Читать книгу "Меморанда - Джеффри Форд"

Потом мы лежали в кровати, и Анотина целовала меня, настаивая на продолжении вчерашних, прерванных появлением чудовища, поисков мига настоящего.

– Не время, – отнекивался я, мягко отстраняя ее губы. – Не тот настрой… – Хорошо, что она плохо разбиралась в мужской физиологии: мое тело явственно голосовало «за». Чтобы успокоить Анотину, да и себя тоже, я предложил рассказать ей какую-нибудь историю.

– О чем? – спросила она.

– Увидишь, – отозвался я.

Как настоящего ученого, занятия любовью явно интересовали Анотину больше, чем какие-то занудные истории, но я наврал ей, что таким способом обнаружить момент можно гораздо быстрее.

– Ладно, – нехотя согласилась она, придвигаясь поближе и уютно устраивая головку на моем плече.

Я задумался на минуту, глядя на лик луны сквозь квадрат окна. Анотина принялась пальчиком рисовать у меня на груди круги – как тогда, во время эксперимента под деревом. Я чувствовал, что если не сочиню что-нибудь прямо сейчас, то не удержусь. А ведь это поставило бы под угрозу весь мой план… В этот миг легкое облачко призраком проплыло мимо луны, и меня осенило.

– Это история женщины в зеленой вуали, – начал я. – Жил-был однажды один очень тщеславный человек, и была у этого человека одна очень большая власть…

Постепенно я от третьего лица в деталях пересказал Анотине историю моего преступления перед Арлой Битон, так, словно сам никогда не был знаком с безмозглым героем этой повести. Рука Анотины постепенно замерла. Я видел, что она ловит каждое слово, и старался, чтобы мой голос звучал как можно монотоннее.

Больше часа я баюкал ее своим рассказом, а когда добрался до той части, где физиономист кромсает лицо девушки в дурацкой попытке сделать ее более добродетельной, Анотина, к моему великому облегчению, уже крепко спала. Но я продолжал рассказывать вслух, словно исповедуясь самому себе.

В памяти вставали шеренги образов. Вот лицо Арлы, закрытое вуалью, потому что один взгляд на него убивал быстрее выстрела. Вот моя каторга на острове Доралис, а вот возвращение в Отличный Город… Я будто вновь видел перед собой фальшивый рай – огромный хрустальный пузырь, который Белоу вырастил под землей, чтобы поселить там Арлу и Эа, Странника из далекого Запределья. Потом я рассказал себе о том, как Создатель съел белый плод и город был разрушен взрывами, а нам удалось убежать. Я снова присутствовал при рождении Цин – дочурки Арлы, которой однажды ненастной ночью я помог появиться на свет. Рождение ее чудесным образом исцелило Арлу и вернуло ей первозданную красоту. Уходя с Эа и детьми в Запределье, она оставила мне зеленую вуаль. На этом я и закончил свой рассказ, упомянув еще о своих сомнениях по поводу того, был ли подарок Арлы знаком прощения или напоминанием о моей вине.

Выговорившись, я почувствовал, как душа наполняется покоем. Ни разу в жизни я не ощущал такого совершенного умиротворения, как в эту минуту. Однако наслаждаться покоем было некогда. Я осторожно высвободил руку, служившую Анотине подушкой, и спустил ноги с кровати. Выждав несколько минут и убедившись, что она крепко спит, я встал и на цыпочках прокрался к своему коврику. Там я уселся скрестив ноги – так, если верить книгам, медитируют в провинции языческие жрецы. Для начала я усилием воли извлек из воздуха пачку «Сто к одному», а затем сосредоточился на материализации другого предмета, не предусмотренного в этом самом мнемоническом из миров, но необходимого мне завтра.

Я мысленно представил себе свой старый скальпель, из тех, которыми когда-то виртуозно орудовали физиономисты старой школы – какой-нибудь Курст Шеффер или Мульдабар Рейлинг. Эти инструменты были, по общему мнению, не так удобны, как современные, с двойной головкой, но кость они разрезали, словно пудинг. Отполированный металл лезвия поблескивал в свете моих мыслей, я видел инструмент со всех сторон сразу. Даже изящная монограмма из трех сложенных пальцев не укрылась от моего мысленного взора.

Этот добровольный транс длился не меньше, чем моя исповедь, когда же я наконец открыл глаза, то сразу встал и двинулся по коридору к загадочному темному чулану. Что-то во время медитации намекнуло мне, что скальпель найдется именно там, на одной из полок.

Дверь в комнатушку зияла черной дырой. Я нырнул во мрак и ощупью двинулся вдоль стены. Обнаружив начало стеллажей, я принялся обследовать их. Эти полки напомнили мне Музей развалин и то, с какой гордостью демон демонстрировал мне свою коллекцию. Мои пальцы тем временем касались то шерсти, то фарфора, то холста и стекла, но чаще всего попадались комки мягкого бесформенного желе – вероятно, это были вещи, только ожидающие своего появления на свет.

Я уже начал думать, что теория о материализации предметов в чулане оказалась не самой верной, когда, скользнув рукой по пыльной полке, почувствовал укол в подушечку указательного пальца. Каждый, даже отставной, физиономист легко узнает свой скальпель на ощупь. Я почувствовал, как из пореза выступила кровь, и с улыбкой сомкнул кулак вокруг рукоятки. Едва я взял скальпель с полки, как, вздрогнув, услышал за спиной чье-то шумное дыхание.

– Клэй… – прохрипел голос, явно не принадлежавший Анотине.

– Это ты, Мисрикс? – отозвался я, мгновенно опознав говорившего.

– Да… – выдохнул он в ответ.

– И давно ты здесь? – поинтересовался я, понизив голос до шепота.

– Я не здесь, – отозвался демон, – я только говорю с тобой. Я не могу больше войти в мнемонический мир. То, что ты слышишь меня, – уже большая удача.

– Как долго мы с тобой связаны в реальном мире? – спросил я.

– Почти час.

– Час?! – воскликнул я, не в силах поверить в такую разницу во времени.

– Поторопись, – напомнил мне демон. – Твои шансы на возвращение убывают с каждой минутой.

– У меня есть план, но он совершенно безумный, – признался я.

– Можешь не продолжать, твои мысли известны мне.

– Совершенно безумный план, – повторил я, – просто очень безумный, – лелея надежду, что Мисрикс отговорит меня. Но он молчал.

Прошло около минуты. Я решил, что демон исчез, и сам уже собрался уходить, как вдруг его хрип снова напугал меня.

– Клэй, – произнес он, – ты хочешь эту женщину?

– Да, – признался я. Я стараюсь не врать.

– И ты решил использовать ее?

– Для ее же блага, – ответил я.

Со всех сторон на меня обрушился хриплый хохот, эхом множась в маленькой комнате. Когда он затих, я услышал далекий крик демона:

– Я буду наблюдать за тобой!

Скальпель я отнес в спальню и положил на стол рядом с сигнальным пистолетом доктора. Потом мне подумалось, что было бы неплохо заиметь более подходящее оружие, чем ракетница. До самого утра я медитировал, подробно представляя «дерринджер», но как бы сильно я его ни желал, в чулане он так и не появился. Пришлось признать, что для материализации предметов существуют, вероятно, определенные границы. Например, их сложность: я ведь не мог представить каждую внутреннюю деталь «дерринджера». Когда за лесом показался рассвет, я снова заполз на кровать.