Читать книгу "Оно спрятано в крови - Ирина Игоревна Голунцова"

свою сторону.

И вот через девять лет провинция оказалась уже полностью в моей паутине, сотканной моими паучками, моими силами. Старейшины признали меня официальным главой, Хаято был вынужден поддержать их. И каждый в тайне надеялся, что через год-другой Риндзин истощит меня, и тогда они освободятся.

Какое же их ждало разочарование.

— Так что хватит строить из себя бога всемогущего, — сказала я. — Если я все правильно поняла, ты собираешься взять себе новое тело, и какого-то слабака для этих нужд не стал бы готовить. Коли уж даже я запасной вариант, то твоя цель — Саске. И ты думаешь, что сможешь справиться с ним один? Серьезно? Прекрати упрямиться, я действительно могу тебе помочь, я…

Его рука метнулась ко мне столь быстро и неожиданно, что я не поверила своим глазам. Способность Орочимару к трансформации тела казалась непривычной до такой степени, что я до сих пор не могла к ней привыкнуть. Жуткая техника. Но боль от сжавшихся вокруг шеи пальцев отступила на задний план, когда мужчина потянул меня к себе и прижал к решетке. Лицо словно обожгло раскаленное железо.

— Помочь? — зашипел Орочимару, выстрелив в меня убийственным взглядом из-под упавших на лицо волос. — Ты? Ты, жалкая женщина, которой все досталось только благодаря удачному стечению обстоятельств. Твоя сила, твой статус — это лишь результат ошибки.

Я попыталась вырваться, но несмотря на болезненный вид, сил у Орочимару оказалось достаточно. Чем больше я сопротивлялась, тем сильнее прутья решетки прожигали кожу, от которой потянулся горький запах горелой плоти. На глаза навернулись слезы. Я попыталась разжать сдавливающие шею пальцы — бесполезно.

— Я один из трех великих саннинов, основатель деревни Скрытого Звука, меня боятся, и всего я добился сам. А ты лишь ошибка твоего клана, которая по глупости подумала, будто между нами может быть что-то общее. Ты мне в подметки не годишься, никто мне в подметки не годится.

— Не гожусь?.. Это я-то?

Голос с трудом прорывался сквозь сдавленную гортань, но несмотря на пытку во мне хватило огня злости, чтобы смело посмотреть на мужчину. Левую сторону лица поглотило пламя, я слышала, как шкворчат мышцы, слезает кожа. Но сколько бы мучений не выпадало на мою долю, я выдерживала… выдерживала из-за ошибки.

Зарычав сквозь стиснутые челюсти, схватилась за руку Орочимару и подтянула себя еще ближе к решетке. Не поняв, видимо, мой поступок, он разжал пальцы и попытался вернуть руку, но ни черта не получилось. Из-за резкого движения меня сильнее прижало к барьеру.

Боль взорвалась и разлетелась мелкими осколками в мозгу.

— Да, вся моя жизнь — ошибка. Да, я жива лишь по ошибке. Но ты хоть представляешь, сколько эта ошибка принесла мне боли? Ни одно живое существо не знало столько боли, сколько я. И если ты думаешь, что этот барьер сможет остановить меня — ты ошибаешься. А вот ты боишься боли. И это я вижу по твоим глазам.

И тем не менее пытать себя тоже не лучший вариант, пусть чакра Риндзина и восстановит тело, от боли мне никуда не скрыться. Едва я ослабила хватку, Орочимару отдернул руку, будто его тоже ошпарило энергией. По инерции меня потянуло назад, я завалилась на бок, прижав ладонь к обожженному лицу. Господи, как же больно…

— Ты… только болтать и умеешь, — с какой-то безысходностью произнес мужчина. — Никто не сможет меня понять, Мэйкум, и даже пытаться не стоит.

Переполняющая меня обида и злость неожиданно высекли искру, от которой я непроизвольно улыбнулась сквозь боль и тихо засмеялась.

— Кто бы мог подумать, что ты так боишься подпустить к себе хоть кого-то.

Недолго, правда, улыбалась — от малейшего движения лицо пылало. Нужно экономить силы, а опустившаяся следом тишина подтверждала, что разговор окончен. И бог его знает, когда он возобновится вновь, и возобновится ли — пренебрежительно фыркнув, мужчина покинул мою компанию. Оставив один на один со своими демонами, со своей болью.

А боль эта не проходила очень долго. Очень.

За минувшие года, особенно за последние месяцы, я привыкла, что раны затягивались достаточно быстро, чтобы не сводить меня с ума. Хотелось успокоить себя, что виной тому может быть специфика ранения — не от обычного огня. Но прошел час, второй, и лишь за третьим удалось заглушить боль, а чтобы восстановиться пришлось самостоятельно сконцентрировать поток чакры.

Только после восстановления физических увечий позволила браться за следующую проблему. И нет, не Орочимару. Честно говоря, злость брала от одного лишь его имени. Я выстраивала эти отношения не для того, чтобы оказаться на месте одной из сотен его подопытных крыс, запертых в клетке. Упертый баран. Или правильнее сказать жалкий трус? Какой мне смысл причинять ему вред, разве что из-за поставленной проклятой печати. Да, есть смысл. Пометил меня, как одну из своих вещей, и это… это оскорбительно. Черт… Вот как всегда — только подумаешь, что отыскал человека, принимающего тебя и не брезгающего, а потом получаешь нож в спину.

«Так всегда бывает».

Здравствуйте, не ждали. Но за раздражением последовало удивление.

— Подожди, а как?.. — я осмотрелась, убедившись, что никаких порталов не открыто, а я не схожу с ума. — Я же в сознании. И проклятая печать…

Дотронувшись до метки, ощутила слабую пульсацию, но в этот раз она исходила не от чакры Орочимару. Его энергия дремала, чего нельзя сказать о природной силе — сквозь метку Риндзин впитывал ее слабым потоком. Так как он проходил и через меня, рана на лице заметно быстрее начала затягиваться.

«Надо бы поговорить».

— Как? Предлагаешь опять мне потерять сознание и позволить телу умирать? Дай мне хоть навести косметический ремонт, — коснувшись затягивающихся рубцов, я скривила лицо.

В ответ прозвучал издевательский смех.

«Глупая ты женщина, а что я сейчас делаю?»

— Говоришь, — растерянно пробормотала я, — в моей голове. Но как?

«Да что ты, хм. Тогда перейдем к куда более сложному вопросу. Как думаешь, что я такое?»

Слышать в голове чей-то голос, помимо своего, воистину странно. Но учитывая ударную дозу, полученную за последние две недели, надо радоваться, что хоть один новоиспеченный сосед помалкивает. Игнорировать Риндзина в данных обстоятельствах могло быть как мудрым решением, так и глупым. Дракон определенно представлял опасность, но мы с ним связаны, и знал он куда больше моего.

Да и что еще делать в этой камере?

— Прежде чем отвечать на вопрос, скажи, с чего ты вдруг такой вежливый?

От опустившейся тишины вновь вернулась боль, да еще и подкрепилась зудом.

«Так что я такое?»

Боги всемогущие, а я-то уж