Читать книгу "Принц Терний - Марк Лоуренс"

Вены на его шее вздулись, руки свело, словно в поисках меча. Не думаю, что в тот момент было безопасно полагаться на добрую волю правителя.

— Если я погибну, место наследника освободится, — продолжил я. — Твоя неразборчивая жена из Дома Скорронов родит следующего сына, а ты наконец-то избавишься от меня. Был отпрыск да сплыл, как мать и Уильям. Не придется посылать нашего дорогого старого отца Гомста бродить по топям в поисках доказательств. — Я воспользовался моментом и отвесил поклон королеве. — Не в обиду вам будет сказано, ваше величество.

— Гален, — взревел отец, — убейте этого дьяволенка, он мне больше не сын!

Вот тут я побежал, под крепкой кожей подошв послышался хруст изумрудно-зеленых листьев. Гален покинул звезду в центре зала, забросил черный меч за спину и от жажды крови испустил воинственный вопль. Он передвигался быстро, но сражение с Макином сказалось на его возможностях не в лучшую сторону. Я столкнул с дороги пожилую леди, упавшую со всего маха навзничь. Пришлось ей выплевывать выбитые зубы, а жемчуг из порванного ожерелья разлетелся в разные стороны.

Придворные больше не путались под ногами, и я продолжил бег, уклоняясь от Галена. Орать он перестал, но сзади раздавался его глухой топот и тяжелое дыхание. У него были очень длинные руки, но мои легкие доспехи и свежие силы давали мне фору. Пока мы бежали, я вытащил меч. В нем было достаточно магии, чтобы оставить зазубрину на туркменском клинке. Я отбросил его в сторону. Лишний вес теперь ни к чему.

Бежать оставалось не много. До левой стены оставалось всего несколько ярдов, Гален догонял.

Я нацелился на одного из стражников, молодого паренька со светлыми баками и приоткрытым ртом. Когда он понял, что я не сверну, было слишком поздно. С размаху я ударил его защитной накладкой правого предплечья. В результате он треснулся затылком о стену и безучастно сполз на пол, больше не интересуясь происходящим. Левой рукой я выхватил у него арбалет, развернулся и выстрелил Галену прямо в переносицу.

Стрела проткнула череп насквозь, но ее наконечник лишь слегка выступил с обратной стороны. Вот что случается, если долго держать арбалет заряженным. В любом случае существенная часть мозгов тевтона вытекла из затылка, он рухнул — мертвее не бывает.

Тишина стояла почти гробовая, если не считать скулеж пожилой леди, распластавшейся у королевского постамента. Прежде чем покинуть Тронный Зал, я посмотрел поверх голов на изрезанных и окровавленных придворных, на распростертого Галена и сверкающие осколки стеклянного дерева.

— Ну как тебе представление, отец? — спросил я. — Помнится, пока Макин отсутствовал, происшествий при дворе не наблюдалось.

И тут впервые в жизни я услышал смех отца. Сначала тихий, потом громче, затем раскатистый хохот, настолько мощный, что королю пришлось ухватиться за трон, чтобы не свалиться.

21

— Все вон. — Хохот отца оборвался внезапно, будто свечу задули. Слова разнеслись в тишине. — Сказано — вон. Сейчас я буду говорить с мальчишкой.

«С мальчишкой», но не «сыном», отметил я про себя.

Все заторопились. Высокопоставленные и наделенные властью лорды и леди, оказывающие помощь раненым стражникам, двое из которых поволокли труп Галена. Макин последовал за ними, хрусь-хрусь-хрусь по разбитому стеклу, — похоже, он решил убедиться, что жизнь окончательно покинула тевтона. Катрин позволила увести себя какому-то придворному рыцарю. Но перед тем, как удалиться, остановилась у королевского трона и посмотрела на меня, будто только теперь осознала, кто я на самом деле. Я отвесил ей небрежный поклон — скорее, машинально, как рука тянется к мечу. Меня задела промелькнувшая на ее лице ненависть, явная и неожиданная, впрочем, иногда немного боли и необходимо: прижечь рану, выжечь инфекцию. На короткий миг каждый увидел другого без маски притворства, словно обнаженные новобрачные на супружеском ложе. Та же слабость, что одолевала меня, когда мы ехали по цветущим зеленью владениям Анкратов, заставила меня обратить на нее внимание. Желание оказаться в плену милого создания проникает внутрь осторожно, мягко и обезоруживает как раз в тот момент, когда тебе нужны силы. Конечно, ее ненависть ранила меня, но я все равно не прервал поклон и смотрел, как она выходит из зала.

Королева, неуклюже спустившись со ступенек возвышения и переваливаясь, словно утка, тоже удалилась в обществе нескольких рыцарей. Когда она встала, я увидел ее выпирающий живот. Сводный брат, по предсказанию Сэйджеса. Наследник трона, если мне суждено умереть. Пока только выпуклость, скорее, намек, но и этого вполне достаточно. Я вспомнил брата Кейна, которому рассекли мышцу на плече, тогда мы бились за деревню Холт.

— Это ерунда, малыш Йорги, — заявил он, когда я предложил прижечь рану раскаленным ножом. — Всего-то деревенский пострел с ржавой тяпкой. Задел чуток.

— Она опухает, — возразил я. — Нужно раскаленное железо. Если, конечно, уже не поздно.

— К чертям собачьим, только не из-за какого-то деревенского недоноска с тяпкой, — не согласился Кейн.

Он умирал в мучениях, этот Кейн. Спустя три дня руку раздуло с мою талию, сочившийся гной был зеленее соплей, а зловоние настолько ужасным, что мы бросили его, вопящего, помирать в одиночестве. «Рана неглубокая» — но, бывает, и легкая царапина проберет до кости, если вовремя не принять мер.

Просто выпуклость. Я наблюдал, как удаляется королева.

Остался только Сэйджес, он то и дело посматривал на остатки разбитого вдребезги дерева. Можно подумать, возлюбленной лишился.

— Язычник, присмотри за королевой, — приказал отец, — возможно, ей потребуется утешение.

Его выпроваживали куда как просто и доходчиво, но Сэйджес, казалось, был слишком растерян, чтобы подчиниться. Он отвел взгляд от сверкающих осколков ствола:

— Сир, я…

«Ты что, язычник? Чего-то хочешь? Да кто ты такой, чтобы желать».

— Я… — То был новый Сэйджес. Контролировал ли он прежде кого-либо, теперь значения не имело. — Вам не следует оставаться один на один, сир. Ма…

«Мальчишка? Ну, скажи, давай, поднатужься».

— Это может быть опасным.

Вот чего не стоило произносить. Думаю, язычник слишком долго полагался на свою магию. Знал бы он моего отца по-настоящему, никогда не сказал бы, что меня надо бояться.

— Вон!

Во взгляде Сэйджеса было нечто большее, чем ненависть. Там, где Катрин продемонстрировала одно чувство, татуированный маг предложил замысловатое многообразие. Там была ненависть, восхищение, возможно, уважение и много чего другого: эдакий коктейль эмоций отобразился в некогда миролюбивых карих глазах.

— Сир. — Он поклонился и направился к двери.

Мы молча смотрели, как он шагает по искрящемуся ковру из осколков. По дороге попадались оброненные веера и напудренные парики. Двери закрылись, приглушенно звякнув бронзой. Мое внимание привлекла отметина на стене за троном. Однажды, хорошо размахнувшись, я метнул топор, но в цель не попал. Он врезался в то место. Кажется, сегодня день воспоминаний о старых отметинах, подзабытых чувствах.