Читать книгу "Млечный Путь № 1 2021 - Леонид Александрович Ашкинази"

лишь одно: 

Стихи не моя стихия,

Никогда не считая слога,

Как умела,

Тебя я любила,

Как умею,

Люблю я тебя.

- Марушка, - попытался я прокричать ей вслед, стараясь удержать хоть на минуту шлейф её тающего в темени комнаты образа.

- Марушка, пусть с большим запозданием, но я начинаю что-то понимать, хотя по-прежнему не могу это выразить словами. Но разве можно назвать словами то невидимое, что только тебе одному дано провидеть в темноте?

Наталья Резанова

Хвала жизни с контрапунктом

Стражники у ворот не обратили на меня никакого внимания. И это хорошо, потому что их было трое, и отключить всех разом было бы для меня затруднительно. Одного - еще куда ни шло. Но они не смотрели, и я прошла мимо, вовсе не прячась за сопутствующей телегой с сеном - наверное, поэтому она так хорошо меня прикрыла. Я как-то умею договариваться с вещами, они неплохо ко мне относятся, не то, что некоторые люди. И так же спокойно, неторопливо, не прижимаясь к стенам и не шарахаясь от каждого прохожего, я двинулась вверх от ворот по пыльным, сонным улицам Лютеции. На мне было платье, в котором меня здесь видели десятки раз. Я, конечно, могла бы переодеться в мужское или крестьянское. Но, несомненно те, кто меня ищут, как раз этого и ждут. А еще те, кто меня ищут, помнят: искать нужно женщину и девочку. А девочки-то при мне сейчас и нет.

Это было очень трудно - сделать так, чтобы ее не было. Чадо буквально замучило меня вопросами - когда мы спасем всех наших? Заметьте, она не сказала - "спасем сестру Новеллу", которая нам близкая подруга, или Августу, которая ей мать во Господе. Она сказала "всех". Я ответила - чтобы спасти всех, надо разжиться средствами, за коими я и отправляюсь. Я всегда по возможности стараюсь верно объяснить ребенку положение дел. Сантина, разумеется, возжелала пойти со мной. Сказать ей, что это опасно, я не могла - тогда она точно от меня не отцепится. Но я объяснила ей, что у нее тоже есть задача - охранять наше зверье. Рассказала, что некоторые люди по злобности и глупости, терпеть не могут собак, а в особенности котов. И если наш Федо, которого она сама захватила с собой, и значит, несет за него ответственность, будет гулять без присмотра, с ним могут произойти неприятности. Хорошо, если он успеет вскочить на дерево, а если нет?

И Сантина осталась у приютившей нас вдовы углежога. У старушки довольно кстати свело тогда спину, а я ее выправила - у меня это иногда получается. В лесной хижине, на Соколиной Горе, у границ Лютецийского округа, где мы еще недавно приятственно отдыхали и собирали грибы. Там, где мы выбирались на прогулки раньше, грибы не росли.

Там, где мы были раньше...

Жизни хвала и слава!

А не по нраву

Вам эта жизнь - ищите другой!

Жизни хвала и слава!

Пускай отравы

Мы в этой жизни пили с лихвой...

Два женских голоса и один детский выводили песню на мотив всем известной плясовой. Пели трое, хотя на покрытой попоной траве сидело четверо. Третья женщина, которая и сочинила слова, отговариваясь отсутствием голоса, не пела, а просто отбивала пальцами такт по корзине с виноградом. На коленях девочки лежал невозмутимый черный кот, а кругом скакала собака, уверенная, что эти спевки устроены исключительно для ее увеселения.

Выпьем, и в пляс пойдем,

Счастье свое найдем.

Куда б судьбы не вела,

Жизни все же хвала!

Мы сидели под раскидистой старой шелковицей. По левую руку тянулись монастырские виноградники, по правую в отдалении виднелись белые башни и черепичные крыши города, а надо всем этим сияло свирепой синевой южное небо. На самом деле над нашими головами уже сгущались грозовые тучи, но мы все равно пели хвалу жизни...

курсив

Дворянка-то дворянка, но, что мало кому даже в нашей компании, а тем более за ее пределами известно - всего лишь во втором поколении. Почтенный мой батюшка дворянином не родился. Семейство его, проживавшее в Бурдигалах, а может, и теперь там проживающее, было довольно простым, а также большим и шумным. Больше я о родне отца не знаю ничего, потому что он довольно рано ее покинул, сделав два важнейших поступка в жизни - вступил в королевскую армию и женился. Без сомнения, это были также два самых правильных его поступка. Военная стезя была для моего родителя самой подходящей. Не знаю, что бы он натворил в мирной обстановке, боюсь, что не миновал бы участи галерника, а так - он проявил себя героем, дослужился аж до капитана, что является пределом для выходца из горожан, и даже получил дворянство. Взял на шпагу, так сказать ( он взял на шпагу кое-что еще, но об этом позже). Но и в армии он мог бы запросто свернуть себе шею, если бы не матушка, женщина героическая. Она сопровождала отца во всех походах, при необходимости сама берясь за пищаль, отважно снося не только тяготы военной жизни, но и отцовы выходки, а этом, по-моему, испытание равноценное. Отец воевал на северных границах , большей части на территории Аллемании, и, боюсь, тамошние грубые нравы повлияли на его и без того не ангельский характер.

Отвоевав более двадцати лет, отягощенный значительным количеством ранений, и очень малым - наличных денег, заслуженный боевой офицер вышел в отставку, и родители снова приехали на юг. Матушка решила, что им не следует возвращаться в Бурдигалы, тем более, что отца вовсе не мучила тоска по родному городу. Матушка всегда хотела жить на побережье. Не менее важным было соображение, что жизнь в маленьком городе обойдется дешевле. Поэтому для местопребывания была избрана Санта- Мария Морская. Там был куплен небольшой домик, и там же, когда мои родители уже потеряли надежду когда-либо сделаться родителями, появилась на свет я. В ознаменование такого удачного перехода от военной жизни к мирной, мне дали сугубо кроткое имя Инвиолата. Впрочем, оно в обиходе почти не употреблялось. Звали для краткости Ола, а отец в добрую минуту - на аллеманский манер Грюнауген. На их кошмарном наречии это