Читать книгу "Я – первый - Сергей Зверев"

– Вы капитан Крохалев? Сергей Юрьевич? – не унимался солдат.

– Да я, я… Что у тебя?

Солдат выпрямился и отрапортовал:

– Вас срочно вызывают в отдел контрразведки!

Сначала я хотел у него спросить, в чем дело, но сдержался, понимая, что солдат здесь ни при чем.

– Иду! – сказал я громко, не меняя своего положения на кровати. – Иди! – затем добавил я, глядя на посыльного, и повелительно махнул рукой.

Солдат неуважительно покосился на меня – по его мнению, в отдел военной контрразведки следовало бы мчаться немедленно – и закрыл дверь.

Я протянул руку, нащупал сигареты на тумбочке и закурил.

Что им еще надо? Ведь всего до дна выпотрошили… Перед моими глазами снова возник улыбчивый и веселый капитан в военной форме. Он угощал меня чаем, сигаретами, рассказывал всякие анекдоты и часами расспрашивал меня о расположении дома, где мы находились в плену, заставлял несколько раз рисовать его схему и особенно интересовался любыми мельчайшими подробностями, прося вспомнить всех тех, кого мы там видели и чьи имена слышали. Я рассказал ему все, что мог вспомнить, умолчав, естественно, только о долларах, и после нескольких дней мучений меня наконец оставили в покое.

Размышляя о том, что они еще могли «накопать», я принялся обуваться. Уже две недели я находился в Ханкале, в той же самой комнате в дощатом домике, откуда и уехал в командировку.

Ребята встретили меня, как и полагается. Даже контрразведчики не допрашивали меня два дня, потому что я не мог связно отвечать на вопросы после встречи с теми, кого уже, если честно, и не надеялся увидеть.

Теперь я находился в резерве, как выразился полковник Литовченко, и ждал неизвестно чего. Впрочем, этот факт настроения мне не портил.

Командировка продолжалась, а маме я позвонил через два часа после приезда и соврал что-то насчет порванных линий связи. Солдат спит – служба идет! – этой поговоркой я наслаждался со спокойной совестью и, в общем-то, не очень расстраивался по поводу отсутствия работы.

– А, проходи, Крохалев, проходи, – рассеянно встретил меня знакомый капитан. Он предложил мне стул, подвинул пачку сигарет, критически оглядел меня, вздохнул, одернул свою форму и вышел, бросив через плечо: – Ты подожди здесь.

Через пять минут в комнату зашел седой подтянутый мужик. Он тоже был в форме, но без оружия. Звездочек на его погонах не было. Я рефлекторно встал.

– Сиди, Сергей, сиди. – Он махнул рукой и быстро устроился в кресле напротив меня.

Зашедший следом капитан тут же беззвучно испарился, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Мужик подмигнул мне и улыбнулся:

– Будем знакомиться?

Я снова встал. То, что этот дядька был постарше меня в звании, я, конечно, понял. И, скорей всего, намного.

Взгляд у него был пронзительный, цепкий и умный. Легкая улыбка держалась на его лице, придавая ему слегка лукавое выражение. Седые, коротко стриженные волосы аккуратно причесаны. И еще от него ощутимо веяло властью, словно ветерком, хоть он и старался выглядеть этаким простым пехотным подполковником.

– Да сиди ты, Сергей, ты не на приеме у министра! Сиди… кури вот, если хочешь. Меня зовут Виктор Павлович.

Он не назвал свою фамилию, звание и род войск. И, скорей всего, имя-отчество у него было другое.

– Ну что, капитан, познакомились? В общем-то, о тебе я знаю довольно много, а ты обо мне достаточно, так что можно продолжать беседу.

Он усмехнулся и посмотрел мне прямо в лицо. Несмотря на его усмешечки и постоянную улыбку, глаза его были настороженные и внимательные.

– Я вас слушаю, Виктор Павлович, – произнес я нейтральным тоном, хотя сердце у меня непроизвольно замерло. То, что он не предложит мне пойти к нему в заместители, было понятно. Значит, «они» что-то узнали, и сейчас последует главный вопрос о долларах. Но пока последовал другой.

– А скажи мне честно, Сережа! – Тут я напрягся и задержал дыхание. Виктор Павлович неторопливо вытащил сигарету и начал разминать ее пальцами. И он, и я молча наблюдали за этой процедурой.

– Ты когда-нибудь на стройке работал? – спокойно спросил человек напротив меня и прикурил.

Я ошеломленно выпрямился. «Да при чем тут это?» – подумал я, но спрашивать: «А в чем, собственно, дело?» – не стал. Этот мужик сам скажет, в чем… А вот на его вопрос надо было отвечать. И переспрашивать служивому человеку не принято – он не на базаре ценой интересуется…

– Работал… – Я откашлялся и снова повторил более уверенно: – Работал. После армии немного, штукатуром.

– Вот и хорошо, Сергей! – обрадовался Виктор Павлович. – Это просто отлично!

По нему было видно, что мой ответ действительно обрадовал его. Он курил, не отрывая от меня глаз. Я молчал. На секунду у меня мелькнула дикая мысль спросить у него: «Вам домишко надо подновить?» – но задавать этот вопрос я не стал: мой собеседник мог, конечно, оценить юмор, но не сейчас.

– Ну ладно… – По тону Виктора Павловича чувствовалось, что он принял решение. Седой мужчина положил скрещенные руки перед собой и поднял голову, всматриваясь в мои глаза.

– Послушай меня внимательно, капитан. Ты знаешь, что сейчас в городе работает много строителей из России, восстанавливают Грозный. Нам стало известно, что в одной из бригад чеченцы начали вербовать людей. Да, да, боевики, – заметил он мой вопросительный взгляд. – Боевики начали вербовать людей, разумеется, не местных. Для чего, мы пока не знаем, но догадываемся. – Он замолчал, откинулся в кресле и посмотрел в окно. – Кури, если хочешь, – проговорил он, погруженный в свои мысли. Я секунду поколебался и вытащил сигарету. Разговор, видимо, предстоял серьезный, поэтому не помешало бы и перекурить. – Дело идет к заключению мира, Крохалев… – произнес Виктор Павлович неторопливо и повернулся ко мне.

При этих словах я выпрямился и чуть не поперхнулся дымом.

Какой мир, к чертовой матери?! Какой мир, если здесь уложено столько российских солдат?! А во имя чего? Чтобы благополучно заключить мир с независимой республикой Ичкерия? Так он и был до этого. Точно такой же. А за что тогда воевали? А кто тогда ответит за все это?! Вот за эту бессмысленную войну?! Кто ответит?!

Я молча смотрел на Виктора Павловича, не замечая, как окурок начал жечь мне пальцы.

– Да знаю я, что ты хочешь сказать! – нетерпеливо махнул рукой мой собеседник. – Знаю! Зачем тогда воевали, да?

Я не смог выговорить ни слова, только кивнул, не отрывая от него глаз. Мне вдруг показалось, что он знает ответ на этот вопрос. И сейчас скажет.

Это нехорошее ощущение после его фразы о мире словами не передать. Это было ощущение того, что все было напрасно. Сколько усилий было потрачено, сколько нервов и сколько трупов… и вот теперь мир. Едрена корень…

Я никогда не считал себя истинным, с большой буквы, патриотом России. Ну, вот таким, у которого слезы наворачиваются и аж дрожь пробирает от сознания того, что он живет в самой великой и самой лучшей стране на планете. У нас-то и слова гимна практически никто не знает, откуда уж законной гордости взяться… Так что за наше государство я особо не переживал.