Читать книгу "Эпоха перемен 2 - Сергей Котов"

class="p1">— Слушай, ну это Запад. Для них частная собственность — это святое! Ты можешь быть кем угодно, но если это твоё — оно твоим и останется. Весь их мир на этом держится.

— Плохо, что у нас не очень хорошо знают историю… — вздохнул я. — И доверяют там, где доверять не нужно. А что, если я скажу, что есть способ гарантировать свои интересы?

Часть II

杀鸡儆猴 — убить курицу, чтобы напугать обезьяну

Я много познал от мудрости этой Книги. Я уразумел, что слабые люди должны стать более уверенными, а высокомерные — осознать свое поведение. Вот почему я вздохнул с восхищением.

Конфуций

Глава 1

В глазах парня горела животная ненависть. Он швырнул булыжник, метя мне в голову, с твёрдым намерением убить. Я это почуял, едва успевая увернуться.

Камень полетел дальше и уже на излёте впечатался в голую спину другого парня, с неприятным глухим звуком, будто сырое мясо уронили на холодный пол, покрытый грязным кафелем. Парень заорал и как подкошенный рухнул на асфальт. Рядом тут же оказались двое и принялись его запинывать. Тот сгруппировался, как мог, подтягивая под себя ноги и закрывая голову.

Я же перекатом оказался возле молодчика, который швырял камень, и сбил его с ног. Очевидно, он не ожидал такой прыти и лишь вяло отбрыкивался, пытаясь поудобнее ухватить очередной камень. Но я не дал ему такой возможности: вскочив на ноги, я наступил на этот самый камень, прижимая его ладонь к асфальту. Противник же осознал ситуацию и свободной рукой попытался схватить меня за другую ногу. В ответ я поднял и быстро опустил стопу. Что-то отчётливо хрустнуло. Мой несостоявшийся убийца заорал во всю мощь молодых лёгких.

Оставив его подвывать на грязном асфальте, я отбежал в сторону, метя в ближайшие кусты.

Вообще-то я рассчитывал пробиться ко входу в станцию метро, но теперь понял, что это почти невозможно: всё пространство представляло собой огромное поле битвы. Праздно шатающийся народ, которого буквально только что было более, чем достаточно в округе, вдруг каким-то волшебным образом рассосался.

Для меня оставалось загадкой, как в этой свалке участники определяли, кто свой, а кто — чужой. Если поначалу их ещё можно было различить по шарфам и майкам, украшенным цветами и символикой разных клубов, то теперь всё перемешалось: шарфы валялись где попало, многие — со следами крови. Часть пацанов срывала футболки, у кого-то они рвались в драке, кого-то резали, пачкали кровью, топтали…

Если поначалу от степени остервенения драки я немного «подвис»: наблюдал за происходящим, опустив руки. Но потом включился «режим выживания». Я будто словно оказался там, в далёком будущем, которое, надеюсь, всё-таки не состоится.

Спасительные кусты были совсем рядом, когда я заметил двоих, удерживающих белобрысого пацана за руки, не давая ему пошевелиться. Третий же шёл на него, криво ухмыляясь. В руке у него был нож-«бабочка».

Другие участники побоища будто не видели происходящего.

Ладно, кулачные бои стенка на стенку — это я ещё могу принять. В конце концов, это дело каждого, как распоряжаться собственным здоровьем. Однако происходящее уже здорово напоминало хладнокровное убийство беззащитного и безоружного.

Я огляделся, питая слабую надежду, что пацану, которого вот-вот должны были порезать, всё-таки придут на помощь свои. Но нет: их будто окружило поле невидимости, сквозь которое мог пробиться только я.

Между тем призрачный метроном продолжал отщёлкивать секунды.

Казалось бы, ну какое мне дело до чужой войны? Пацан пришёл на свалку по своей воле. И, похоже, он будет не единственный, чья жизнь сегодня оборвётся в этой бессмысленной и беспощадной мясорубке: по дороге я успел увидеть несколько неподвижных тел, под одним из которых растекалось пятно крови, ярко-алое даже в закатных сумерках. Значит, задели артерию — шансов нет.

Одним больше — одним меньше, какая разница? Стоит ли рисковать будущим всего мира, которое сейчас, как ни крути, зависит именно от меня?

В голове ещё крутились мерзкие мысли, когда тело начало действовать само. Видимо, какие-то установки у меня записаны на уровне подсознания.

В два прыжка я оказался за спиной парня с ножом. Схватил его руку, после чего, используя инерцию собственного тела, вывернул её. Затрещали сухожилия.

Боевик резко развернулся. Я встретился с ним взглядом. Зрачки его глаз были так расширены, что радужки почти не было видно. Вещества? Да кто его разберёт!

Он зарычал, обнажая клыки, и попытался ударить меня в пах уцелевшей рукой. Уворачиваясь, я сложил нож, потом всем корпусом навалился на него слева, опрокидывая на землю. В завершение прыгнул, приземлившись на его голеностоп.

Ещё один звериный крик, сливающийся с царящей вокруг какофонией боли и ярости.

Перелом. В лучшем случае — растяжение или разрыв связок. Но, по крайней мере, жив останется — если успеет отползти в кусты, конечно.

Двое, удерживавших белобрысого, переглянулись. Потом одновременно отпустили парня и двинулись на меня. На кулаке одного из них блеснул массивный кастет.

Я постарался скорчить максимально зверскую и безумную рожу, одновременно испустив яростный рык. С удивлением обнаружил, что это неплохо работает: агрессоры как-то замялись, а я сам ощутил прилив сил и бодрости. Да и страх притупился.

Честно говоря, я думал, что белобрысый сбежит. И не то, чтобы я осуждал его за это: в конце концов, я ведь сам вписался. А он меня даже не знает.

Однако парень удивил. Побежав к одному из молодчиков, он сделал подсечку, и тот рухнул на землю. Его напарник поочерёдно взглянул на нас обоих, после чего дал дёру куда-то в сторону берега, лихо лавируя между отдельными схватками, на которые разбилось побоище.

— Сюда, живо! — белобрысый схватил меня за локоть и довольно бесцеремонно потянул за собой.

Я счёл за лучшее не сопротивляться.

Мы забежали в кусты. Какое-то время плутали в сумерках по едва различимой тропинке, пока не оказались возле заброшенного и полуразваленного частного одноэтажного дома.

— Сюда, — скомандовал пацан, ныряя в разбитое окно.

Я последовал за ним.

Внутри было грязно и воняло туалетом. Я старался ступать осторожно, следуя за своим проводником.

Мы прошли по полусгнившим доскам в центре комнаты и оказались в тёмном коридоре. Пацан (я теперь видел только его силуэт) свернул направо. Там была ещё одна комната, чуть почище.

— Надо пересидеть пару часов, — сказал парень.

В полумраке я видел, как он подошёл к чему-то, похожему на стул, и опустился на него.

— Тут нычка есть. Когда в