодно хотелось обдумать поступившую информацию.

Алиби Донченко вызывало у меня легкие сомнения. Его приятель пару раз сбивался, перевирал детали и объяснял этот факт непотребно пьяным состоянием. Невеста приятеля заявила, что рано ушла спать и понятия не имеет, чем занимались мужчины без нее. В общем, алиби оставалось под вопросом. Честно говоря, я не слишком верила друзьям Донченко и ему самому, может быть, сказывалось субъективное отношение. Просто Донченко производил впечатление слишком уверенного в собственной неотразимости человека. И если Волощенко обольстил жену Григория, Донченко мог воспылать злобой к сопернику. Кто знает…

Донченко — человек, который мог покончить с Волощенко из ревности. Это чувство вообще одно из сильнейших эмоций человеческих, и, ревнуя, человек не в состоянии контролировать свои эмоции, он просто на это не способен, а значит…

Тем более Донченко мог с легкостью узнать адрес Волощенко: работали ведь в одной конторе. Да и прийти мог, не вызывая у Никиты Викторовича подозрений.

Только… Черт, просматриваются легкие нестыковки. Во-первых, полуобнаженный труп Волощенко был обнаружен на постели. Вряд ли человек мог открыть дверь поздно вечером, увидеть своего недоброжелателя и мирно улечься в кровать, впустив гостя в квартиру. В этом случае я предполагала два варианта — либо убийцей была женщина, либо преступник самостоятельно открыл дверь.

Зато есть довод и «за»: хромота. Человек, которого видела Ольга, а я полагаю, что им мог быть убийца, тоже хромал на левую ногу. И Донченко…

Но все это сплошные предположения, необходимы же факты.

Я набрала номер телефона Ольги Шалой, поприветствовала ее и спросила:

— Оля, помните, вы говорили, что видели человека, выходящего из дома Волощенко? На какую ногу он хромал? Вспомните, пожалуйста!

— На левую, — уверенно ответила девушка. — Сто процентов, на левую ногу. Я обратила внимание, даже посмотрела ему вслед — мне стало жаль человека. На ночь глядя выбегает из дома — я сразу подумала, что его выгнали. Хотя… Саша, наверное, это совершенно неважно, мелочи, но тогда от него исходил какой-то неприятный запах. Я еще подумала — человек перепил до чертиков, а жена его выгнала на улицу посреди ночи.

Мое сознание сначала уцепилось было за эту фразу, но ничего в ней не обнаружило и отбросило как ненужную информацию. Попрощавшись с Ольгой, я пролистала справочник и набрала другой номер телефона.

— «Производственное объединение «Золотая луна», — услышала я низкий, но определенно женский голос. И сказала:

— Добрый день, могу я поговорить с кем-нибудь из производственного цеха?

Я ужасно хотела узнать, когда же Донченко повредил свою ногу? Ведь Роман Глухов говорил, что Григорий не хромает. Я столкнулась с противоречием.

— Кто именно вам нужен? — спросили у меня.

— Кто-то, работающий в одну смену с Донченко. Я из милиции, должна задать несколько вопросов. Если будет удобно — могу подъехать.

— Минутку, я позову заведующего производственным цехом, — сказали мне, и минут через пять, наполненных томительным ожиданием, в трубке раздался другой голос — мужской.

— Константин Витальевич Муромцев слушает. Что угодно милиции? — прозвучал совершенно спокойный, лишенный тени ехидства вопрос.

— Простите, пожалуйста, вы не подскажете, когда Григорий Донченко повредил ногу? Может быть, вы в курсе…

— А что? Он намерен подавать в суд? — испуганно прозвучал вопрос.

— Нет, кажется, нет, — усмехнулась я. — Просто мне необходимо знать, с какого времени Донченко хромает.

— Он повредил ногу вчера в середине дня. У нас вышел из строя упаковочный аппарат, и металлический ящик упал на ногу Григория.

— Спасибо, — поблагодарила я. Моя версия не подтвердилась — а жаль. Обидно — такой хороший подозреваемый. Такой милый повод — банальная ревность… Но — как известно, расследование штука непредсказуемая.

И что же очаровательной Александрин Данич делать дальше?

Черт, все дороги ведут в Рим. Кажется, мне снова придется надоесть соседям Волощенко. Бедняги! Знали бы они раньше, что Волощенко могут убить — обязательно решили бы установить у квартиры Волощенко охрану.

Едва я собралась выйти из офиса, как затрезвонил телефон. Я мгновение подумала, стоит ли брать трубку, но потом решилась — и услышала голос Ларикова:

— Сашенька, как дела? Как подвигается твое расследование?

— Одно закончено, второе еще нет, — хмыкнула я. — А у вас как?

— Так себе. Скоро все должно завершиться, если мне повезет. Но это вилами по воде…

— Андрей Петрович, я не ожидала от вас такого пессимизма, — укоризненно буркнула я. — Все будет хорошо.

Мы распрощались, и я поскорее вышла из офиса. Не хотелось, чтобы еще кто-то оторвал меня от работы.

* * *

У дома Волощенко было пустынно, несмотря на сравнительно хорошую погоду. Я задумчиво прошлась по двору, размышляя, кого бы оторвать от домашних дел. У меня не получилось прийти к однозначному ответу. Я могла побеспокоить управдома или слесаря — но вряд ли кто-то из них сообщит что-то новое. То же касается и других соседей — кажется, я уже чуть ли не всех расспросила.

На лавочке в гордом одиночестве сидел старик в темных очках. Меня это несколько удивило — солнце неожиданно скрылось за тучами, и в воздухе стояла свинцовая духота. И тут же этот человек в черных очках.

К тому же он сидел около подъезда, в котором жил Волощенко. Раньше я его не видела. Мужчина совершенно не реагировал на мое появление. Может быть, пообщаться? А заодно и подумаю, кому бы еще надоесть.

— Добрый день, — улыбнувшись, вежливо начала я. — Можно присесть?

— Садитесь, — хрипловато разрешил мужчина и замолчал.

Я села рядом, задумчиво вперила взгляд в облака и пару минут последила за их медленно-ленивым движением. Будет дождь, точно будет, а я даже зонтика с собой не взяла. Ну что поделаешь — придется мокнуть. С другой стороны, хоть удастся передохнуть от удушающей жары.

Наконец молчание показалось утомительным, и я спросила:

— Простите, вы не из этого подъезда?

— Да, а в чем дело? — удивленно откликнулся мужчина.

— Вы знали Никиту Волощенко?

— Из какой квартиры? — поинтересовался мужчина. Я назвала номер, и он кивнул: — Жил прямо надо мной.

— Я из милиции, — привычно отрекомендовалась я. — Вы, наверное, знаете, что вашего соседа убили. Может быть, вы что-то… видели? Могу я задать вам несколько вопросов?