Читать книгу "Электрик - Александр Варго"

Когда шаги лысого затихли, Вовка медленно открыл дверь и ступил на хрустящие осколки стекла. Люди не шевелились. Вова быстро соображал, что можно взять и смотаться отсюда. Если до начала расправы над бомжами по комнате валялись пустые бутылки, то сейчас тут были только осколки. Володя даже и думать не хотел, как над ним будут издеваться «Неустрашимые», когда он выйдет из дома с осколком коричневатого стекла.

«Для «Неуштрасымых», – вспомнил слова убийцы мальчик. И тут он увидел то, что надо.

Володя с блаженной улыбкой вышел из дома, к клубу бежали «Неустрашимые» и их родители. Но когда они увидели, что держал мальчик в руке, все без исключения, даже отец Вовы, остановились. Володя тоже остановился. Потом подумал: возможно, «Неустрашимые» не видят, что он вынес из дома. Поэтому поднял руку с отрезанной головой бродяги перед собой. Голова плохо пахла; Вова скорчил гримасу, но он знал – теперь его точно примут в клуб «Неустрашимых».

Володя понял, что это очередной кошмар, еще до того, как проснулся. Глаза постепенно привыкали к темноте. На электрическом стуле спал Добряк. Металлическая чаша над головой подрагивала от нечастых подергиваний старика.

«Как он не боится сидеть на этой штуке?» – подумал Тутуев.

Он сам очень боялся подобных устройств. Да что там, подобных?! Вова и к телевизору подходил с опаской. Он даже изолированный провод, не включенный в сеть, брал в перчатках. Не в резиновых, но ему все равно, так было спокойней. Поэтому действия бомжа Володе казались не столько героическими, сколько безрассудными. Как и Сонькины. Он вспомнил ее танец. Груди, колышущиеся в свете настольной лампы. Танец был что надо, да и девочка первый сорт. На хрена она схватила гирлянду?! Ведь для Вовки электричество подобно ружью, висящему на стене в первом акте, – оно обязательно выстрелит. С Сонькой так и вышло…

Володя подошел к спящему бомжу, взял его под мышки – старик по-детски захихикал, но не проснулся – и переложил на матрас. В тарелке над головой загудело, будто стул возражал.

Глава 8

Все к черту! Тоня не могла войти, что называется, в колею. После смерти Соньки все кувырком. Парни будто сговорились и обходили ее стороной. Ее! Ту, которую добивался каждый еще с восьмого класса. Ежедневная халявная выпивка и секс по требованию куда-то делись. Если выпивку она могла позволить себе купить сама, ну, в крайнем случае, на какое-то время отказаться от нее, то с сексом этот номер не пройдет. Ни купить, ни удовлетворить себя сама, ни тем более отказаться от него она не могла. И виной тому… Точно! Сонька, чертова потаскушка! И взбрело же ей в голову нацепить на себя гирлянду. Шлюха! Городок у них маленький, и такая хрень разлетается в первую очередь. И теперь, сопоставив факты, мужики разбегаются от нее. Боятся, что и Тонька во время оргазма всунет в розетку два пальца…

Тоня ухмыльнулась. А все-таки она зауважала подругу. На такое решиться… Экстремалка. Тонька не верила, что Паровоз мог убить Соню. Уж Антонина знала, кто такой Володя Паровоз. Несмотря на повседневную жестокость и неотесанность, в постели Тутуев был если не Богом, то очень даже близким родственником небожителей. Ласковый и нежный… «Зверь», – вдруг всплыло откуда-то. Точно. Ласковый и нежный зверь – это и есть Паровозик. Нет, Сонька сама надела на себя гирлянду и сама же включила ее. Елка, блин! Антонина и сама хотела попробовать что-нибудь эдакое. Нет, не умереть в двадцать с небольшим, а ощутить прилив адреналина и непременно заняться сексом. С кем угодно. Да хоть…

Тут вдруг на нее налетел человек в форме.

– Эй, куда прешь, придурок! – выкрикнула девица и оттолкнула наглеца.

Но когда человек попал в свет уличного фонаря, Тоня пожалела о произнесенных словах. Перед ней стоял милиционер в самом неприглядном виде.

«Может, – попыталась пошутить Антонина, – у них теперь такая форма?»

Китель был расстегнут, рубаха выбилась из брюк, от галстука остался только узел. На ум пришел грузинский лидер. Может, галстуки все-таки съедобные? Но начавшую появляться улыбку смело, как только полковник (насколько она могла определяться со званиями) вдруг засветился изнутри. Будто новогодняя елка. В следующий миг тело милиционера начало оседать, но его контур (или душа?) остался стоять и смотреть на Деревянко. Тоня икнула, отпила из бутылки пива и снова икнула. Светящийся призрак улыбнулся, переступил через тело полковника и направился к Антонине. Она допила пиво, отбросила бутылку в сторону и шагнула навстречу.

«Экстремальненько! – промелькнуло в голове. И еще: – Секса с призраком у меня еще не было».

Когда Электрик вошел в нее, она поняла, что и не будет.

* * *

Игорь еще раз вошел в комнату, где нашли тело девочки. Посмотрел на лужу крови у кресла. На мгновение ему показалось, что на багровой поверхности что-то написано. Он подошел ближе. Нагнулся. Нет. Там был только неровный след от рукоятки массажера. Черт! Что случилось с этой девочкой? Ее будто вывернуло наизнанку. Для Савельева было все очевидным (в свете последних событий, разумеется). Призрак Александра Мансурова прыгает по квартирам, попадая в них не через дверь или окно (наверняка так делают обычные привидения), а через розетки. Наличие электрического прибора как единственного возможного орудия преступления только подтверждало существование Электрика в новом обличии. Но, опять же, подтверждало для Савельева и больше ни для кого. Однако Игорь сейчас не у дел, а прокурорский следак тупо отправит это дело в очередной «глухарь».

– Что здесь происходит?

Голос человека, привыкшего отдавать приказы, заставил обернуться Савельева и Пришвина.

– А вы, собственно, кто? – вопросом на вопрос ответил Костя.

– Я хозяин квартиры…

Игорю показалось, что мужчина непременно добавил бы что-то типа: вашу мать или черт возьми, но его сдержало появление Данилкина – участкового. Савельев вдруг представил хозяина квартиры в охране тюрьмы. А что, если?..

– Скажите, вы случайно не работали в городской тюрьме десять лет назад?

От этого вопроса опешили даже Данилкин и Пришвин.

– Что?! – взревел Колтун. – Что вы такое говорите?! Вы в своем уме?! При чем тут тюрьма, черт возьми?!

– Анатолий Иванович, – произнес Данилкин, – вашу дочь убили.

– Как? – выдавила из себя стоявшая рядом с ним женщина. Хрупкая, небольшого роста, но в ней чувствовалась внутренняя сила. Она прошла в комнату, отодвинув остолбеневшего мужа в сторону, и посмотрела сначала на лужу, а затем на Савельева.

– Я, – произнесла она, – я работала десять лет назад в Донской городской тюрьме.

– Вы меняли фамилию? – спросил Игорь и поймал себя на мысли, что сейчас стал каким-то сентиментальным. Ему вдруг стало как-то не по себе от того, что он задает вопросы матери, у которой только что убили дочь. Раньше ему это не приходило в голову, да и не должно было приходить. Тут не до сантиментов. Тут надо, как говорится, по горячим следам, пока тело не остыло. Черт! Игорю даже за эти мысли стало стыдно.