Читать книгу "Души потемки - Владимир Наумов"

— Их много.

— Не помню, кто сказал: чем гуще трава, тем легче косить.

Сельвия затрепетала при виде Перстня хищно вспыхивающего на моей руке. Дыхнув на камень, я тщательно протер его о рукав.

— Симпатичное колечко. По наследству досталось.

Мое кривляние вызвало лишь мимолетную усмешку у женщины.

— Не волнуйся. Нас мало, но в тельняшках.

Удивленно покрутив головой, Сельвия спросила:

— Что такое — тельняшка?

— Забудь. Это я так.

В дверях я оглянулся.

— Не выходите из дома, чтобы вы не услышали.

Ее сил хватило лишь кивнуть. Сливовый рассвет отвлек мое внимание надолго, и я почти пропустил момент, когда на дороге появились первые гости. Даже без Велеса я видел, что это люди. Не воины — сброд. Разношерстность одежды могла сравниться лишь с жалким подобием оружия — от старых палашей до кос, насаженных так, что изображали копья. Метрах в десяти от ограды я остановил их заклинанием страха. Спустя минуту, лишь сверкающие пятки напоминали об их присутствии. Разведка. Велес предупредил, что новая партия приближается со стороны леса, уже прикрытая магической сетью. Я продолжал сидеть на крылечке. Выманить меня от дома им не удастся. Полоса огня остановила группу нападавших. Уходить они не собирались, но становиться зажаренным бифштексом им тоже не хотелось. Я ждал, ждал хозяина. Возможно, будет еще несколько попыток, но он придет и я никуда отсюда не уйду. Подошло еще две группы. По моим прикидкам набралось уже человек тридцать. Скрип двери оповестил, что кто-то нарушил мой наказ. Хитрая любопытная мордочка пролезла у меня под рукавом.

— Шнырь-Шнырь, тебе мама разве не говорила, что любопытной Варваре на базаре нос оторвали.

Зверек вскарабкался на плечо и, захлестнув мою шею хвостом, устроился поудобней.

— Нахаленок маленький.

Шнырь-Шнырь беспокойно заерзал, принюхиваясь. Нарастающий свист стрел слился с тревожным писком зверька. Пора было преподать маленький урок. Несколько пассов руками, и огненный смерч смел смертоносный дождь. Я подумывал — не добавить ли для острастки и пару раскатов грома, но решил не пугать малышей в доме. Последующие три часа прошли на удивление спокойно. Шнырь-Шнырь сделал несколько рейсов в дом и обратно. От первых подношений я вежливо отказался — крысы не мое излюбленное блюдо, но корку хлеба принял с благодарностью. День обещал быть жарким, и я искренне надеялся, что закончится скоро, поскольку провести день на солнцепеке мне не улыбалось. Помню, еще дома я никак не мог понять, как моя подруга могла часами лежать на пляже, уподобляясь шашлыку, хорошо прожаренному со всех сторон. Велес видимо ничего не знал о загаре, а моя собственная натура не переносила состояния бревна. Из моря же меня вытащить крайне затруднительно. Сероглазая говорила, что я булькаюсь, как молодой дельфин-шизофреник. Вот и во всем остальном мы были с ней также не схожи. Счастливая пора. Шнырь-Шнырь встрепенулся и издал жалобный писк.

— Я знаю, малыш, идут.

Сигнальная сеть Велеса засияла у меня перед глазами. Красные контуры — люди, серые — преты, черные — бхуту. Славная компания.

— Тебе лучше вернуться в дом.

Но зверек лишь крепче вцепился в комбинезон. Благородно, но глупо. На секунду я прикрыл глаза и сконцентрировался. Сила Древних хлынула по телу. Теперь обратиться Велесом я мог в любой момент. Мысленно я окружил дом огненной полосой, готовой вспыхнуть при любой попытки пересечь невидимую черту. Маленький проход со стороны дороги позволял пройти не более двум воинам сразу. Я готов! Добро пожаловать в мои кошмары! Так, кажется, назывался диск Элиса Купера. Легкая дымка магической защиты окутывала человека, шагнувшего в проход.

— Я Велес. А кто — ты?

— Я знаю, кто ты.

Рослый, широкоплечий мужчина лет тридцати с благородным лицом и с шевелюрой, смахивающей на гриву льва, добродушно улыбался. Если судить по одежке, то он должен быть, как минимум князем или выше. Посеребренные наплечники и панцирь облегали стройную фигуру. Прямой андалузский меч висел явно не как украшение, хотя и на перевязи, шитой золотом.

— Неужели моя популярность столь широка?

— Вряд ли это твоя заслуга.

По-моему, это оскорбление, но чем-то этот нахал был мне симпатичен. Спокойствием и достоинством что ли? Ведь он знал, что у меня Перстень Мрака.

— Чем обязан столь назойливому вниманию?

Воин расхохотался. По-доброму, заливисто, от души.

— Я Джошуа, вожак этого сброда.

— Довольно самокритично.

— Ничуть.

Шнырь-Шнырь проявил интерес к Джошуа — носик усиленно задергался, усы нервно подрагивали.

— С чем пожаловали?

— Любопытство замучило.

Не так я представлял себе эту встречу. Думал — придут бандиты, я их пугну или уничтожу. Этакий защитник униженных и оскорбленных. Но нет, никто не боится.

— Удивлен?

— Скорее да, чем нет.

Мой ответ доставил удовольствие Джошуа.

— Мы теряем время.

— А вот злиться ни к чему.

Велес рвался наружу, но я его еще контролировал.

— Мне надоело. Убирайтесь. Или я…

Джошуа наслаждался ситуацией.

— Карлос был покруче. Ты молод и неопытен.

Этого я стерпеть не мог. Молнии ударили с моих рук и часть сопровождающих Джошуа рухнули, не успев понять, в чем дело. Хохот вожака лишь распалил меня, и остальных постигла та же участь.

— Силен, но горяч.

Магическая дымка не исчезла, значит, я не достал того, кто прикрывал Джошуа. Кто бы это не был — он не глупец, и я взмахом руки убрал огненное заграждение.

— Правильно.

— Да пошел ты…

Вывести Джошуа из себя мне не удалось. Он продолжал поглядывать на меня, как старший брат на младшего шалунишку.

— Встретимся на опушке.

Спокойно повернулся ко мне спиной и пошел к лесу.

Возмущенное верещание Шнырь-Шнырь вывело меня из состояния столбняка.

— Знаю, знаю, малыш, этот раунд мы проиграли.

Налетевший порыв ветра принес некоторое облегчение моему разгоряченному лицу. Сельвия встретила меня в дверях.

— Все кончено.

— Я видела.

Пора было уходить. Не знаю почему, но этот дом начал меня тяготить.

— Вожак ушел. Ты его отпустил.

Довольно спорное утверждение. Лично у меня сложилось впечатление, что это он меня отпустил.

— Джошуа? Вроде неплохой парень.

Сельвия резко повернулась и захлопнула дверь перед моим носом. На секунду я поймал ее взгляд, и ничего, кроме ненависти, в нем не было.