Читать книгу "Падение звезды - Фридрих Незнанский"

— Пакостная получается картина, — сказал Грязное, поморщившись. — Не понятно только, каким боком Мамотюк мог быть в этом замешан? Я ведь его знал. Рэм лютой ненавистью ненавидел дельцов, которые развращают детей. Он бы не стал в этом участвовать. Скорее, сам бы вывел мерзавцев на чистую воду. Он обожал своих внучек.

— А то, что он крышевал мерзавцев, — это ты допускаешь?

— Это — да, — признал Вячеслав Иванович. — Увы, у нас в конторе встречаются персонажи, которые — при всех своих достоинствах и заслугах — не считают зазорным брать у бандитов деньги. Но что касается наркотиков и детской порнографии… — Грязное покачал седой головой. — Это абсолютно невозможно. Даже для самого распродажного мента.

— Товарищ генерал-лейтенант, извините, но мне кажется, что вы несколько идеализируете своих коллег, — сухо заметила Светлана Перова. — Криминальная дорожка всегда ведет под уклон. Только сверни на нее, дальше запросто кубарем покатишься. Платили бы только деньги. А деньги, насколько я понимаю, в порнобизнесе крутятся немалые.

Грязнов и Турецкий переглянулись. Грязнов недовольно нахмурил брови.

— В общем, так, коллеги, — заговорил Александр Борисович. — Работаем мы плохо. Генеральной версии у нас с вами нет. Топчемся на месте. Ни доказательств, ни улик. Одни только предположения. Я уже говорил, что генпрокурор взял это дело под особый контроль. Если до конца недели у нас ничего не появится, то можно смело класть головы на плаху. — Турецкий усмехнулся. — В метафорическом смысле, конечно.

После совещания Перова и Романова покидали кабинет Турецкого, понурив головы.

Грязнов остался в кабинете. Когда девушки вышли, он сказал:

— Сурово ты с ними, Саня. Нормально ведь работают. Две хрупкие девочки перелопатили огромный массив работы.

Турецкий кивнул:

— Знаю. Но так лучше. Им только дай поблажку.

Вячеслав Иванович посмотрел на него с укором, вздохнул и покачал головой.

— Стареем мы с тобой, Саня. Превращаемся в ворчливых, вечно недовольных стариков.

Турецкий усмехнулся:

— Может быть. Но кто сказал, что это плохо?

27

Вечером жена Ирина устроила Турецкому скандал. В тысячный раз за их долгую совместную жизнь Александр Борисович услышал о себе череду «низких истин»: что работа ему дороже семьи, что жена у него только в качестве прислуги, что неизвестно еще, где он проводит время по вечерам, и что вообще Александру Борисовичу давно уже пора переселиться на работу. И она, Ирина, согласна ему в этом помочь.

— Ир, у тебя что, плохое настроение? — стараясь сохранить спокойствие, спросил Турецкий. — Может, что-то случилось?

— Ты — вот то плохое, что со мной случилось! — услышал он в ответ.

Турецкий свирепо прищурился:

— Вот как?

— Именно!

— Может, мне вообще уйти?

— Прекрасная мысль!

Турецкий развернулся и вышел из квартиры, хлопнув дверью. Ирина бросилась за ним, но на полпути остановилась, медленно опустилась на стул и залилась слезами.

Александр Борисович долго шел по ночному городу, свирепо дымя сигаретой. Когда тротуар с шумно проносящимися мимо машинами ему надоел, он свернул в какой-то скверик. Час назад пошел дождь, и теперь скамейки и асфальт влажно поблескивали в лучах желтых фонарей. Впереди, шагах в десяти от Турецкого, шла по аллее женщина.

«Вот ведь глупые существа! — гневно подумал Александр Борисович. — Шляются по ночному городу в одиночку, а потом жалуются, что их насилуют и грабят! Одно хорошо: пока на свете столько дур, я без работы не останусь!»

Обгоняя женщину, он покосился на ее лицо и вдруг остановился.

— Виктория Сергеевна, вы? — удивленно воскликнул Турецкий.

Женщина тоже остановилась.

— Александр Борисович? — так же удивленно проговорила она. — Добрый вечер!

— Здравствуйте!

Неизвестно почему, но Турецкий был рад встретить на улице знакомого. А то, что «знакомый» оказался «знакомой», было еще приятнее.

— Гуляете? — с улыбкой спросила Виктория Сергеевна.

— Да вот, решил подышать свежим воздухом на сон грядущий. А вы?

— Я тоже. Я часто гуляю по вечерам. Когда темнеет, все вокруг делается каким-то… другим. Особенно люблю сумерки.

— О, да вы романтик!

— Все люди романтики. Вернее — иногда они романтики, иногда сухие рационалисты. Смотря по обстоятельствам и настроению.

— Ваша правда, — согласился Александр Борисович. — А не боитесь гулять одна? Все-таки Москва не самый безопасный город в мире.

Виктория Сергеевна качнула головой:

— Нет, не боюсь. Я могу за себя постоять.

— Гм… — Турецкий с сомнением оглядел хрупкую фигурку Виктории Сергеевны. — И все-таки это опасно. Вы не против, если я к вам присоединюсь?

Она слегка прищурилась сквозь стекла очков и едва заметно усмехнулась:

— Вы уверены?

— На все сто! — бодро сказал Александр Борисович.

— Ну что ж. Тогда пошли. — Она решительно взяла Турецкого под руку. — Только о работе ни слова. Договорились?

Они неспешно двинулись по улице, вдыхая запах влажных деревьев и поглядывая на отражения фонарей, полощущиеся в лужах.

— А вас дома никто не ждет? — поинтересовался Турецкий.

— Нет. А вас?

Турецкий хотел ответить отрицательно, но осекся.

— Сегодня нет, — глухо проговорил он.

Виктория Сергеевна уловила сомнение в голосе Турецкого и проницательно на него посмотрела.

— Поссорились с женой? — прозорливо предположила она.

— Что-то вроде этого, — кивнул Турецкий.

— Ничего страшного — помиритесь. Такие, как вы, всегда мирятся.

— Как это понимать?

— Вы из тех, кто сначала горячится и кричит, а потом — спустя час или два — начинает во всем винить одного себя.

— Гм… — Турецкий усмехнулся. — Не уверен, что это лестная характеристика.

— Напротив, — возразила Виктория Сергеевна. — Это значит, что вы хороший человек. Хоть и вспыльчивый.

— Ну вот, от вас ничего не скроешь! — засмеялся Александр Борисович. — Ну а вы? Вы были замужем?

Виктория Сергеевна покачала головой:

— Нет, никогда.

Турецкий покосился на ее точеный профиль и сказал:

— Никак не можете выбрать, да? Мужики, наверно, за вами толпами ходят?

Виктория Сергеевна улыбнулась, но ничего не ответила.

Некоторое время они шли молча. Турецкий вспомнил колючий взгляд жены, когда она указала ему на дверь, вспомнил неприятные, клокочущие нотки в ее голосе — и вдруг подумал, что они с женою, по сути, совершенно чужие люди. «Ведь то, что мы встретились, — это абсолютная случайность, — подумал он. — На ее месте могла быть и другая женщина. И я бы любил ее точно так же, как Ирину. Или думал бы, что любил. Почему я должен идти на поводу у глупого случая?»