Читать книгу "Послание - Джек Керли"

Понимание должно быть обязательно, думал я. Ради чего еще Вселенной пускать нас в наше существование, кроме как чтобы дать нам возможность осуществлять собственные путешествия во имя открытий – или находок, если хотите, – чтобы затем нити всех наших путей слились в одном высшем понимании, великом космическом шепоте: «Да. Как все элегантно! Как просто! Как же я сам раньше не догадался?»

А может быть, все это случайность. Наша самая блестящая ложь – та, которую мы приберегли для самих себя.

– Повсюду тянутся невидимые нити, – сказал Гарри, вырывая меня из размышлений о человеческих мечтах. Он уже вернулся из библиотеки и сейчас, нагнувшись, рассматривал могилу человека, похороненного за тридцать лет до начала двадцатого века. Невидимыми нитями Гарри называл связи, соединявшие в делах об убийстве, казалось бы, никак не связанные события. Невидимые с первого взгляда, они постепенно проявляют себя, пока мы наконец не обнаруживаем, что только и делали, что постоянно спотыкались о них.

– Все дело в словах, написанных на телах, – сказал я. – Это послания со своим смыслом и целью.

Текст посланий не сообщался прессе и широкой публике, чтобы отсечь тех, кто через собственные страхи изгонял в себе бог знает что, признаваясь во всех необычных убийствах. Ни один человек не приходил с признанием в убийстве уличного торговца наркотиками, но стоило найти жестоко изуродованный труп женщины, как тут же из людей с дикими глазами, желающих в этом сознаться, выстраивалась очередь на целый квартал.

– Смысл и цель здесь могут быть только в том случае, если ты окончательно свихнувшийся тип, – сказал Гарри.

Я присел на могильный холмик, и Гарри устроился рядом. Он вздохнул и, подняв голову, принялся рассматривать облака и верхушки деревьев. Когда он снова повернулся ко мне, в глазах его была печаль и участие, которых я не видел там уже очень давно.

– Я волнуюсь за тебя, дружище.

Я напрягся.

– Ты имеешь в виду историю с Эйвой? Я, конечно, переживаю за нее, но это…

– Нет, не то. Ты ведь не делаешь ничего самостоятельно? Я имею в виду эти дела с обезглавленными трупами.

Я даже подскочил на месте.

– А что я, черт возьми, могу делать самостоятельно, Гарри?

Его глаза внимательно изучали мое лицо.

– Что-то вроде независимого расследования. Я знаю, что иногда ты становишься очень раздражителен.

– Значит, ты думаешь, что я что-то от тебя утаиваю, Гарри, так получается? – Мой голос сорвался, и я сам услышал за внешней злостью чувство вины.

Его голос был спокойным и рассудительным.

– Я этого не сказал. Мне просто интересно, не занимаешься ли ты какими-нибудь фантазиями. Знаешь, во время расследования дела Эдриана складывалось впечатление, что ты периодически звонишь по какой-то психологической «горячей линии». Психиатры и специалисты этого профиля говорили нам, что Эдриан, выжигая огнем глаза жертвы, как бы прятался, что он знал свои жертвы. Затем внезапно, словно из воздуха, появляется твоя идея насчет того, что это механизм соединения.

– Это была просто случайная идея, которая подтвердилась, чисто интуитивно…

Гарри поднял палец, прервав меня.

– Далее ты решил, что все жертвы были выбраны, по принципу близости к другому огню в их недавнем прошлом. И это оказалось правдой. Ты предложил начать следить за пожарной командой, проверять места потенциальных поджогов и попытаться найти парня, выслеживающего следующую жертву. Мы сделали это, и – о-па, джекпот! – ты увидел того парня с этими проблемами… насчет вырывания собственных волос… Как это правильно называется?

Я отвел глаза в сторону, ненавидя то, как дело Эдриана и его обломки всплывают в настоящем и подталкивают меня в задницу.

– Карсон, как называется эта проблема с волосами? Ну, когда их вырывают?

– Трихолломания, черт бы ее побрал!

– Ну да. Ты увидел парня, который на пожаре выдирает свои волосы, словно кромсает старый свитер. И вот он перед нами, Джоэл Эдриан.

Я боролся с желанием уйти.

– Я был там, Гарри. Я все это помню.

– Возможно, есть еще один момент, которого ты все-таки не помнишь. Или не хочешь вспоминать.

Моя попытка засмеяться окончилась неудачей: еще не дойдя до губ, смех превратился в хрип.

– Думаешь, я старею? Ты это хочешь сказать?

– Лучше всего мне лично запомнилось то, что было после окончания этого дела. Ты лежишь в госпитале в полном упадке сил, и…

Я рванулся к нему, жестами прося тайм-аут, как в баскетболе.

– Погоди, хм… стой. Все было не так, черт возьми.

Гарри с невинным удивлением поднял на меня глаза.

– Что именно не так?

– Упадок сил, черт побери! Это просто был стресс и последствия недосыпания. И ничего больше… ничего, связанного с психикой.

– А разве я говорил о психическом срыве? По-моему, нет. Я имел в виду срыв физический, изнеможение. Как ты и сам уже сказал, стресс, слежка и спешка, переживания, бессонные ночи. Я даже вспоминаю такое слово, как депрессия.

– Отсутствие сна в сочетании со стрессом может напоминать симптомы хронической депрессии.

– Все, что я знаю, – это то, что ты примерно месяц не мог толком ходить и говорить.

Я встал и посмотрел на часы, хотя и не соображал, что они показывают.

– Возможно, мы еще можем что-то выжать из сегодняшнего дня. В смысле, можем еще поработать. – В голосе моем прозвучало больше злости, чем я ожидал.

Гарри положил руки на колени и медленно поднялся, словно на плечах у него лежал мешок с цементом.

– Я только хотел сказать, Карсон, что ты провел громадную работу по делу Эдриана, но это дело провело такую же громадную работу с тобой. Просто держи меня в курсе, дай знать, о чем думаешь. Всегда приятно, когда удается помочь напарнику, верно? – Он указал на свою голову. – У меня здесь порой бывает одиноко, Карс. Люди быстро принимают решения, не давай никому влиять на них.

– Как скажешь, Гарри.

Я сказал это уже через плечо, успев уйти вперед и размышляя над тем, что – черт возьми! – все это должно означать.

В результате перестрелки в три часа ночи в печально известном месте, где народ собирается после работы, осталось двое убитых и пятеро раненых. Сама по себе эта перестрелка не стала бы чем-то таким уж примечательным, если бы одной из раненых не оказалась дочка видного священника, причем предварительное расследование показало, что она могла получить травму бедра в ходе занятия древнейшей профессией. Пресса работала с полным напряжением сил, в комнате детективов царил полный хаос, взад и вперед метались копы, люди вопили, телефоны разрывались от звонков осведомителей, вовсю грузивших бесполезные выдумки, а корреспонденты пытались прорваться во все это через черный ход.