Читать книгу "Хранитель понятий - Александр Логачев"

Ясен пень, Шатла прописали ни в каком не подвале. Конура типа офис: моющиеся обои, деловая мебель, компьютер, факс, ксерокс. К ксероксу подковылял Стакан. Старый знакомый по тем древним временам, когда Шатл босяковал в Виршах. Вот, оказывается, как судьба разводит и сводит.

– Значит так, Стакан, – Вензель строил из себя ни дать ни взять прокурора, – Ты ему пять штук обязан. За причиненный ущерб. Понял?

Стакан покорно кивнул.

– Ну а тебе, Шатл, разрешаю ему ответить. Врежь, соколик, чтоб думалось ему, дуремару, лучше.

Уж на что чердак не варил, только-только начинали становиться по местам шарики и ролики, но Шатл вчухал, что перед ним ломают чистую петрушку. Именно поэтому, не ной так все суставы, не переливайся по мышцам расплавленный чугун, воспользовался бы, отоварил бы Стакана, чтоб на сегодня Стакан выпал в конкретный осадок.

– Это для кого? – Шатл дернул подбородком в сторону стола.

– Пей, ешь, отдыхай, – милостиво проскрипел авторитет.

Шатл налил себе красной бурды из графина. Бурда оказалась клюквенным морсом. На прозрачном столике торчала еще бутылка какого-то сушняка, но Шатл с алкоголем решил обождать.

– Значит, я свободен?

Морс вошел по теме – подразогнал туман в котелке, смочил хлебальник, стало легче шлепать языком.

– Конечно, соколик. Ты надумал подскочить и побежать, да? Только я ж не могу допустить такого, ты ж должен понимать. Кто меня зауважает после? Раз встретились, придется малость потереть за дела. Иначе ты первым начнешь ходить и гудеть, мол, Вензель спекся, его послать ничего не стоит. Так ведь?

– С чего это я самому Вензелю понадобился?

Кроме самого – Шатл покрутил тыквой туда-сюда – в офисе пять его сявок, включая Стакана. Шатл признал еще двоих: Факира и Пятака.

– Хорошо сказал. «Самому»... Мне, старичку, приятно, что «самим» до сих пор величают. Да только не ты мне, а я тебе понадобился. Не включаешься, в чем дело?

– Нет.

– Эх, не с кем работать нынче, не с кем. В гости и то по-человечески зазвать не могут. Хотят все побыстрее. Тюк по баклажке, а ты опосля дружеский базар складывай. (Наконец, Шатл углядел, куда и для чего лазает Вензель сухой граблей. Чесать толстого рыжего котяру, пристроенного рядом с паханом на особой табуреточке). Вот и пришлось разориться, чтоб обиду пригасить. Ведь пять штук, что ты заколымил, Стакан потом у меня же стырит, у кого еще?

Вензель хехекнул. «Что-то долго крутит мухомор, – подумал Шатл. – Но этот пенек зря круги наматывать не станет».

– А ты ведаешь, почему от Шрама, хозяина твоего, отскочили? Я отвел. Еще бы день, и вас бы положили. Вас-то вроде не за что, но когда идут мочить хоязина, прежде расстреливают псов на дворе. А ты – пес, Шатл. Шрамовский пес. А плох тот пес, который не мечтает стать волком.

Вензель пошевелил пальцами, и какая-то полная шестерка, торчавшая за его плечом, подала очищенный мандарин. Забросив дольку в щелку меж тонкими, как бритва, губами, почмокав и проглотив, Вензель продолжил:

– Знаешь, в чем разница между псом и волком? Пес жрет хозяйские подачки, лижет сапоги и тявкает на чужих, а когда хозяин подыхает, псяра мечется по дворам, кто б его пристроил. Но он не нужен, у всех свои псы, и его отстреливают, чтоб не тяпнул сгоряча за ляжку. Волк живет хоть и в стае, но сам себе хозяин, и, если хватит клыков, может заделаться вожаком. Твой Шрам – волк. Шрамовское место – волчье. На Шрамовское место МНЕ человечек необходим без псиной душонки. В тебе такого вижу. Эх, соколик, брови-то не хмурь. Шрам против стаи попер и гулять живым ему дни остались. Рад бы вытащить его из омута за шкирку, нравится он мне, да крепко он против себя стаю настроил, не сдержать волков на поводках, даже мне. Глотку Шраму перегрызут на следующей неделе. И вам, псам его, пропасть.

