Читать книгу "Плутоний для «Иисуса» - Фридрих Незнанский"

Он не знал, почерпнет что-нибудь здесь или нет, но привык прислушиваться к внутреннему голосу, а интуиция подсказывала: иди…

— Вот знакомьтесь, Андрей Николаевич, ответственный работник прокуратуры России Александр Борисович Турецкий!

3

Из-за стола навстречу Турецкому поднялся молодой человек лет тридцати с прической как у главного учителя, взгляд, правда, был помягче, затуманенный усталостью и поколебленной, но не до конца угасшей верой. Он слегка поклонился и назвал фамилию:

— Кононов, бухгалтер и программист.

— Очень приятно, — сказал дежурную фразу Турецкий.

Но монах-бухгалтер к ней почему-то прицепился:

— Неужели такому большому начальнику, как вы, может доставить удовольствие варварское гонение на религию будущих поколений?

В голосе его слышался искренний упрек.

Турецкий недоуменно взглянул на Величко, сигналя глазами: он сумасшедший?

Олег мигнул, давая понять, что удивляться ничему не надо, и сказал своему визави:

— Не стоит так болезненно все воспринимать, Андрей Николаевич. Александр Борисович курирует следственный процесс в целом, и не думаю, что ваше дело интересует его более других. Давайте лучше займемся делом. Итак, мы остановились на заявлении Романовой Светланы Викторовны, из которого следует, что, уходя в вашу обитель 18 декабря прошлого года, ее дочь Вера взяла с собой три золотых кольца, цепочку, брошь с бриллиантом и две тысячи долларов США. Смотрите по книге.

Кононов послушно открыл папку и стал перелистывать подшитые бумажки.

Олег сказал Турецкому:

— Странный народ славяне! Вот Андрей Николаевич подозревает, что заправилы московского филиала секты сплошь жулики и воры, а в учителя Като верит!

— Вы забыли, что Христа предали тоже свои, — заметил Кононов и победно ткнул пальцем в компьютерную распечатку. — Есть! Принято в фонд пожертвований 18 декабря 1994 года три кольца, цепочка, брошь и две тысячи долларов. И моя подпись.

— Извините, что вмешиваюсь, скажите, в чем суть проблемы? Насколько я знаю, пожертвования церквям всегда были богоугодным, с точки зрения священников, делом. И, собственно, кому какое дело, как распорядится церковь своим добром.

Кононов повернулся к Турецкому:

— Могу пояснить…

— Буду признателен.

— В Японии церковь «Путь истины» имеет свои предприятия, магазины, платные учебные заведения. Поэтому существует некоторая бюрократическая система распределения доходов. Скажем, наш филиал, собирая пожертвования, занимаясь коммерческой деятельностью, получает средства. Определенную часть оставляет себе на расходы, остальное переводится в центр, в Японию. Поэтому, когда мне поручили заниматься бухгалтерским учетом, я на всякий случай решил дублировать учет на компьютере старым добрым способом — учетом посредством бумажек. Когда новообращенный приносил ко мне свои ценности, я их принимал, вписывал в память компьютера дату и сумму поступления, потом делал распечатку, на распечатке писал фамилию сдатчика, и он у меня на распечатке расписывался…

Кононов встряхнул в руках свой толстый гроссбух и продолжал:

— Эта папочка дома у меня хранилась, как чувствовал!

— А в компьютер, значит, фамилия сдатчика не заносилась? — задал Турецкий уточняющий вопрос.

— Нет. Считается, что пришедший в обитель расстается со всем мирским и суетным, так зачем кому-то знать, кто сколько принес?

— Но для себя вы помечали…

— А как же? Вот начались гонения, если бы не было у меня расписок, первым гражданин следователь меня в цепи заковал бы. А так вот она, папочка, спасение мое! Мне дальше рассказывать?

— Да-да, простите, что отвлек.

— Так вот, распечатки я делал в офисе, потом забирал их домой и подшивал. Потом сомневаться начал в полезности своих лишних трудов, когда за год работы никто из государственных органов контроля не проверил фонд пожертвований. Я-то не знал, что в учредительных документах он не указан, а на жалобы родителей никто внимания не обращает. На всякий случай решил проверить месяц назад, как на компьютере данные хранятся, включил, вошел в память — и что-то цифирки не узнаю. Не то чтоб помнил все до запятой, нет. Но вот зрительной, что ли, памятью просекаю — на экране что-то не то. Решил принести пару своих распечаток и сравнить. И что получилось? Даты те же, а количество ценностей и денег всегда меньше! Выходит, они учителя Като обманывают, обворовывают! Я долго думал, как поступить. Не знал и до сих пор не знаю, кто сначала украл половину добра, а потом влез в мой компьютер и поменял данные. Когда трезво поразмышлял, понял, что никому из местных довериться не могу, даже господину Ямада, который достиг просветления под руководством учителя. Говорили, что он сам собирается скоро приехать, думал, найду возможность поговорить так, чтоб наших рядом не было. Но тут начались гонения, вот я и нашел следователя гражданина Величко, а то ведь, если что, на меня свалят!

— А вы считаете, что гонения несправедливы?

— Всякое гонение — это зло, — веско сказал Кононов. — К тому же учитель все знает наперед, он еще в прошлый приезд предупреждал, что для нашей церкви грядут суровые времена, что он будет оболган, а обители разграблены. Это все происки врагов. Они тоже из Японии, секта «Амида». Не могут простить учителю, что он увел с собой их паству.

Кононов готов был вдохновенно перейти от дачи свидетельских показаний к проповеди, поэтому Турецкий поторопился задать ему вопрос, который внезапно пришел в голову:

— Скажите, а наряду с приходной книгой расходную вы не вели?

Монах-бухгалтер понимающе усмехнулся:

— Конечно, вы с намеком спрашиваете. И я не буду спорить, да, учет расходов если и вели, то без меня. Я распоряжался мелкими суммами, которые выдавались монахам и послушникам на покупку мелких вещей обихода — белье, одежда и так далее.

— И конечно, вели учет?

— А как же? Мне выдавалась определенная сумма, а я регулярно отчитывался по расходам.

— Здесь есть книга?

— Да вот она, — Кононов показал тонкую голубую папочку-скоросшиватель.

— Можно взглянуть?

Монах молча протянул папку.

Александр Борисович быстро пролистал все десять листов, заполненных убористым почерком. Сначала печатными буквами бухгалтер ставил дату и выделенную руководством филиала сумму, затем в столбец вписывались фамилии и полученные просителями суммы. Как правило, выделялось не более десяти миллионов рублей на одну общину, а на руки выдавалось максимум триста — пятьсот тысяч. Видно, для того чтобы получить такую сумму, надо было предъявить достаточно веские основания.

Более внимательно Турецкий изучал страницы расходной книги, начиная с 15 марта. И нашел-таки то, что хотел найти: 16 марта некоему человеку, помеченному бухгалтером как «Молоток», были выданы пять миллионов рублей, причем получатель даже не потрудился расписаться за полученные деньги.