Читать книгу "Святотатство - Джон Мэддокс Робертс"

— Возможно, в греческих и азиатских государствах дела обстоят именно так, — возразил я. — Но не в Риме.

— Если ты думаешь, что Рим живет по иным законам, чем остальной мир, ты сильно ошибаешься, — усмехнулся египтянин. — Гай Марий и великий Сулла сделаны из того же теста, что и все прочие тираны. Да и Ромул мало чем от них отличался. Так вот, возвращаясь к Цезарю и Крассу, скажу тебе так — они могли строить самые безрассудные планы. А уж почему у них не хватило решимости их осуществить, нам знать не дано.

Лизас махнул рукой, словно утверждая, что вопросы власти находятся исключительно в ведении богов.

— Как говорится, дыма без огня не бывает, и слухи никогда не рождаются на пустом месте, — изрек он. — Просто в тот раз слухи остались слухами.

— А сейчас Цезарь так глубоко увяз в долгах, что у него остался один выход — отправиться в провинцию и ограбить ее дочиста, — вставил я.

— И этот выход не так уж плох, — заметил Лизас.

— Тогда почему он все еще в Риме? — спросил я.

Лизас пожал жирными плечами:

— Все, что я могу — угостить тебя очередной порцией слухов. И слухи эти утверждают, что кредиторы Цезаря не позволяют ему уехать, требуя гарантий, что все долги будут им выплачены.

— Такие гарантии им может обеспечить только Красс, — добавил я.

— Да, и вряд ли кто-нибудь другой захочет поручиться за Цезаря.

Поблагодарив Лизаса за вкусное угощение и содержательный разговор, я поднялся, чтобы уйти. Раб-египтянин привел в атрий Гермеса. Вид у мальчишки был ошарашенный.

— Мне показали крокодилов, — первым делом сообщил он. От него заметно попахивало египетским финиковым вином. — Один из этих страшилищ был размером чуть ли не с человека. Вот уж не думал, что на свете бывают такие громадные ящерицы.

— А ты видел, как их кормили?

— Нет, но на дне пруда я разглядел обглоданные кости. И кости эти здорово походили на человеческие.

— В следующий раз ты хорошенько подумаешь, прежде чем убегать, верно? — ухмыльнулся я.

Всех рабов, прибывающих в египетское посольство вместе со своими хозяевами, в воспитательных целях непременно водили к пруду с крокодилами. «Человеческие» кости на самом деле были сделаны из мрамора. Насколько мне известно, на самом деле крокодилы никаких костей не оставляют, перемалывая их своими жуткими челюстями.

У самых дверей меня догнал раб Лизаса с каким-то свертком в руках:

— Господин сказал, что вы забыли это, для ваших рабов.

За парадным обедом я, разумеется, завернул бы в салфетку какое-нибудь угощение для своих рабов, оставшихся дома. Но мне и в голову не пришло поступить подобным образом во время непринужденной трапезы в посольстве. Однако Лизас, как я имел немало случаев убедиться, был не только чрезвычайно радушен, но и наблюдателен. Я вручил сверток Гермесу:

— Отнесешь это домой, Катону и Кассандре. И не вздумай по дороге развернуть салфетку и сожрать угощение. Если ты доставишь сверток в целости и сохранности, Катон обязательно с тобой поделится.

— Зачем мне разворачивать этот сверток? — пожал плечами Гермес. — Меня здесь накормили до отвала. Куда лучше, чем в твоем доме.

— Не сомневаюсь. А теперь скажи, ты знаешь, где живет Милон?

— Все в Риме это знают.

— Тогда отнеси сверток домой и отправляйся к Милону. Я буду там. Подождешь меня в атрии. Только не вздумай заводить дружбу с его слугами. Такое знакомство не принесет тебе пользы.

Гермес просиял, словно предвкушая большое удовольствие.

— Будет сделано, господин! — выдохнул он.

То, что я сенатор и представитель славного семейства Метеллов, не имело для мальчишки никакого значения. А вот то, что я друг главаря городской банды Тита Милона, бесконечно возвышало меня в его глазах.

Я был рад возможности пройтись в одиночестве и обдумать все то, что мне удалось узнать. Часто, когда я чувствую, что в голове у меня теснятся какие-то смутные соображения и догадки, я позволяю ногам нести меня куда угодно, и вскоре мысли мои приходят в порядок, а иногда меня даже посещают счастливые озарения. Порой ноги сами приводят меня к месту, где разрешаются мучившие меня проблемы. Я не раз задавался вопросом, почему так происходит, и решил, что мне помогают мелкие божества, чьи святилища расположены на перекрестках дорог. Все эти божества являются покровителями Рима, и неудивительно, что они с таким сочувствием относятся к моей сыскной деятельности. Ведь неизменная цель всех моих усилий — покой и благоденствие нашего древнего города.

Сначала я размышлял о том, какими печальными последствиями чреваты политические игры таких авантюристов, как Цезарь, Красс и Помпей. Потом принялся вспоминать встречу с Юлией. Во время нашего разговора она сказала нечто такое, что показалось мне странным. Но, когда я находился рядом с ней, мой разум постоянно подводил меня, и теперь никак не мог вспомнить, что именно в ее словах так удивило меня. Утомившись от бесплодных усилий памяти, я вновь обратил свои помыслы к Крассу и Цезарю.

Красс был невероятно богат, но ни в малой степени не обладал талантом военачальника, необходимым для успешной политической карьеры. Бытует мнение, согласно которому успеха в политике способен добиться лишь тот, кто уже стяжал славу на полях сражений, захватив богатые трофеи. Красс ничем подобным похвастать не мог, ибо его военный опыт был весьма незначителен. Он принял участие в одной-единственной кампании — подавлении восстания рабов под предводительством Спартака.

Вполне возможно, что из всех врагов, когда-либо угрожавших Риму, именно Спартак был самым опасным. Но при всем своем уме и хитрости он был рабом, и все, кто пошел за ним, тоже были рабами. В армии рабов Рим отказывался видеть достойного противника. На свою беду, Красс, в распоряжении которого оказались безупречно вымуштрованные легионы, избрал благоразумную тактику неспешного маневра. В результате он одержал над врагом полную победу, понеся при этом весьма незначительные потери; но победа эта, лишенная внешних эффектов, не возбудила у публики особых восторгов. Помпей, по своему обыкновению, прибыл из Испании уже после того, как исход кампании был предрешен, разогнал последние отряды падших духом рабов и вошел в историю как победитель. Красс никогда не простил ему этого. Теперь он ожидал нового случая завоевать лавры полководца. Однако в том, что он сумеет воспользоваться таким случаем, у меня не было никакой уверенности.

Что до Цезаря, он представлял для меня неразрешимую загадку. То был человек с огромными возможностями, за всю свою жизнь не сделавший ровным счетом ничего. Аристократ, происходивший из одной из самых знатных патрицианских семей, он из кожи вон лез, заискивая перед чернью. При этом на протяжении целых двадцати лет, когда весь Рим пресмыкался перед Суллой, Цезарь оставался в стане Мариев. Мы, Метеллы, сочли возможным оказать поддержку Сулле, причем то же самое сделали Клавдии, Корнелии и множество других знатных семейств, включая Крассов. В числе сторонников Суллы оказались и некоторые представители рода Юлиев. Но Гай Юлий неизменно подчеркивал, что благодаря своей женитьбе породнился с семейством Гая Мария, не думая об опасностях, которые могло навлечь на него подобное родство. Возможно, он вел какую-то сложную игру, которая находилась за пределами моего понимания. Поддержав Зеленых во время скачек, он сделал очередной ход в этой игре.