Читать книгу "Северная корона. Часть 2 - Анна Джейн"

- Не буду, - скупо сказала та и уставилась в окно, а после завидовала Юле, с аппетитом, ни на кого не обращая внимания, есть вкусный батончик. Крестова заметила, что изредка сестричка оглядывается на шоколадку, и великодушно предложила угощение еще раз, но Марта вновь отказалась.

- Ведешь себя, как ребенок, - заметила коротко стриженая девушка.

- Молчала бы уж, - задрала нос Марта.

- Тебе не кажется, что в тебе очень уж много гордости?

- Не кажется.

- Зато кажется мне. Откинь уже ее подальше, - Юля посмотрела на сестру. - Кстати, отец был бы рад видеть тебя у нас в гостях.

Марта хмуро повела плечиком. Ага, рад, как же. Он был рад ее бросить ради другой дочери много лет назад. Вот чему он был рад.

- А твоя мать, думаю, не была бы в восторге, - попыталась сказать она как можно более ядовито.

- Моя мать нормально относится к тебе, если что, - ровно отозвалась пианистка, которая больше подходила на рок-музыканта, нежели на музыканта, исполняющего классику и делающего это очень и очень блестяще.

- Ага, нормально, - вспомнила красивую и надменную вторую жену Константина Власовича Марта. Они виделись несколько раз, и холеное и несколько стервозное лицо Софии Николаевны, обрамленное черными прямыми волосами, которая выглядела не на свой возраст, а лет на пятнадцать моложе. А вот мама Марты такой яркой ухоженной красавицей не была и из-за поступка своего мужа страдала немало, поэтому Марта ненавидела отца и за каждую морщинку своей матери. Нет, Эльвиру Львовну нельзя было назвать какой-то там несимпатичной неухоженной женщиной, напротив, она была очень привлекательной, стройной, и выделялась из толпы расправленными плечами и чуть гордо поднятой головой, просто выглядела она на свои годы.

- Думай, как хочешь, - устало провела по коротким ярким волосам Юля ладонью, на запястье которой виднелась маленькая татуировка в виде замысловатых китайских иероглифов. Марта, увидев тату, даже позавидовала - ее-то мама была против всяческих подобных штучек. А у Юли мама, видимо, многое ей позволяла - выглядела Крестова так, как хотела и делала с собой все, что хотела.

Приехали они в аэропорт, так и не разговаривая. Иван Савельич, видя это, принялся раздавать четкие указания, кому и откуда встречать, не забывая при этом раздавать таблички с именами прилетающих.

- Крестова, Карлова и вы, Викентий Порфирьевич, - кивнул он на пожилого преподавателя истории музыки, - будете встречать Феликса из Лондона. Вам - в международный терминал. Табличка при вас?

- При нас, - отозвался пожилой мужчина, поигрывая ярко-желтой табличкой, на которой почему-то английскими буквами было написано: "Felix Grey". - Он же наполовину русский, почему на английском надпись?

- Потому, - сурово взглянул на него коллега, которому было поручено встретить гостей фестиваля. Почему - он и сам не знал. Намудрил кто-то из организаторов, подумав, что раз имя-отчество иностранные, то их нужно написать на английском. Дураков много, всех не перечислить и не упомнить.

- Давайте, я по-русски напишу, - потянулся Викентий Порфирьевич к листу формата А4, вставленному в прозрачный карман, прилепленный к древку.

- Не надо! - остановил его дирижер.

- Не надо, так не надо, - обиженно пробурчал его коллега.

- Так, этот ваш Феликс прилетает еще только через час, так что ждите его в зале ожидания международного терминала.

- Через час? - охнул Викентий Порфирьевич. - А что же мы так рано приехали?

Иван Савельич строго на него взглянул и невозмутимым голосом сообщил номер рейса, на котором должен был прилететь пианист.

- Запомнили? - спросил он. - Посадка у моего гостя, - он помахал своей желтой табличкой с надписью "Василиса Курочкина", - прилетает через 10 минут, у них, - кивок в сторону двух других коллег, - через полчаса. Так что вы уедите последними из "Купцово".

- А почему все встречают гостей по двое, а мы, - въедливый Викентий Порфирьевич кинул взгляды на Марту и Юлю, - втроем?

- Потому что так надо, - рявкнул на него дирижер, воспламеняясь, как спичка. - Все, я - в терминал для внутренних рейсов. Вы все - для международных! И только попробуйте не встретить того, кого надо! - он даже кулаком пригрозил, так словно услышал, как в его оркестре кто-то берет на полтона ниже.

Марат хмыкнула, Юля позволила себе улыбнуться, а Викентий Порфирьевич, воинственно уперев руки в боки, заявил:

- Я вам не ваш студент, уважаемый Иван Савельич! Не забывайтесь!

- Естественно, вы хуже!

- Как это хуже? - разинул рот от удивления пожилой мужчина. - Да я, между прочим, Заслуженный артист!

- Знаем-знаем.

- Так чем я хуже них?

- Они хотя бы меня слушаются, - совсем разгневался дирижер, показывая во всю красу свою творческую холерическую натуру. К тому же с Викентием Порфирьевичем они давно не ладили. Слишком уж были разными.

- Это вам кажется, - парировал преподаватель истории музыки. - Вас, знаете ли, студенты не любят. Вы злой и некорректный учитель.

- А вы зато белый и пушистый, - захохотал распалившийся Иван Савельич, забыв, зачем он сюда приехал. - Я, между прочим, всегда адекватно оцениваю студентов. А вот вы - вся консерватория знает! - студентов-то не очень жалуете, а вот студентки, даже искренние дуры, у вас с первого раза все сдают на "отлично" да "хорошо"!

- Ну, вы и сплетник, - ахнул его оппонент и с презрением заявил. - Лучше бы вы своими партитурами были заняты, а не слухами, дорогой мой Иван Савельевич!

- Это не слухи, а проверенные факты.

- Да я... Да вы... Да я... - захлебнулся в праведном возмущении преподаватель истории музыки и разразился гневной тирадой. Иван Савельич ответил ему тирадой не менее обличительной: в общем, два музыканта развернули славные военные словесные баталии. Один покраснел, как помидор, второй в пылу дискуссии размахивал руками. Другие два преподавателя пытались, было, успокоить ссорящихся, но потерпели неудачу и удалились в международный терминал, махнув на коллег руками. Эти двое любили иногда поцапаться. И не только между собой.

- Вы гостя-то встречать думаете? - посмотрев на наручные часы, спросила Юля негромко, однако ее неожиданно услышали. К этой спокойной, вдумчивой и дерзкой одновременно девушке вообще часто прислушивались.

- Думаем, - опомнившись, мигом закруглился со спором Иван Савельич, которому уже нужно было бежать и встречать свою Василису Курочкину. - Мы с вами потом договорим, - кинул он многозначительный взгляд на озлобленного Викентия Порфирьевича и, прихватив с собой третьего студента, поспешил вперед. Тот же прошипел что-то нехорошее и, размахивая желтой табличкой с именем своего гостя, побрел следом за Юлей, небрежно сложившей руки в карманы джинсов, как самый настоящий парень, и Мартой, держащей букет. Девушкам до сих пор было смешно - преподаватели, будучи натурами творческими, нервными, частенько терпеть друг друга не могли.