Читать книгу "Семь минут - Ирвин Уоллес"

— Ничего она не заслуживает! — резко прервал его Осборн. — Она заслуживает, чтобы ее порвали и выбросили в мусорный ящик. Вы не знаете, грязная она или нет? Я искренне удивлен, что человек с вашими мозгами, Майк, делает такое замечание. Не нужно читать книгу, чтобы знать, пристойная она или нет. Это можно почувствовать по запаху. Лично я без всякого чтения прекрасно знаю, что это такое. Существует достаточно свидетельств, чтобы судить о ней. Я знаком с нашим окружным прокурором. Вы сами встречались с ним в этом деле. Он честный и приличный человек и далеко не ханжа. Если он считает возможным назвать «Семь минут» непристойной книгой, я не вижу причин не доверять его суждению. Если вам недостаточно его слов, вспомните ее историю. Сегодня утром ее напечатали все газеты. За исключением одного паршивого полуподпольного издательства в Париже, ни один издатель ни в одной стране более чем за три десятилетия не выпустил ее. И когда ваш так называемый «друг», чья мораль, несомненно, искажена злостью на отца, когда ваш друг решил издать ее, что случилось в самом начале? Книга попала в руки сына Фрэнка Гриффита, заставила забыть все моральные устои и спровоцировала на насилие.

— Пока это только слова потрясенного юноши, — попробовал возразить Барретт, изумленный горячность Осборна.

— Его слов мне вполне достаточно. Майк, может, вы не знаете, но я много лет знаком с Фрэнком Гриффитом. Он закупил сотни часов рекламы на моих телестудиях для своих многочисленных клиентов. Среди его клиентов самые крупные и уважаемые дельцы Америки, среди которых он пользуется прекрасной репутацией. Он истинный патриот и воспитал сына по своему образу и подобию. Только эта мерзкая порнографическая книга заставила юношу забыть все, чему его учил отец. Вы меня уже немного узнали, Майк, и согласитесь, что едва ли меня можно отнести к пуританам. Вы должны знать, что я против людей, которые ограничивают наши свободы. В мире телевидения я веду с ними войну, которая не прекращается ни на день. Но даже свобода имеет свои границы. Если позволить алчным и порочным людям делать все что угодно, они обратят нашу свободу против нас самих и испортят нашу молодежь. Я призываю открыть двери перед откровенностью и новым реализмом, когда они чисты и расширяют наш кругозор, но я требую захлопнуть дверь перед таким чудовищем, как «Семь минут». Ради вашего собственного блага, Майк, не говоря уже о нашем совместном будущем, надеюсь, вы пошутили, когда сказали, что будете защищать эту книгу?

Слушая Уилларда Осборна, Барретт испугался, но не самого Осборна, а неудержимого гнева, который нарастал в его душе. Он боялся, что этот гнев вырвется наружу и заставит произнести слова, которые перечеркнут его светлое будущее. Он не знал, что ответить, но, к счастью, сейчас ему и не пришлось ничего говорить, потому что Фей обратилась к отцу:

— Отец, я согласна с тобой, но, по-моему, ты совсем забыл то, что пытался объяснить Майк. Майк мог шутить или говорить серьезно по поводу защиты этой книги, но он с самого начала дал понять, что если возьмется защищать продавца, то лишь из чувства долга перед старым другом. Он пытался втолковать тебе, что согласился заниматься этим делом только из-за мистера Сэнфорда, а вовсе не из-за «Семи минут».

— Возможно, но сама мысль об участии Майка в этом процессе… — Осборн опять повернулся к Барретту. — Что касается старой дружбы, то я понимаю и приветствую ее, но по собственному немалому жизненному опыту знаю, что нельзя позволять дружбе становиться всесильной. Большинство из нас отдает дань дружбе, но мы никогда не должны при этом вредить себе. Помните это, Майк. — Он взял сигару и поднес к ней столовую зажигалку. — Теперь о вашей работе в «Осборн энтерпрайсиз». Я особо подчеркнул, что вы нам нужны немедленно, но нет таких вопросов, по которым нельзя было бы достичь компромисса. Сколько вам понадобится времени… на этот ваш процесс?

— Сейчас рано об этом говорить. Может, месяц, может, немного больше.

— Об этом не может быть и речи, — покачал головой Осборн. — Боюсь, это невыполнимая просьба. Я не могу оставлять пост вице-президента вакантным так долго. Придется искать другого кандидата. К тому же, честно говоря, меня весьма смущает еще один нюанс, связанный с вашей защитой книги Сэнфорда. Это будет, скорее всего, грязный и сенсационный процесс. Часть этой грязи неизбежно выплеснется на вас, а когда вы станете вице-президентом «Осборн энтерпрайсиз», запачкает и компанию. В глазах консерваторов, которые дают рекламу на наших студиях, вы и «Осборн энтерпрайсиз» предстанете не в лучшем свете. Мне будет очень трудно объяснить вашу роль в этом деле, особенно учитывая, что я даю вам такой высокий пост в компании, связанной со средствами массовой информации и влияющей на умы и молодежи, и пожилых людей. — Он неожиданно погасил сигару. — Какого черта я тут распинаюсь! Вы прекрасно понимаете, к чему я клоню. Вы достаточно умны. Поэтому я и хочу, чтобы вы работали у нас.

Осборн встал и отодвинул стул, опять мигом превратившись в добряка. Мимолетно улыбнувшись дочери, он одарил Барретта широкой улыбкой.

— Я знаю, что могу верить в ценности, которые вы исповедуете, Майк, — сказал он. — Процесс над «Семью минутами» едва ли можно будет занести в список ваших достижений. Для вас найдутся более привлекательные и важные дела. Мой вам совет — забудьте об этом процессе. Можете сказать своему другу Сэнфорду, что пытались меня уговорить, но я был непреклонен. Можете передать, что я даже отказался обсуждать отсрочку и потребовал, чтобы вы исполнили обещание, данное вами мне раньше, чем ему. Когда вы ему все это выложите, он поймет, что вы настроены решительно, перестанет пытаться использовать вас и сделает то, что следовало сделать с самого начала: найдет какого-нибудь адвоката, который не гнушается ничем и специализируется на защите порнографии и непристойностей, человека, лишенного вашей честности и порядочности. Что касается вас, Майк, я хочу, чтобы вы заняли подобающее вам место среди настоящих людей. Надеюсь увидеть вас в добром здравии рано утром в понедельник. А теперь идите и развлекайтесь. В конце концов, вам есть что отпраздновать.

Спектакль русского балета кончился без двадцати одиннадцать. Артистов раз десять вызывали на бис, потом — обычная пробка на выезде со стоянки, привычные заторы на шоссе, и только съехав с автострады, Майк смог увеличить скорость. Сейчас, в четверть двенадцатого, он ехал в своем автомобиле с откидным верхом по Сансет-стрит.

Фей без умолку превозносила достоинства «Спящей красавицы» и мастерство труппы Большого театра. Барретт неожиданно осознал, что почти ничего не помнит. Пока шел спектакль, он лишь краем глаза смотрел на сцену. Балерины, как пушинки, парили в воздухе и выделывали пируэты, но голова Барретта была занята мрачными мыслями.

— Эта новая балерина, — болтала Фей, — ну, которая танцевала принцессу Аврору… никак не могу запомнить эти ужасные русские фамилии… Ты не помнишь ее фамилию, Майк?

— Нет.

— Кажется, я еще не видела такого прекрасного балета. В программке написано, что эта роль прославила Уланову за один вечер. По-моему, эта девушка станет еще более знаменитой. Как ты считаешь, Майк?

— Да.