Читать книгу "Кинжал всевластия - Наталья Александрова"

Рёма и его ближайших соратников выволокли из номеров. Некоторых расстреляли на месте, других – на следующий день. Тогда же по всей Германии прошла волна арестов и расстрелов, штурмовые отряды были обезглавлены, и больше никто не покушался на единоличную власть Адольфа Гитлера.

После Ночи длинных ножей укрепилась не только власть Гитлера. Тогда же вырос авторитет и могущество невзрачного, бесцветного руководителя СС, далекого от идеальной внешности истинного арийца – рейхсфюрера Генриха Гиммлера.

Молодые воины Рейха с волнением оглядывали Зал вождей.

Кроме дубового стола с окружающими его резными креслами, в зале имелся специальный постамент из черного полированного гранита. Пока этот постамент пустовал, но все в СС знали, что он предназначен для чаши Святого Грааля – священной реликвии, которую безуспешно искали крестоносцы.

Рейхсфюрер страстно мечтал завладеть чашей Грааля и поместить ее в своем замке – он не сомневался, что эта святыня должна укрепить власть нацистов и его собственную власть, а также принести немецкому оружию скорую победу в войне.

Он отправлял на поиски чаши многочисленные экспедиции и не терял надежды, что святыня рано или поздно займет место на гранитном пьедестале.

Здесь же, в Зале вождей, находился еще один замечательный экспонат – копия знаменитого Копья Судьбы, того самого копья, которым римский легионер Лонгин пронзил сердце Иисуса Христа, тем самым прекратив его мучения.

По легенде, подлинное Копье Судьбы получил давний владелец замка Вевельсбург – Генрих Птицелов вместе с королевской короной и властью над Германией. Подлинное копье было давно утрачено, и Гиммлер заказал для своего замка его копию.

Но самым замечательным предметом в этой коллекции был, несомненно, подлинный кинжал древних королей-священников Адлер-Велиготов.

Этот кинжал несколько лет тому назад подарил Гиммлеру основатель мистического общества «Туле» барон Зеботтендорф фон дер Роза. Гиммлер высоко ценил священный кинжал, хранил его в специальном алтаре и извлекал оттуда только для особенно важных церемоний – в частности, для посвящения новых рыцарей Черного ордена.

Двадцать молодых офицеров, цвет и гордость арийской расы, выстроились в ряд посреди Зала вождей, рядом с Круглым столом, за которым сегодня никого не было.

Только безмолвные часовые в черной форме СС вытянулись по углам зала, под развернутыми красно-черно-белыми знаменами.

Руководивший церемонией высокий человек в черном плаще с опущенным на лицо капюшоном прошел вдоль строя будущих эсэсовцев, убедился, что все выглядят подобающим образом, и подал знак невидимым музыкантам.

Из скрытого позади зала помещения раздались тревожные и возвышенные звуки. «Полет валькирий». Вагнер, столь любимый Гиммлером и самим Адольфом Гитлером.

Не успели отзвучать последние аккорды, как скрытая в глубине стены дверь распахнулась, и в зал вошел человек в строгом черном мундире и фуражке с серебряной мертвой головой.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.

В зале наступила тревожная, волнующая тишина.

Гиммлер обвел молодых офицеров пристальным, пронзительным взглядом и заговорил.

Конечно, он не владел ни блестящим ораторским даром Гитлера, чей резкий, взволнованный голос воспламенял сердца многотысячной толпы. Не было у него и гипнотического голоса Йозефа Геббельса, чьи выступления по радио слушали затаив дыхание миллионы немцев. Не было и барского, бархатного баритона Германа Геринга, который умел воодушевить войска перед самым тяжелым сражением.

Нет, голос Гиммлера оставался бесцветным и невыразительным, как и его внешность, но здесь, в этом зале, среди древних стен, помнивших тысячелетнюю историю Германии, этот голос завораживал молодых офицеров, как дудка Гаммельнского крысолова.

Гиммлер говорил об их великой миссии, о переустройстве мира, о создании нового порядка, при котором во главу угла будут поставлены священные для каждого немца понятия – Кровь и Почва, и эти слова находили отклик в молодых сердцах.

В этих словах не сквозило и намека на грязные, залитые водой окопы Восточного фронта, на клочья обгорелого мяса на колючей проволоке, на рвущихся с поводка, захлебывающихся злобным лаем собак и черный дым над лагерями смерти.

Только священные символы, знаки судьбы, высокая миссия служения Германии.

И среди этих священных символов – одна из реликвий Черного ордена, древний кинжал королей-священников, вождей и предводителей арийской расы…

Закончив речь, Генрих Гиммлер приступил к самой церемонии посвящения.

Одного за другим он вызывал молодых офицеров, принимал их присягу на верность Германии и Черному ордену, прикасался к их плечу кинжалом королей-священников, как бы передавая им эстафету древних арийцев, и только после этого вручал серебряное кольцо с изображением мертвой головы – знак члена ордена.

Мертвая голова на этих кольцах, мертвая голова на фуражках эсэсовцев и на всех их атрибутах, по мысли Гиммлера, символизировала вовсе не смерть, как считали некоторые его недоброжелатели.

Напротив, она символизировала вечность. Вечную власть арийской расы над всеми остальными народами, тысячелетний Рейх, который скоро должен утвердиться на земле.

Один за другим подходили к Гиммлеру молодые офицеры, один за другим возвращались они в строй полноправными членами СС, превращались из лейтенантов и обер-лейтенантов в штурмфюреров и оберштурмфюреров. Подошла очередь Йоганна Рата. С бьющимся от волнения сердцем подошел он к рейхсфюреру, ощущая ауру власти и могущества, распространяемую этим человеком.

От волнения он едва расслышал напутственные слова рейхсфюрера, но дисциплина дала себя знать, и Йоганн не сделал ни одного неверного движения, ни одного лишнего жеста. С подобающей случаю гордостью он принял из рук Гиммлера серебряное кольцо, знак своего нового положения, и, печатая шаг, направился к своему месту в строю.

Он не прошел еще половины пути, когда из строя вышел следующий офицер – Герд Фогель. Поравнявшись с ним, Йоганн бросил взгляд на лицо друга… и почувствовал неладное.

В глазах Герда светилась странная, безумная, опустошающая решимость.

Казалось, что Герд не исполняет ритуал, который поднимет его на новую ступеньку в армейской иерархии, а идет на эшафот или на вражеские пулеметы…

Йоганн забеспокоился.

Он замедлил шаги, вызвав недовольный взгляд распорядителя церемонии, затем скосил глаза на рейхсфюрера…

И тут все присутствующие издали возглас ужаса и изумления.

Герд Фогель, славный молодой офицер, подлинный ариец, выхватил из рук рейхсфюрера священный кинжал Адлер-Велиготов и занес его над побледневшим от страха Гиммлером.