Шатл усек программу до конца. Пахан тянет его на подляну. И сейчас развернет базар к тому, что, мол, ты, Шатл, в Шрамовских делах давно варишься, все кнопки и нитки знаешь, а мне, Вензелю, не охота, чтоб Шрамово хозяйство чужаки растащили, лучше, когда верному человеку достанется и далее в тому подобном разрезе. А типа не подписываешься, рядом со Шрамом ляжешь. Ну а в натуре отсюда живьем не выпустит.

И чего Вензелю вкручивать? Допустим, кинуть заяву, что берусь на измену. А не струхнет Вензель после на волю выкидывать? Ну а как, если Шатл прямиком намылится к Шраму, про подляну заложить? Конечно, типа для гарантий Вензель выкачает из меня сведения о Шраме. И вот вопрос – я ему нужен или сведения? Вернее, нужен ли буду я, уже выпотрошенный на сведенья? Да на хер не нужен! Людей ему, видишь, не найти на Шрамомво место! Фуфло трухлявое! Значит, так и так мне звиздец. Значит, разметать эту малину к ядреням! Старика за глотку, из сушняка мастрячу розочку и к горлу пердуна. За пахана его шобла перебздится, рыпаться не должны...

Вензель тянул базар и следил за Шрамовым человеком. Шибко дипломатами себя считают. Дескать, никто не допрет, что у нас под черепком ворочается. А на харях отражается весь их умственный скрип. Вот уже и на бутыль «киндзмараули» глазенками стрельнул. Вот и ножки подгибает для прыжка...

Вензель стукнул тростью об пол.

Привставшего Шатла вдавили за плечи обратно в низкое (и не случайно низкое) кресло. И тут же в шею словно ужалила оса. От укуса волнами ломанулся по телу холод. Шатлу вспомнились уколы в зубодерне, также немели десны и щека, после чего вроде бы они при тебе, а ты им не хозяин. Только не с такой скоростью немели. У зубников еще двадцать минут в коридоре на диванах скуку давишь, пока дозреешь.

– Эх, соколик, только базар начали, – Вензель медленно поднимал свои кости из кресла. – Мог бы умно поторговаться. Глядишь, выторговал бы себе приятные условьица. Вдруг и перехитрил бы меня. Живым бы, глядишь, домушки поехал. А ты сразу – резать, ломать, заложников хватать! Глупые вы...

Шатл увидал, как распахнулась дверь, которая торчала в стене аккурат за Вензелем. В офисе насчитывалось две двери. Не трудно допереть, что одна вела в коридор. Куда вторая – теперь-то стало ясно.

Дребезжали трубчатые суставы – из проема Вензелевы шестерки катили тележку с лежаком, заделанным коричневой клеенкой при белом матерчатом изголовье. В четыре пары рук обмякшего Шатла перегрузили на больничный драндулет. Покатили.

Так это и есть знаменитый Вензелев застенок? Докатывались глухие слухи, что старец спецом держит стоматологическую клинику чтоб терпил тиранить.

– Прощай, соколик. – А еще Шатл расслышал довольное кошачье урчание и костлявое постукивание трости.

У тележки было приподнято изголовье, потому Шатл не таращился на белый потолок и лампы дневного света, а глядел прямо перед собой. И без огромной радости увидал, что его ввозят в настоящий зубоврачебный кабинет. Там его встречали отвратно блестящие столики на колесиках, заставленные металлическими ванночками и банками, стеклянными пузырьками с этикетками, картонными коробками.