Читать книгу "Способ побега - Екатерина Федорова"

— Э-э… — Он порылся в памяти. — А ты мужчина или женщина? То есть я хотел сказать…

«Я понял, что ты хотел сказать, — оборвал его дракон. — Деление по половому признаку. Пожалуй… пожалуй, я предпочту женское имя. Что-нибудь такое… легкое, воздушное».

Тимофей с сомнением посмотрел на глыбу, сидящую на решетке. В отличие от Эскалибура и погибшего Диауна, у этого дракона не было даже яркой окраски. Он был какого-то неопределенного цвета — мешанина бурого, серого, черного…

Итак, требовалось легкое и воздушное женское имя для этой грязной глыбы. Он успел это подумать — и тут же прикусил губу. Что, если дракон читает его мысли?

— Хм… — Тимофей прочистил горло хриплым кашлем. Какие там у нас женские героини? С воздушным уклоном… — Эсмеральда?

Леха рядом завозился и встревоженно приподнял голову:

— Ты че, браток? О бабах мечтаешь?

Как быть в такой ситуации — просветить Леху и прослыть слегка сумасшедшим? Или промолчать и прослыть сумасшедшим окончательно?

«Ну и репутация у меня здесь сложится», — устало подумал он. Псих, время от времени теряющий человеческий облик и творящий совершенно непотребное…

— Нет. — Все-таки слегка сумасшедший — это лучше, чем полный псих. — Я сейчас разговариваю с драконом. С тем, что сидит над нами на решетке. Только ты его услышать не можешь, потому что…

— Очнись, братан! — потрясенно прошептал Леха, разворачивая к нему лицо и округляя глаза. — Эта груда дерьма сверху ни с кем не…

И тут от глыбы на решетке отделилась длинная полоса, в которой Тимофей с содроганием опознал мощный, усаженный шипами хвост. Хвост приподнялся и ударил по решетке.

Прутья загудели. Сокамерники, до этого момента мирно и неторопливо прогуливавшиеся вдоль периметра камеры, застыли, испуганно прижавшись к стенам.

Леха, побледнев, хрипло задышал. И так же, как и прочие, завороженно уставился на пятно драконьей задницы, свисавшей сверху.

Тимофей раздраженно поморщился. Общение придется прервать, чтобы объясниться с Лехой. Браток иногда демонстрировал удивительную негибкость мышления, особенно когда дело касалось чего-нибудь сверхъестественного. Хотя в последнее время это сверхъестественное попадалось им чуть ли не на каждом шагу.

Остается только надеяться, что дракон не обиделся на его замечание про кучу.

Резвых скоренько изложил Лехе суть происходящего. Тот только изумленно похлопал глазами и спросил придушенным шепотом:

— А ты точно не того?

— Леха… — укоризненно начал было Тимофей.

Но браток его тут же перебил:

— Просто ты вчера… Я когда увидел, решил, что это у меня кошмары начались. А потом и вовсе сознание потерял. То ли оттого, что головой об пол приложился, то ли оттого, что увидел…

И браток вдруг опасливо покосился на Тимофея. Тот, конечно, примерно представлял, что вчера творил. Но всех деталей не помнил. И раз уж крутой браток, наверняка немало в своей жизни повидавший, так реагирует, значит, Тимофей вчера и в самом деле был монстр монстром.

Он стиснул зубы и твердо проговорил:

— Я нормальный, Леха. Ты же видел, как дракон отреагировал на твои слова. Значит, он живой. А живое, гм… способно общаться. И он общается со мной. Телепатически. Из мозга в мозг. Ты понял? Так что ложись и не мешай.

Леха с некоторым сомнением на лице улегся. Но было видно, что с этой минуты его друг будет прислушиваться к каждому его слову. То ли он не доверял всему сказанному, то ли боялся, что Тимофей все-таки помешался после всего пережитого. И вот-вот может вскочить и начать биться головой об пол…

В сознание Тимофея вновь ворвался голос дракона:

«Нет, Эсмеральда мне не нравится».

— И мне, — не подумав, бухнул он. Потом спохватился: — Может, Сусанна?

Ответом было угрюмое молчание.

— Гортензия, — выдавил Тимофей, от волнения покрываясь мелкими бисеринками пота. Если дракоше не понравится ни одно из имен, предложенных им, то могут возникнуть проблемы в общении. — Евлампия, Доротея…

«Гортензия», — решился вдруг дракон.

И Тимофею тут же послышался некий шум в сознании, словно дракон вздохнул — причем вздохнул телепатически.

Может быть, имечко Гортензия ему тоже не слишком нравится? Но бедное создание выбрало лучшее из худшего…

— Прекрасное имя! — с жаром проговорил Тимофей, напирая голосом на слово «прекрасное». — Название цветка. Э-э… Яркого красного цвета.

Дракон сверху уныло помахал хвостом. Тимофей облизнул губы, ощутив, какими горячими они стали. Похоже, у него поднималась температура. Наверное, из-за ран.

— И давно ты тут сидишь?

«Не помню», — равнодушно проговорил дракон Гортензия.

Ладно, пусть будет так. В конце концов, календарей он тут не видел.

— Как ты сюда попал?

Ответом стало долгое продолжительное молчание. Тренер по тюк-до поерзал в ожидании, но ничего так и не услышал. Хорошо, пусть это будет тайной.

— Гортензия. Ты знаешь, чем… как тебя здесь удерживают?

Ответ прозвучал совершенно неожиданно:

«Никак».

Итак, зовут меня никак, и сижу я здесь просто так… Ответ не укладывался в голове. Но что Тимофей знает о психологии драконов? И тем более — о психологии данного конкретного дракона?

Наверное, в жизни бедной Гортензии случилось нечто, что подорвало всю ее волю к жизни. Или же данный вид драконов отличается от Эскалибура и подобных ему. И не только цветом. Скажем, для них характерно безразличное отношение ко всему. Надо было продолжать расспросы.

— И ты никогда не хотела покинуть это место?

Ответ почти не отличался от предыдущих:

«А зачем…»

Боль в ноге начинала жечь и пульсировать. Тимофей помассировал конечность выше колена. Если в самое ближайшее время он не вырвется из этого места, то у него могут возникнуть большие проблемы с раненой ногой. Причем несовместимые с жизнью.

— Но разве тебе здесь нравится?

«Мне все равно», — вяло пробормотал дракон и опять затих.

Леха с пола смотрел на него настороженным взглядом. Сокамерники опять собрались в две группы и что-то тихо обсуждали, возбужденно оглядываясь на тренера по тюк-до.

Итак, имелась камера, наполненная существами, которые Тимофея чуть не убили, больной друг, которого тошнило, едва он поднимался с пола, и дракон, которому на все наплевать. Против него были стражники, стены тюрьмы и маги-оружейники. Ему хотелось захохотать, но он сдержался. Браток, неотступно следивший за ним, вполне может счесть беспричинный хохот признаком буйного помешательства. И тогда прощай роль командира в их паре.