Читать книгу "Дерзкая. Пленница (тело)хранителя - Светлана Тимина"

тебе могу пообещать, что и Тагира не сдам, только дай мне отсюда выбраться.

— Я совсем не добрый дядя, Юля. Не путай мое хорошее отношение с карт-бланшем на витье веревок. И позволь совет, свои борзые высказывания оставь для воли и своих друзей. Мне-то пофиг, а вот Тагира уже сорвало вчера, и не на шутку.

— Во всяком случае, не я тому причиной, — я выглянула в окно.

Огромный доберман застыл посреди газона, оглядывая забор. Говорят, это порода добрых собак. Если их предварительно не натаскать убивать. Проверять я не горела желанием.

Страх отступал. Но вместе с ним возвращалась ясность разума. И за свое поведение хабалки с рынка мне почему-то стало стыдно. Я подняла глаза на Стингрея и попыталась улыбнуться, правда. Вышло не очень.

— А можно мне еще чая? И… Тагир точно сюда не придет?

Он кивнул, наполнил мою чашку с ароматным напитком.

— Я могу его разбудить прямо сейчас. Или не будить, пока ты мне не расскажешь, кто открыл тебе двери. Странно, он запретил кому-либо даже близко подходить к комнате. Когда ты успела договориться и с кем?

Может, мне следовало сказать, что в этом участвовал весь штат охраны, тем самым обеспечить себе путь к побегу, пока их будут распекать… но я сочла нужным сказать правду.

— Да никто мне не помог. Тигра вчера был в дрова. Я испугалась сильно. А утром просто из любопытства дверь толкнула, сама не ожидала. Я вчера была в таком состоянии, что даже не поняла, закрыл он её или нет.

— Совсем с катушек поехал, — лицо Стингрея изменилось, стало жестким. — Ну, давай начистоту, Юленька. Что ты такого сделала, что он потерял человеческий облик?

Глава 20

Юля

Они как будто раздобыли мое досье, чтобы расставить акценты верно и бить на поражение всего лишь одной фразой. Фразой, после которой тот, кто ее произнес, становился для меня врагом, даже если желал хорошего совершенно искренне.

— Что сделала я? — внутри бушевал пожар. Так плохо столько раз подряд мне давно не было. — Перестань называть меня «Юленькой» и оправдывать беспредел этого урода моим поведением! Признайтесь вы оба сами себе уже — я ни в чем не виновата! Не надо говорить, что жертва провоцирует своих насильников сама! Я не провоцировала меня похищать! Это вы оба…

— Успокойся, — повысил тон Стингрей. — Сама должна понимать, что не ангел. Мне вот хватило беседы с тобой. Только ты меня не так поняла. Сказала что-то ему вчера?

— Да ничего такого. Пьяный базар какой-то, но я не самоубийца. Надо меньше пить!

Не ожидала — но приятеля Тагира мой ответ удовлетворил. Он скользнул по мне изучающим взглядом.

— Тоже гадаешь, что во мне такого? Тигра тоже вчера затянул песню, что во мне нет ничего, чтобы…

— Чтобы отойти от плана, который мы так долго строили. Чтобы наброситься на тебя, верно?

— Я не давала повода… Я вообще его никак не поощряла.

— А знаешь, иногда надо послать далеко, чтобы у мужика мозги встали набекрень. Видимо, это и проделала? Быстро же ты.

— Да ни при чем я… — произнесла и поняла, что остался горький осадок. Он меня напугал, потому что его вообще не должно было быть, как и чувств к Тагиру. — Вообще ни при чем. Кто такая Марина?

Я смотрела ему прямо в глаза. На ответ не надеялась. Скорее всего, Тагир в пьяном угаре перепутал меня с кем-то из своих шлюшек, вот и все.

Но Стингрей отреагировал иначе. И только укрепил меня в уверенности, что это не просто рандомное имя ничего не значащих связей. У меня была соперница. И там все было ой как серьезно. Я долго пробыла в светской тусовке золотой молодежи, чтобы понимать очевидные вещи.

Мужчина поднял на меня глаза, и под пристальным взглядом я сникла. Даже чай показался горьким.

— А вот этих вопросов не будет. Если. Конечно, хочешь выйти отсюда невредимой. Я ясно выражаюсь?

— Угу, — внутри как будто сноп огня пронесся, выжигая. Такой горькой пустоты не пожелать врагу. — Поняла все. Марина — запретная тема.

«Еще не конец. Что ж, я обязательно найду эту… мадам и расскажу, через что Тагир заставил меня пройти. Надо же, тема запретная! Видимо, все серьезно. Но ничего. Пусть знает, что ее ненаглядный вытворяет с другими девчонками под предлогом какой-то там мести».

Зря я пыталась бежать… и зря я встретила этого Стингрея и еще думала, что мы сможем понять друг друга. Что ж. Это знак свыше — дави в себе чувства к такому уроду, как Тагир. Как бы ни было больно — похитили тебя из-за разборок с отцом, а не по любви. Даже если чувства с его стороны и имели место быть.

— Чего ты так на меня смотришь? Не буду. Я не самоубийца, — выдерживать тяжелый взгляд становилось все труднее.

— Да смотрю и думаю. Нам придется записать обращение к твоему папаше. Только ты выглядишь так, будто на курорт попала. Никуда не годится.

— Могу порыдать, — это действительно было бы несложно после удара под названием «другая женщина». — Скажешь, когда. Можешь кетчупом мне лицо намазать. Да плевать, понятно? Забирайте свой выкуп и дайте мне выбраться отсюда. Все!

— Выкуп? Боюсь, это не то, что Тагир ждет от Белого. Денежного эквивалента не хватит, расплатиться. У него другие планы, и если он тебе суть не изложил, спи спокойно.

— А не могу, — я все же допила чай. — Я имею право знать, что такого сотворил мой отец, что вы сломали жизнь мне! Я никогда не принимала участия в его делах! Я о них вообще не знаю, кроме того, что раньше были тяжелые времена и все бились за власть, как могли. В чем я виновата? Что ношу его фамилию? Что живу на всем готовом? За это насилуют и закрывают в подвале? Нет, Стингрей…

В горле пересохло, но я сглотнула, прервавшись всего лишь на секунду. И вновь подняла на мужчину пылающий гневом взгляд:

— Я знаю, что он твой друг, а я никто… дочь того, кого вы ненавидите, и кто, по твоим словам, довел Тагира до белого каления. Но знаешь, что я скажу? Тагир — отморозок. И слабак. Только слабаки воюют с женщинами, практически с детьми — как ты недавно сказал. За эти пару дней я натерпелась столько, что ни один психолог мне не вернет мозги на место, когда эта полная хрень закончится. Но вам же плевать, верно? Тигра решил поиграть в боевики и еще