Читать книгу "Дело об отравленных шоколадках - Энтони Беркли"

— А! — произнес Роджер, сообразив, в чем тут дело.

— Так вот, когда я вспомнил тот разговор, — мистер Брэдли был совершенно серьезен, — он показался мне весьма знаменательным. Я сразу отправился к этому приятелю и спросил его, помнит ли он, о чем мы с ним тогда говорили, и готов ли он поклясться, что такой разговор между нами был. Он ответил, что готов, и даже припомнил кое-какие подробности, еще более убийственные для меня. Я был настолько потрясен, что взял у него показания. В своих показаниях он сообщил, что, развивая далее свою мысль об убийстве, я стал строить планы, как лучше всего осуществить задуманное. Надо выбрать человека, рассуждал я, от которого мир хотел бы избавиться, но не обязательно политика (слишком заметных лиц я решил избегать), и, выбрав, разделаться с ним с дальней дистанции. А чтобы поддерживать напряжение, как в игре, надо было, рассуждал я, оставить одну-две полувнятные улики. Получалось из этого разговора, что я оставил больше улик против себя, чем собирался. И в заключение мой приятель сообщил, что, когда я уходил от него, я твердо пообещал при первой возможности осуществить задуманное убийство. Еще я сказал ему, что со временем, когда я напрактикуюсь, у меня может развиться упоительное хобби, а что касается опыта, то он будет просто бесценен для меня как для автора детективных романов. Так что, как мне кажется, — с большим достоинством констатировал мистер Брэдли, — мой мотив полностью обоснован.

— Убийство ради эксперимента, — задумчиво заметил Роджер.

— Убийство для пресыщенных искателей удовольствий, — поправил его мистер Брэдли. — Такой прецедент уже был, как вам известно. Лоуб и Леопольд. Вот вам, пожалуйста, пример. Итак, считаете ли вы, господин президент, что моя версия доказана?

— С моей точки зрения, абсолютно. В вашей аргументации нет ни единой ошибки.

— Я постарался не очень растекаться мыслью. Другое дело, когда я пишу книги — там я себя не ограничиваю. Сэр Чарльз, вы могли бы выстроить премерзкое судебное дело против меня, не так ли?

— Видите ли, мне понадобилось бы более тщательно изучить факты, чтобы вникнуть в суть вашего дела. Но на первый взгляд, Брэдли, рассматривая пока только косвенные данные (а, как вы понимаете, для меня они самые важные), я должен признать, что у меня почти нет сомнений в том, что именно вы послали отравленный шоколад сэру Юстасу.

— А если бы я объявил, в эту самую минуту, на этом самом месте, находясь в трезвом уме и твердой памяти, что это я их и послал? — упорствовал мистер Брэдли.

— У меня не было бы оснований вам не поверить.

— Но, увы, я их не посылал. А вообще, если бы мне дали побольше времени, я бы смог вам всем доказать самым убедительным образом, что конфетки послал, к примеру, архиепископ Кентерберийский, или, скажем, Сайбил Торндайк, или президент Соединенных Штатов, да кто угодно на свете, назовите кого хотите. Вот чего стоят доказательства. Я состряпал дело против самого себя, основываясь на том единственном факте, что у моей сестры завалялось несколько ветхих мейсоновских бланков. И говорил я вам правду, ничего, кроме правды. Но не сказал, однако, всего. Виртуозно доказать можно все что угодно, равно как и виртуозно исполнить можно все что угодно. Дело только за выбором. Если вы знаете, что именно вы должны донести до публики, а что следует не заметить, обойти, вы докажете любую версию, и притом самым убедительным образом. Это я проделываю в каждой своей книге, и пока ни один рецензент не разнес мои творения за халтурно слепленную аргументацию. Хотя, кто знает, — скромно прибавил мистер Брэдли, — допускаю, что рецензенты и не читают моих книг.

— Ну что же, любопытно задумано, — резюмировала мисс Дэммерс. — И на редкость поучительно.

— Благодарю, — смиренно промолвил польщенный мистер Брэдли.

— На самом деле это означает, — не без язвительности заключила миссис Филдер-Флемминг, — что вы так и не знаете, кто является преступником.

— Нет, конечно я знаю, — равнодушно откликнулся мистер Брэдли, — но не могу доказать. Члены Клуба словно проснулись.

— Вы нашли кого-то еще? Вопреки тому, что шансы выявить того, кто соответствовал бы всем вашим условиям, столь мизерны? — Сэр Чарльз был обескуражен.

— Думаю, она могла бы соответствовать, — сказал мистер Брэдли, — но я проверил еще не все.

— Она! — Мистер Читтервик был изумлен.

— Да, это женщина. То, что преступление совершено женщиной, — очевидно. И это как раз одна из сторон, которую я старался пока обходить. Странно, что до сих пор никто об этом ни слова не произнес. Как раз единственное, что можно с твердостью утверждать, что преступление — женских рук дело. Мужчине никогда бы в голову не пришло послать другому мужчине отравленные конфеты. Он послал бы отравленные лезвия для бритья, или виски, или пиво, как и поступил этот мерзавец, приятель доктора Уилсона. Мы же имеем типично женское преступление.

— Странно, — тихо произнес Роджер.

— Вы не согласны со мной, мистер Шерингэм?

— Да нет, я просто весь в сомнении, — сказал Роджер. — Вообще-то дело очень путаное.

— Непроницаемое, я бы так его охарактеризовал, — многозначительно проговорил мистер Брэдли.

— Ну хорошо, — нетерпеливо вмешалась мисс Дэммерс, которой надоели бесконечные отклонения от темы и хотелось наконец узнать главное. — Вы нам все-таки назовете преступника, мистер Брэдли?

Мистер Брэдли взглянул на нее не без лукавства:

— Я же сказал, что это ни к чему не приведет, поскольку я не могу ничего доказать. К тому же тут примешался еще такой пустячок, как дамская честь.

— То есть вы опять возвращаетесь к закону о клевете, чтобы не попасть впросак?

— О нет, ни в коем случае. Я без малейших колебаний уличил бы ее в убийстве. Тут есть одно серьезнейшее обстоятельство. Дело в том, что эта дама была какое-то время любовницей сэра Юстаса, а в подобные вещи вникать не положено из соображений приличия.

— Ах вот оно что! — вырвалось у мистера Читтервика.

— Вы желаете что-то сказать? — приветливо обратился к нему мистер Брэдли.

— Нет-нет, просто меня заинтересовало, не совпадают ли у меня с вами кое-какие соображения. И ничего больше.

— Вы имеете в виду вариант брошенной любовницы?

— Вот-вот, — смутился мистер Читтервик.

— Это все так и есть. Вы тоже вышли на эту версию? — Брэдли говорил тоном учителя, который с благосклонной улыбкой поощряет способного ученика. — Это самая точная версия, по всей вероятности. Если взглянуть на дело исходя из характера сэра Юстаса, то образ терзаемой ревностью женщины, оставленной им, вырисовывается с предельной ясностью. Я совершенно намеренно не стал упоминать о пункте тринадцатом в перечне сформулированных мною условий, а он гласит: преступник должен быть женщиной. Теперь, рассуждая о виртуозности доказательств, хочу сказать, что ведь ни сэру Чарльзу, ни миссис Филдер-Флемминг нельзя в этом отказать, не так ли? И оба они не стали исследовать связь между преступником и нитробензолом, хотя это для дела весьма существенно.