Читать книгу "Случайная жертва - Яир Лапид"

официальный, и попросил ее расписаться в двух местах. Она протянула ко мне руку, но тут же ее отдернула и с глухим стоном схватилась за бок. Мне не составило труда догадаться, в чем дело. Так бывает, когда человек, у которого сломана пара ребер, делает слишком резкое движение. Я пригляделся и заметил у нее на предплечье два желтоватых синяка.

– Это я упала, – объяснила она.

Я вежливо ответил, что мне очень жаль это слышать.

– Вы заблокируете оплату по чекам? – с надеждой в голосе спросила она.

Я пообещал, что непременно это сделаю. Если нельзя доверять любимому супермаркету, кому тогда вообще можно доверять?

Простившись с ней, я позвонил Эле.

– Странно, – сказал я, когда она взяла трубку. – У вас совершенно одинаковые стрижки. То, что она как две капли воды похожа на тебя, мне понятно, но почему две женщины, которые с рождения никогда не встречались, носят одинаковую прическу, это для меня загадка…

Она заплакала. Я послушал ее рыдания и положил трубку.

21

Когда я приехал домой, она уже поджидала меня, сидя на ограде. На сей раз она оделась в темно-зеленые брюки карго и коричневую футболку, подчеркивающую форму груди. На шее висела тонкая серебряная цепочка с маленьким солдатским жетоном из белого золота. Я не стал спрашивать, не подарок ли это от клиента – в конце концов, военнослужащие тоже живые люди. При моем приближении она спрыгнула с ограды, преградила мне путь и требовательно спросила:

– Как она?

Я прошествовал мимо нее к двери:

– Я уже говорил тебе: не люблю, когда меня подкарауливают возле дома.

Не успел я открыть дверь, как получил удар по щиколотке. Довольно ощутимый, острым носком туфли прямо по косточке. Я повернулся к ней, скорее удивленный, чем рассерженный.

– Сукин сын, – процедила она севшим от напряжения голосом. – Ты знаешь, как я волнуюсь. Что за игры ты затеваешь?

Я молча прошел в квартиру и сел в старое кресло посреди гостиной. Она проскользнула за мной и встала напротив меня.

– Объясни мне про стрижки, – попросил я.

– Что?

– Я уже сказал тебе по телефону. У вас одинаковые стрижки.

– И что?

– Ты говорила, что никогда с ней не встречалась. Я еду в Кфар-Саву. Она открывает мне дверь. И я вижу тебя. Логично, вы же однояйцевые близнецы. Но откуда у вас одинаковые стрижки?

Она покрутила головой, озираясь, потом наклонилась, давая мне возможность рассмотреть ее обтянутую тканью брюк задницу, убрала с дивана три книги и обертку от соленой соломки и села. Я попытался вспомнить, когда в последний раз ел соленую соломку, но даже вкус ее выветрился у меня из памяти.

– Это обычное дело, – сказала она. – Я много про это читала. Еще в детстве. Самый известный случай был в Огайо, в семидесятые. Два близнеца, которых разлучили с рождения, выросли в разных семьях. Обоих звали Джеймс. Оба стали помощниками шерифа в своих городках. У обоих была склонность к механике, рисованию и плотницкому делу. Оба женились на женщинах по имени Линда, оба назвали старшего сына Джеймс Аллан. Оба развелись и снова женились на женщинах по имени Бетти. У обоих были собаки по кличке Той.

– Той? Как по-английски «игрушка»? – уточнил я.

– Наверное.

– Ты хочешь сказать, что она, не подозревая о твоем существовании, пошла в парикмахерскую и попросила сделать ей каре?

– Откуда ты знаешь, что это называется каре?

– Я величайший детектив на свете.

А еще я частенько краду из мусорных корзин квитанции об оплате с банковских карт, принадлежащих женщинам, которые изменяют своим мужьям.

– Откуда деньги? – спросил я.

– Какие деньги?

– Ты заплатила за номер в Рош-Пине. Ты оплачиваешь мои услуги. И не похоже, чтобы ты где-то работала.

– Ты ведь не это хотел спросить.

– С чего ты взяла?

– Спроси, что хотел спросить.

Она не шевелилась, но все в ней клокотало от гнева, а глаза метали в меня громы и молнии.

– Ты все еще занимаешься этим?

– Не твое дело.

– И то верно.

– А у тебя деньги откуда? Тебе платят за то, что ты прячешься по дворам и фотографируешь, как трахаются парочки? Это что, лучше?

– Иными словами, ты не бросила это занятие?

– Идиот! Я уже говорила тебе, что меня хватило на шесть месяцев. Надеюсь, ты хоть знаешь, что такое баннеры?

– Реклама в интернете?

– Именно. Я продаю баннеры для интернет-сайтов.

– То есть работаешь с рекламными компаниями?

– Да.

– Лучше бы ты занималась проституцией.

Это было, конечно, рискованное замечание, но оно произвело нужный эффект. Она засмеялась. Смех помог ей расслабиться и успокоиться. Она медленно, тем же жестом, что в машине по дороге на север, откинула назад голову и уставилась в потолок.

– Хочешь, съездим к ней?

– Пока не надо.

Мое предложение ее как будто испугало, а я не собирался на нее давить.

– Какая она?

– Такая же, как ты, но не совсем.

– В каком смысле?

– У нее сломаны ребра и на руке синяки.

– Какие синяки?

– Обыкновенные. Какие остаются, если кто-то тебя бьет.

Она не шелохнулась, только чаще задышала:

– Я знала. Только не спрашивай меня откуда. Пожалуйста.

– Откуда?

– Ты действительно идиот.

– Мне выставить счет?

Она наконец опустила голову:

– Какой счет?

– Я нашел ее. Работа закончена.

– Я хочу знать, кто ее бьет.

– С вероятностью девяносто девять процентов – муж.

– Как ей помочь?

– Уговорить подать заявление в полицию. Только в последний момент она откажется.

– Почему?

– Ты правда хочешь ей помочь?

– Да.

Я встал, достал из сумки под столом цифровой «Никон» и направил на нее.

– Не улыбайся, – сказал я. – люди никогда не улыбаются, когда фотографируются на удостоверение личности.

– Ты предлагаешь мне выдать себя за нее? – наконец догадалась она.

– Именно.

– Но зачем?

– Ты пойдешь в полицию и скажешь, что хочешь еще раз поговорить со следователем, к которому уже обращалась.

– И?

– Ты сразу поймешь, что там на самом деле происходит.

– Зачем тебе это?

– Я хочу знать, первый это случай или нет.

Я быстро отщелкал три кадра, сунул камеру в сумку и встал.

– Мне понадобится пара часов, – сказал я. – Жди моего звонка.

Она не двинулась с места:

– Я не хочу идти домой. Я там с ума сойду.

Мне хотелось сказать ей, что она и так ненормальная, но я сдержался.

– Можно, я останусь здесь? – спросила она, всем видом напоминая мне грустного кокер-спаниеля.

– Ладно. Только приберись в квартире.

– Это еще зачем?

– Так делают все женщины, когда остаются в моей квартире одни.

– Прибираются?

– Да.

– Значит, ты считаешь, что мое тяжелое душевное состояние – это повод заполучить бесплатную уборщицу?