Читать книгу "Ян и Инь 4. Чужой, среди своих - Ник Вотчер"

забрали и приготовили к погребению уже сегодня же! Стоп! Телеги? Откуда?

— Нарвались на крупный отряд. Они собирали трофеи на том месте, где вы дали кому-то бой.

— Насколько крупный отряд?

— Полторы сотни пеших, шесть колесниц и пять всадников.

— Сколько бойцов у тебя осталось? — полутысячник недовольно дёрнул щекой.

— Девяносто восемь. Но я могу ошибаться. Есть несколько тяжелораненых воинов.

Нугай неожиданно натянул поводья, из-за чего его конь издал недовольное ржание и замер на месте. Полутысячник же вперил в меня тяжёлый взгляд, и, спустя секунд пять-десять тишины, переспросил ещё раз.

— Сколько?

— Девяносто восемь, — повторил я. — С ранеными.

— Ты и раненых всех забрал?

— Да, — пожал я плечами. — Это же мои бойцы.

— Так, — покачал головой он. — Ладно. Что ханьцы? Почему они отступили и не стали вас добивать?

— Они… не отступили, — прищурился я. — Мы убили всех клановых, а пешие сдались.

— Ты ещё и пленных захватить умудрился? — тяжело вздохнул Нугай. — Сколько?

— Семь десятков.

— Почти половина отряда… Куда их дел?

— Пока у себя оставил. Хотел узнать, что с ними делать?

— А знаешь что… — задумчиво протянул полутысячник, после чего нехорошо так растянул губы в подобии улыбки. — Оставляй их себе! Кто откажется — их головы украсят пирамиду.

— Понял. Что с трофеями и добычей?

— Четвёртую часть сдашь. Взамен получишь плащи и одежду для тех, кто решит остаться в твоём отряде. Всё? Или у тебя ещё какие-то вопросы есть?

— Вопросов больше нет. Но есть предложение. Дар.

Нугай вопросительно поднял бровь.

— Свежие туши кабанчика и оленя. Добыли за Гранью со змеями. Примешь?

— Приму, — довольно усмехнулся Нугай, хлопнув меня по плечу. — Проводим павших дайчинов в путь! Приходи и захвати своих младших командиров. Хочу, чтобы вы присутствовали!

— Мы будем, — кивнул я и тронул коня пятками, отправляя его в сторону.

К тому моменту, как я добрался до выделенного нам места, Акамир с Юнгуром уже вовсю гоняли ханьцев, заставляя их готовиться к ночлегу. Телеги и колесницы стояли в стороне, образуя своеобразные границы нашей территории. Часть бойцов, под надзором Мина, занималась разбором и распределением трофеев по кучкам.

— Что сказал Нугай? — спросил меня Акамир.

— Похвалил. Пригласил нас вечером к ним, проводить в последний путь павших дайчинов.

— Он оказывает нам честь, — довольно кивнул Юнгур. — Но идти с пустыми руками нельзя.

— Да. Я сказал, что мы принесём кабана и оленя. И надо отложить четвёртую часть всей добычи.

— Полутысячник щедр! На том собрании, он сказал, что мы можем оставлять себе пятую часть. А тут аж четвёртую.

— Нет, ты не понял. Он сказал, чтобы мы приготовили четвёртую часть, чтобы сдать её. Остальные три части наши.

— Но… Я не понимаю, — покачал головой Юнгур. — Почему он так щедр?

— Видимо, мы смогли его впечатлить, — мне оставалось только пожать плечами. Я тоже не понимал, чем руководствовался Нугай. И меня это несколько напрягало. — И да, надо что-то решать с пленными.

— Их он тоже оставил нам?

— Да. Ладно, занимайтесь пока своими делами. Я сам с ними разберусь.

Я нашёл Лэя, махнул Мину, и мы пошли разговаривать с пленными ханьцами, которые сбились в одну кучу и с опаской поглядывали вокруг.

Я вкратце объяснил им сложившуюся ситуацию, обрисовав варианты их будущего. Дал время подумать до утра, после чего оставил их на Лэя и Мина, которые клятвенно заверили меня, что разберутся с ними сами, и к утру останутся только те, кто станет частью нашего отряда.

Тела павших монголов забрали уже через полчаса. Несколько раз ко мне подходили другие сотники интересовались, где я раздобыл повозки. Узнав, они цокали языком и покачивали головами. Длительный поход не лучшим образом сказался на транспорте, и многие повозки требовали ремонта либо вообще полностью вышли из строя. И наличие у меня целых пяти телег и пяти колесниц делало меня чуть ли не богачом, по сравнению с остальными. И это при условии, что ещё неделю назад у меня не было практически ничего, кроме нескольких лошадей.

Посланник от Нугая пришёл, когда стемнело. Мы оставили свой отряд и последовали вслед за ним, прихватив несколько бойцов, которые тащили разделанные туши зверей. За главных остались Лэй и Мин. Причём, после боя, отношение Лэя ко мне с Акамиром сильно изменилось.

Сложно объяснить, но у меня сложилось впечатление, что если раньше им двигал страх и отсутствие других вариантов выжить, то теперь словно… признал меня. Да, наверное, именно так. После получения духа и сражения, в котором он смог в полной мере оценить свои новые силы, он признал меня своим старшим. Похоже не то, что мой план постепенно начал воплощаться в жизнь.

Проводы павших дайчинов решили проводить за пределами крепости. Для них сложили огромный погребальный костёр, на который уложили тела всех воинов. Нугай произнёс долгую речь о том, что славные Сыны Степи погибли, как и полагается настоящим воинам — в бою, забрав с собой десятки вражеских бойцов.

Он также упомянул меня, сказав о том, что именно мой отряд привёз тела дайчинов сюда, благодаря чему он смог организовать достойные проводы. После этого, Нугай лично поджёг погребальный костёр.

После этого устроили пир, на котором ели мясо, пили молоко и кумыс и вели разговоры о том, что вскоре все земли ханьцев сменят своих хозяев. Из разговоров я понял, что вскоре мы двинемся дальше, оставив в крепости лишь небольшой гарнизон. Нугай собирался захватить и разграбить город, про который нам поведали пленные. Ведь все земли, которые ему удасться захватить, станут его. Таково было обещание Великого Хана. Нугай также сказал, что после захвата города, он выделит всем отличившимся земли, чем вызвал шквал радостных криков.

Меня же его слова заставили задуматься. Я уже понял, что мы пришли сюда надолго. И мне точно понадобится место и люди, чтобы обслуживать моих бойцов. Они должны знать, за что идут умирать. И одно дело сражаться бесцельно, просто исполняя приказы чужаков, и совсем другое знать, что ты получишь свой кусок земли и место, где сможешь построить дом. Если выживешь.

Через пару часов, когда я уже начал задумываться о том, что пора собираться и возвращаться к себе, Нугай внезапно велел мне встать. Дождавшись, когда замолкнут разговоры, он