Читать книгу "Как на меня охотился КГБ - Сергей Жирнов"

академик Чазов, начальник 4-го Главного управления Минздрава СССР, которое занималось медицинским обслуживанием высшей партийной и государственной номенклатуры, и сообщил, что в тот день, после продолжительной болезни, в одной из кремлёвских клиник скончался пенсионер союзного значения, дважды Герой Социалистического труда, ветеран партии с 1927 года, бывший член Политбюро ЦК КПСС, бывший Председатель Совета министров СССР Алексей Николаевич Косыгин.

Вы, возможно, подумали: ах, какой замечательный и тонкий человек был этот Андропов, умевший понимать людское горе! А вот и ошиблись. Андропова расстроила не сама по себе смерть его бывшего коллеги по Политбюро ЦК КПСС и бывшего прямого административного начальника (читай — надзирателя, потому что до 1978 года КГБ не был самостоятельным госкомитетом, каким его сделал позднее набравший политический вес Андропов, а числился при Совмине СССР, то есть ходил ПОД Косыгиным), а её несвоевременность.

Потому что кончина Косыгина произошла накануне двух больших праздников: дня рождения Брежнева 19-го декабря и Дня чекиста 20-го декабря 1980 года, совпавшего с празднованием 60-летней годовщины официального создания советской внешней разведки. Ну, не отменять же празднования, в самом деле, из-за пенсионера Косыгина?!

Очередной кремлёвский заговор.

Андропов экстренно свернул разговор с Крючковым и, отпустив, своего заместителя по разведке, начал срочно созваниваться по "кремлёвке", устроив эдакое круговое селекторное совещание — внеочередное заседание Политбюро в узком составе: с секретарём ЦК и близким другом Брежнева Константином Черненко, с другими членами "днепропетровской мафии", недавно назначенным новым предсовмина СССР, сменившим Косыгина на этом посту, Тихоновым и секретарём ЦК Кириленко (давнишним недругом Косыгина), а также с секретарём ЦК Сусловым, с министром обороны, маршалом Устиновым и с министром иностранных дел Громыко.

Это был заговор. Очередной кремлёвский заговор. Там не могли жить без заговоров. Это был заговор Андропова за спиной Брежнева, фактически — против Брежнева. Но под видом заботы о Брежневе. На самом деле Андропов заботился о своём Дне чекиста, а Брежнев мог его сорвать. Потому что, при всех своих недостатках, Брежнев был незлым и отзывчивым человеком. Если бы он узнал о смерти Косыгина, он, безусловно, отменил бы все торжества, в том числе и свой день рождения. А это не устраивало Андропова.

После недолгих раздумий, заговорщики сошлись на том, что Косыгин умер не вовремя, отомстив им, таким своеобразным образом, за его некрасивую отставку двумя месяцами раньше. Посовещавшись, было решено Брежневу не докладывать о смерти бывшего председателя правительства СССР до вечера воскресенья 21 декабря 1980 года, и вообще никому ничего пока не говорить. Это предложил Андропов, и это было его последней местью Косыгину, с которым он конфликтовал с 1967 года. Но и мертвец отомстит Андропову из гроба ещё раз.

С человеческой точки зрения, советская отсрочка с публичным сообщением о смерти Косыгина была циничной и ужасной, но политически тут всё было просчитано весьма прагматично, и были соблюдены аппаратные кремлевские расклады в банке пауков. В административно-командной системе СССР не существовало людей как таковых, как личностей, а были лишь партийные, государственные и ведомственные функции, связанные с их высокими должностями, и номенклатурный статус, вытекающий их этого.

В СССР конкретные люди являлись винтиками, даже на самом высоком уровне. Тут был не индивидуальный спорт или публичное выступление на сцене театра, где бесталанный выскочка приходил бы последним, а плохой актёр был бы освистан взыскательной публикой и болельщиками. В партноменклатуре люди обретали значимость и величие не вследствие своих талантов и способностей (хотя у некоторых таковые и имелись), а благодаря высоким чинам и занимаемым должностям. И однажды лишившись высоких должностей, чинов и званий самый талантливый человек становился никем, нулём без палочки.

Профессионально весьма талантливый советский администратор Косыгин, по мнению многих — лучший глава правительства за всю советскую историю (лучше Ленина и Сталина), официально ушёл по болезни в отставку из председателей Совмина СССР и членов Политбюро ЦК два месяца тому назад — в октябре 1980 года. И, таким образом, по своему положению уже больше не входил в число первых лиц партии, правительства и государства, хотя и оставался до самой смерти членом ЦК КПСС — высшей коллективной касты партийных правителей (потому что, формальные изменения в ЦК происходили один раз в 5 лет на съездах партии, а очередной XXVI съезд КПСС был намечен только на следующий, 1981 год).

Если бы Косыгин умер, оставаясь ещё на своём высоком партийном и правительственном посту — другое дело. Тут всё было бы иначе. Тогда ему, как члену Политбюро ЦК КПСС и Предсовмина СССР, полагалось бы всеобщее внимание, пышные похороны по первому разряду с памятником на Красной площади позади Мавзолея Ленина и всесоюзным трауром в течение 3 дней. Но смерть "бывшего" кремлёвского небожителя уже не была столь статусно-значимой и первоочередной в кремлёвской иерархии.

Как пенсионеру, даже такому заслуженному, Алексею Косыгину уже больше не надлежало жить в персональном особняке, ездить на эксклюзивном чёрном бронированном "членовозе" ЗИЛ-117, иметь большую персональную правительственную дачу, солидный штат обслуги и значительную личную охрану из 9-го управления, так и ушедшему в мир иной Косыгину больше не полагались всеобщее внимание, соболезнования и всесоюзный траур.

Поэтому и было решено не сообщать о кончине пенсионера союзного значения Косыгина генсеку ЦК КПСС Леониду Брежневу, стране и миру до ближайшего воскресенья. Чтобы не портить дня рождения и праздников. Действительно, какая разница покойнику Косыгину? От него ничего уже не убудет за 3 дня.

В современном, электронном, пронизанном виртуальными связями мире такое было бы невозможно. Один не острожный пост в Твиттере кого-нибудь из персонала кремлёвской клиники, где умер Косыгин, кого-нибудь членов семьи — и лавина ретвиттов и перепостов обошла бы Земной шар за считанные секунды. Скорбную новость сразу бы узнал весь мир, начал бы её активно комментировать и обсуждать в социальных сетях.

Но в Советском Союзе 1980-го года, за "железным занавесом", не было Интернета и иных социальных сетей, кроме партаппаратных и номенклатурных, а был брежневский застой и закрытость. Советские люди узнавали последние известия из официальных заявлений ТАСС, из главной и единственной информационной программы "Время" Центрального телевидения, из передовиц газет "Правда", "Известия" и "Труд", из передач по всесоюзной, первой из трёх программ радио. Пока новость не появилась в одном из этих мест, события как бы и не существовало вообще.

Однако наши нынешние Твиттер, Интернет и социальные сети в то время заменяли разведки и так называемые "подрывные радиостанции". И они ещё покажут Андропову и другим кремлёвским старцам свои